Гаяна (Иллюстрации Л. Гольдберга), стр. 114
И только когда охотник, знающий их в лицо и сбежавший от них, выступил вперед — жрецы зашевелились. Фанатическая ненависть загорелась в их взглядах.
Суровый и непреклонный вид прилетевших, их решительность поколебали представителей мракобесной, жестокой и хитрой касты «служителей веры», одинаково подлой в Храме Солнца и в соборе Петра.
С разрешения руководителя экспедиции охотник переводил слова Хоутона:
— У вас находится житель неба Тот. Высокий, с длинными ушами. Он здесь уже полтораста лет. Вы умираете один за другим… а он все живет, и вы не можете объяснить себе, в чем секрет его долголетия… Он — наш друг. Пустите нас к нему, и мы ничего вам не сделаем. Станете сопротивляться…
Начальник экспедиции жестом остановил Хоутона.
Жрецы расступились, из прямоугольных каменных ворот храма устало вышел глубокий старец высокого роста, с потемневшим удлиненным лицом, седой бородой, в широкополой шляпе и тонкой войлочной накидке.
Юль сделала несколько торопливых шагов к нему и подняла левую руку.
— Здравствуй, долгожитель, — сказала она по-гаянски. — Я твоя сопланетница. Мы прилетели на выручку. Скажи, ты ли это? Не ошиблись ли мы, Тот?
Старец пошатнулся, повернулся к нам боком и взялся рукой за сердце. Мы подумали, что он сейчас упадет, и подались вперед. Но старец выпрямился и громко спросил:
— Кто ты, женщина?
— Я Юль Роот, ани. Будь твердым… Жители Земли прилетели на Гаяну и я… После ты узнаешь все…
— Ты явилась мне как сказка, как Амир, ани. Здравствуйте, все! Спасибо вам, жители Земли!..
5
… Очень трудное место для меня — я на минуту отложил перо. Из уважения к моменту. Есть такие случаи в жизни, когда слова не нужны… Есть такие места и в книгах, когда автору необходимо остановиться и переждать…
6
… Мы прилетели на Пито-Као, чтобы уже потом, когда Тот посетит могилу Мана, отправиться в Подмосковье, где старому гаянцу предстояло отдохнуть и окрепнуть.
Но первый же консилиум там, в Кордильерах, дал отрадный результат: Тот не имеет серьезных патологических отклонений и, как предположили врачи, сможет перенести полет на родину.
— Случилось так, — рассказал долгожитель. — Во время землетрясения Мана был внизу, в поселке островитян, далеко от вулкана. А я — устранял мелкую неисправность в шеере… Быстро взлетел, в надежде переждать на материке, а потом вернуться… В разрыве облаков увидел Город Трех Вершин. Снизился. Ровная площадка привлекла меня, и я решил сесть. Но этот день — самый неудачный в моей жизни: сплошная цепь ошибок. Моя беззаботность зашла так далеко, что я так и не мог вспомнить после: включил я Телепатон или нет… Оказывается, я, как и требовала инструкция, сперва включил его, а потом покинул шеер. Моя доверчивость была наказана сразу: дела у жрецов шли неважно, и мое появление выручало их. Все эти годы фанатики не разрешали мне покидать стен двора Храма Солнца. Я жил под неусыпным надзором. На Пито-Као поклонялись Мана, и он был свободным; здесь поклонялись Солнцу, а меня держали в тени. И словно нарочно, я не взял с собой оружия. Один день оплошностей обошелся мне в полтора столетия бессмысленного плена! А Мана, конечно, решил, что я погиб в звездолете во время землетрясения.
— Как я рад видеть тебя, долгожитель, — взволнованно сказал Хоутон. — Встреча с тобой не только самое отрадное, ко и удивительное событие в моей жизни…
— Нет, ани, — улыбаясь, остановил его Тот, — нет. Есть кое-что поразившее и меня, прожившего много дольше любого из вас… Нет, мой дорогой собрат по крови… не торопись. Слушайте и вы все. Жрецы, пленившие меня, хранят в своей памяти древнейшую легенду… Я расскажу ее коротко — открытия редко бывают длинными… Тысячелетия назад, рассказывают они, в каком-то из океанов Земли существовал архипелаг, погибший при катаклизме. Эти острова населяли высокие… длинноухие люди, называвшие свой архипелаг… Гаяна…
— Гаяна?!
