Смерть под маской красоты (сборник), стр. 26
– Ящик. В котором лежит от силы десять лопат угля. Окно. Я помню, когда приезжал грузовик, они выставляли в окно желоб, и по нему грохотал уголь. И я каждый раз думала, не больно ли певцам, когда он на них падает.
Лори попыталась рассмеяться.
– Да, здесь определенно никто не живет. Кошмары упокоились с миром, и слава богу.
Рука об руку они поднялись наверх. Лори зевнула.
– Майк, я очень устала. И ты, бедняжечка, уже несколько месяцев не высыпаешься нормально из-за меня… Давай вернемся в кровать и проспим весь день. Могу поспорить, сейчас я не стану вскакивать из-за снов.
Они задремали. Ее рука лежала на его груди, его руки обнимали ее.
– Сладких снов, любимая, – прошептал Майк.
– Обещаю, такими они и будут. Майк, я тебя люблю. Спасибо тебе за все.
Майка разбудил грохот угля, катящегося по желобу. Он моргнул. За шторами было светло. Он посмотрел на часы. Почти три. Господи, должно быть, он и вправду устал. Лори уже встала. Он натянул штаны цвета хаки, засунул ноги в тенниски, прислушался к звукам из ванной. Там было тихо. Халат и тапочки Лори лежали на стуле. Скорее всего, она уже оделась. В приступе беспричинного страха Майк торопливо напялил джемпер.
Гостиная. Столовая. Кухня. На столе стояли их чашки кофе, стулья отодвинуты. У Майка перехватило горло. Грохот катящегося угля стихал. Уголь. Наверное. Он помчался в подвал, перепрыгивая через две ступеньки. Над ящиком возвышалась горка поблескивающих черных самородков. Он искал на полу следы. Вот отпечатки его теннисок. Вот две пары следов от тапочек, когда они с Лори спускались сюда.
И тут он увидел еще одну цепочку следов. Босые ноги. Лори. Ее красивые ступни с характерным высоким подъемом. Следы вели к угольному ящику. И не возвращались к лестнице.
Наверху заверещал звонок, пронзительный, настойчивый звук, который всегда раздражал Майка и веселил бабушку. Майк побежал наверх. Лори. Только бы это была Лори…
Водитель грузовика держал в руке счет.
– Распишитесь в доставке, сэр.
Доставка. Майк схватил мужчину за руку.
– Когда вы начали высыпать уголь, вы заглянули в ящик?
С симпатичного обветренного лица на Майка смотрели озадаченные светло-голубые глаза.
– Ну, само собой. Я взглянул проверить, сколько вам нужно. Там почти ничего не осталось. Вы бы и дня не протянули. Дождь кончился, но все равно холодина жуткая.
Майк пытался сохранять спокойствие.
– Если бы кто-то был в ящике, вы бы его увидели? В смысле, в подвале темно… Вы бы заметили стройную молодую женщину, если бы она лежала там в обмороке?
Он видел, о чем думает водитель. «Этот парень на наркотиках или пьян».
– Да черт возьми! – заорал Майк. – Моя жена пропала. Моя жена пропала!
Лори искали четыре дня. Майк тоже искал. Он осмотрел каждый дюйм заросших лесом окрестностей коттеджа. Он, сгорбившись и дрожа, сидел на палубе, пока озеро прочесывали драгой. Он недоверчиво смотрел, как из ящика выбрасывают на подвальный пол свежедоставленный уголь. Окруженный полицейскими, чьи фамилии и звания не задерживались в памяти, Майк поговорил с врачом Лори, ровным скептическим тоном рассказав ему о страхе Лори – голосах из угольного ящика. Когда он закончил, с врачом переговорил начальник полиции. Повесив трубку, он сжал плечо Майка.
– Мы будем ее искать.
Четыре дня спустя Лори нашел ныряльщик. Ее тело запуталось в водорослях. Смерть от утопления. На ней была ночная рубашка. На коже и волосах остались следы угольной пыли. Начальник полиции пытался, но не мог смягчить трагедию ее гибели.
– Вот почему ее следы вели только к угольному ящику. Она забралась внутрь и вылезла в окно. Окно довольно широкое, сами понимаете, а Лори была стройной девушкой. Я еще раз говорил с ее врачом. Если бы не вы, скорее всего, она бы покончила жизнь самоубийством еще раньше. Просто ужас, что люди творят со своими детьми… Ее врач сказал мне, что бабка начала пичкать девочку всякими безумными россказнями еще до того, как та научилась ходить.