— … а себя — Гаянцами.
— В такое совпадение даже трудно поверить! — воскликнул я.
— Верно, ани, — согласился Тот. — Верно, если бы это и в самом деле было только совпадение…
— Разве это не так?! — насторожилась Юль.
— Не берусь объяснить, где именно находился архипелаг, — отвечал Тот. — Не знаю, как стала известна жрецам легенда о Гаянцах и… звездных пришельцах…
— Пришельцах?!.
— Да, ани. Но скажу главное: у меня было достаточно времени, чтобы изучить не только зту, но и много других легенд и сказаний, сравнить их… За долгие десятилетия плена… Для меня несомненно: когда-то на Землю прилетали жители еще неизвестной нам планеты… Они и увезли с собой — сколько смогли — гибнущих островитян, а потом… высадили их на нашей Гаяне, так похожей на Землю по климатическим и многим другим условиям!..
— Ты прав, ани, — возбужденно сказала Юль. — Теперь я начинаю понимать картины, воскрешенные «позади идущей памятью» моего школьного товарища Ило. Я потом расскажу тебе подробнее… Твой вывод точен, долгожитель: мы и земляне — дети одной матери, после тысячелетий встретившиеся вновь!
Сейчас, когда вы, уже пережившие новизну этого открытия, читаете мой рассказ о встрече с Тотом, вам, наверное, трудно понять наше состояние. А после отлета Тота и Мауки на Гаяну — и их судьба воспринимается вами как прочитанный роман, как что-то знакомое и потому уже не очень удивительное…
И это хорошо. Жизнь не стоит на месте, и если не привыкать даже к самому приятному и счастливому, то можно, уверяет Хоутон, лопнуть от удивления.
7
К тому, что известно вам из газет и кинохроники, я добавлю немногое: расскажу, как родилась новая традиция космонавтов, улетающих с космодрома Пито-Као.
Это Мауки предложил почтить память предков по древнему обычаю полинезийцев…
… Ночь. Мы — семеро! — у могилы Мана. На золотой плите лаконичная надпись: «Мужественным гаянцам — от Земли».
В изголовье могилы — каменное изваяние: длинноухое удлиненное лицо, обращенное к океану. Нам кажется, что глаза его блеснули в лучах луны — это не успевшие высохнуть озерки после недавнего дождя.
Мауки развел у могилы костер, и мы сели вокруг огня. Помолчали, не отрывая взглядов от теней, играющих на лице длинноухого великана. Думали о самом простом и заветном.
— Прости, Мана, — громко произнес Мауки на языке своих отцов, — что я не полетел тогда на Гаяну… Ты знаешь: я не мог оставить свой маленький народ. Теперь они счастливы, и я прошу тебя: сделай так, чтобы в ближайшей экспедиции на твою планету участвовал и я, один из тех, в ком течет и твоя кровь.
— Прощай, Мана, — вздохнул Тот. — Я теперь верю, что вернусь домой… Тяжело возвращаться без тебя, без экипажа… Но мы сделали все, что смогли.
— Я знала о тебе с детства, великий сопланетник, — сказала Юль. — Сейчас, находясь у твоего праха, я приношу тебе светлую память нашего народа. Я счастлива, долгожитель.
— Твой прилет, мудрый Мана, — тихо проговорил Евгений Николаевич, — послужил началом пути к открытию и познанию космических струйных течений и дал моей жизни новое содержание. Твой образ будет помогать мне…
— Я хочу, Мана, — молвил Шелест, — чтобы история твоей жизни и жизни твоих друзей служила примером моим детям.
— Дорогой Мана, — начал я, когда подошел мой черед. — Я всегда робею, берясь за перо… Трудно изложить словами чувства и мысли… Сомнение угнетает меня. И все же я напишу книгу о благородных, умных людях Земли и Гаяны. Кто-нибудь другой сделал бы это лучше. Но я знаю историю рождения дружбы наших планет так хорошо, что обязан написать ее сам.
Лишь Хоутон не сказал ни слова.
Медленно догорает костер у могилы гаянца, угасает и пламя нашего повествования. Каменное изваяние и сейчас безмолвно, с надеждой смотрит в звездную даль. Будто тоже понимает, что подобно тому, как бесконечна Вселенная, безграничны и возможности Человека в завоевании Счастья для своей Родины!