– Она говорила мне. Ее тянуло туда.
Майк слышал его возражения, слышал, как он сам договаривается о кремации тела.
На следующее утро, когда он упаковывал вещи, приехала агент, практично одетая седая женщина с худым лицом. Под ее бодрым настроем прятался сочувственный взгляд.
– У нас уже есть покупатель, – сказала она. – Я договорюсь, чтобы вам отправили все вещи, которые вы хотите сохранить.
Часы. Антикварные столы. Картины, над которыми смеялась Лори, в красивых рамах. Майк пытался представить себе лофт в Гринвич-Виллидж без Лори – и не мог.
– А как насчет патефона? – поинтересовалась агент. – Это же настоящее сокровище.
Майк засунул его обратно в кладовку. Сейчас, достав его оттуда, Майк вновь видел страх Лори, слышал, как она начинает петь «Чайнатаун» и ее голос сливается с фальцетами певцов на старой пластинке.
– Не уверен, что я его хочу, – сказал он.
Взгляд агента выражал неодобрение.
– Этот предмет – мечта коллекционера. Мне пора ехать. Дайте мне знать, что вы решите.
Майк смотрел, как ее машина исчезает за поворотом дороги. «Лори, я хочу тебя». Он поднял крышку патефона, как сделал пять дней назад, вечность назад. Покрутил ручку, нашел пластинку с «Чайнатауном», положил ее на круг и щелкнул выключателем. Проследил, как пластинка набирает скорость, потом поставил иглу на первую бороздку.
«Чайнатаун, мой Чайнатаун…»
Майку стало холодно. «Нет! Нет!» Не в силах двинуться, не в силах вздохнуть, он смотрел на крутящуюся пластинку.
«…сердца, что не знают другой земли, бродят здесь и там…»
Над скрипучими фальцетами давно ушедших певцов взмывало совершенное сопрано Лори, заполняя комнату и заставляя сердце замирать от скорбной красоты.
Маскарад на Кейп-Код
Августовским днем, вскоре после приезда в свой арендованный коттедж в деревушке Деннис на Кейп-Коде, Эльвира Михан заметила, что в их соседке, болезненно худой женщине лет тридцати, есть нечто странное.
Эльвира и Уилли немного побродили по коттеджу, благосклонно отметив кленовую кровать с балдахином, ковры на стенах, веселенькую кухню и свежий, пахнущий морем бриз, а потом принялись распаковывать свою дорогую новую одежду, вытаскивая ее из соответствующих сумок от «Луи Витон». Затем Уилли налил пару бокалов ледяного пива, и они устроились на веранде, выходящей на залив Кейп-Код.
Пухлый Уилли, устроившись в плетеном шезлонге, заметил, что закат нынче будет чертовски хорош, и слава богу за эту толику спокойной жизни. С тех пор как они выиграли в государственной лотерее Нью-Йорка сорок миллионов долларов, Уилли казалось, что Эльвира превратилась в ходячий громоотвод. Сначала она поехала в знаменитый «Сайпресс-Пойнт спа» в Калифорнии, и ее там чуть не убили. Потом они вместе отправились в круиз, и – подумать только! – мужчина, который сидел с ними в столовой за одним столом, оказался мертвым, как дохлая макрель. Однако мудрость прожитых лет подсказывала Уилли, что уж на Кейп-Код его должно наконец ждать благословенное спокойствие. Если Эльвира напишет об этом отпуске статью в «Нью-Йорк глоуб», ей придется писать про погоду и рыбалку.
Тем временем Эльвира восседала рядом с Уилли, за столиком для пикника. Она желала, чтобы ей напоминали надевать шляпу от солнца. Косметолог из «Сассун» предупреждала ее не подставлять волосы под солнечные лучи. «Миссис Михан, у них такой красивый оттенок ржавчины. Мы же не хотим, чтобы они стали соломенно-желтыми?»
Придя в себя после покушения в спа-салоне, Эльвира набрала прежний вес, за потерю которого она выложила три тысячи долларов, и вернулась к уютным размерам где-то между 44-м и 46-м. Уилли, правда, не переставал повторять: когда обнимает жену, он знает, что держит в руках женщину, а не одну из этих оголодавших зомби из журналов мод, которые так любит разглядывать Эльвира.