Если однажды жизнь отнимет тебя у меня..., стр. 29

— Где Элоди?

— В лицее. Примерно через час будет дома. Она по-прежнему под впечатлением от случившегося. Будь, пожалуйста, с ней терпелив.

Габриэль опустился на кровать.

— Я собираюсь поехать за покупками, — сказала Дженна. — Позвони, если тебе что-то понадобится.

Габриэль внезапно понял, что смертельно устал. Он вытянулся на кровати, и усталость навалилась, налила собой каждый мускул, каждую жилочку, он старался не поддаться ей. У него так мало времени, сон не должен красть у него драгоценные минуты. Но болезненная слабость восторжествовала над всеми его усилиями.

Габриэль погрузился в глубины забытья, и ему привиделся сон. Сон, греза или видение. Он чувствовал себя одновременно и участником происходящего, и зрителем. В его мозг словно вторгалась какая-то сила со стороны. Тревожная сила, пытающаяся вытянуть из ночной тьмы неведения какие-то картины, принуждая его вглядываться в них.

Он вглядывался, и наконец что-то стало проясняться. В общих чертах, без подробностей. Но потом механик будто отладил проектор, и он четко увидел и лица, и обстановку.

Луи, тот самый, который навещал его в больнице, стоял перед Александром, сидящим за письменным столом.

— Ты не имеешь права так поступать, Алекс! — кричал Луи.

— Неужели? И почему?

— Потому что я не согласен!

— И ты думаешь, этого довода достаточно, чтобы меня убедить? — усмехнулся Александр.

— Да! Потому что это мне мы обязаны успехом нашей фирмы!

Он вперил свой взгляд в глаза Александра.

— Однако ты много о себе воображаешь, — с той же усмешкой отозвался начальник.

— Но ты же сам это прекрасно знаешь, Алекс. Я не спорю, ты создал эту фирму, идея была гениальной. Затем ты нашел несколько контрактов. Но всерьез раскрутил фирму я! Я вывел ее на международный рынок. Я обеспечил ее серьезными клиентами. Я разумно диверсифицировал наше производство!

— Я всегда признавал твои заслуги, Луи! Потому и сделал тебя акционером.

— Нашел о чем говорить! Десять процентов! Разве это цифра! — сердито бросил Луи.

— Тебе мало? А ты знаешь, сколько это будет, если мы продадим нашу фирму?

Луи положил ладони на стол и наклонился к Александру.

— Нашу фирму рано продавать, Алекс! — с упором произнес он делано спокойным голосом и рубанул рукой воздух. — У нас еще черт знает сколько неиспользованных возможностей. Перед нами целина! Новые рынки! Мы можем продать ее лет через пять, и уверяю тебя, она будет стоить совсем других денег!

— Я устал бежать, Луи. Я хочу остановиться.

Компаньон затряс в воздухе кулаками и заорал:

— Но ты уже остановился! Это я ворочаю всеми делами, пока ты валяешь дурака и занимаешься любовью!

— Я тебе не позволю! — вспылил Александр.

Луи направился к двери, потом резко обернулся и, вытянув указательный палец в сторону Александра, пообещал:

— Я тебе не позволю продать ее! Ты еще у меня поплачешь, обещаю!

Александру не понравился огонек, вспыхнувший в глазах компаньона. Угрожающий огонек. Он ощутил вдруг ледяное дуновение страха. И от этого страха Габриэль проснулся.

Проснулся и с тревогой обвел глазами комнату. Он лежал на кровати в комнате для гостей в особняке Деберов.

Что означал этот странный сон? В полном недоумении Габриэль снова припомнил всю сцену, но не нашел в ней никакого смысла. При этом все было таким реальным. Может быть, сознание Александра проникло в его сознание? Да нет, что за глупое предположение? За последние два дня он наслушался разного, и теперь ему снятся глупые сны.

Габриэль отправился в ванную, пустил воду посильнее и хорошенько умылся, стараясь не смотреть на себя в зеркало.

День четвертый

21

Странный сон не выходил у Габриэля из головы. И как ему себя вести? Забыть и сосредоточиться на своем? Или войти глубже в проблемы жизни человека, в которого на время переселилась его душа? Имеет ли он на это право? Габриэль отбросил вопросы: дело не в праве, а во времени. Его слишком мало. Он не может его терять и заниматься проблемами, которые его не касаются.

Габриэль принял не решение — данность. Но с такой же настоятельной очевидностью возникла другая данность: он не мог просто так отмахнуться от Александра. Необъяснимый интерес к собственному убийце неотступно преследовал Габриэля. А вот помогать Кларе у него пока не было никакой возможности. И чем бесполезно ходить по кругу, стоило внимательнее присмотреться к сложной жизни того, в чьем теле он оказался.

Габриэль двинулся по квартире, решив навестить кабинет. Проходя мимо комнаты Элоди, остановился. Подтолкнуло то же неодолимое любопытство. Дочь Александра была на занятиях, и Габриэль заглянул в комнату. Мрачная обстановка. Стены серые, мебель и покрывало на кровати — черные. Несколько ярких пятен все же оживляли серую мрачность — воспоминания о веселом детстве маленькой девочки. Девочки, ставшей подростком — фанаткой групп Eskemo и Jena Lee, чьими афишами и постерами были оклеены стены. Главное место на столе занимал компьютер, лежали книжки и диски. Элоди еще не вышла из подросткового возраста, и комната рассказывала о том, как ей боязно входить в мир взрослых. На столике у изголовья внимание Габриэля привлекла семейная фотография, снятая явно несколько лет назад. Они стояли все втроем: Элоди и Дженна сияли улыбками, лицо Александра скрывала тень от шляпы.

Да, Габриэль не был Александром, но почему-то его жизнь была ему небезразлична.

В кабинете Александра он заглянул во все ящики, но нашел только рабочие папки, касающиеся дел фирмы. Он быстренько перелистал их, чтобы понять, какого рода деятельности отдавал свое время человек, приютивший сейчас его душу.

Сел перед компьютером, включил его — система потребовала пароль. Он попробовал год рождения Александра, фамилию, имя, имя любовницы. Без толку. Тогда он решил ввести имя дочери. Отцы часто пользуются именами и датами рождения детей в качестве паролей. После многочисленных комбинаций он все-таки набрел на нужное сочетание: Эло1996.

В почте обнаружилась активная переписка с Луи Дереном и Виктором Жерменом: цифры, отчеты, обсуждение рабочих и коммерческих стратегий, организационные вопросы.

Последние письма Александра и Луи свидетельствовали о конфликте. За три дня до аварии Луи прислал письмо с настойчивой просьбой:

«Алекс, я прошу тебя пересмотреть твою позицию. Ты поступаешь как эгоист. Мы должны вернуться к нашему разговору».

И сразу в голове Габриэля всплыл сон. Или он был реальностью?

Габриэль заглянул и в переписку с Алисией. Его покоробило мальчишество Александра, его легкомыслие, подчас похабщина. Еще он заметил, что в последние недели его двойник стал немного отдаляться от любовницы. Она его за это упрекала, требовала большей близости.

Габриэль вышел из почты и стал просматривать файлы. Среди деловых документов набрел на один с обозначением «персо». Заколебался, чувствуя вину и неловкость, но необходимость — жестокий диктатор, и он его открыл. В конце концов полученная информация может помочь ему лучше ориентироваться в той жизни, которая волей-неволей стала теперь его! Щекотливость нелепа в подобных обстоятельствах. Этот человек украл у него жизнь, а он стесняется заглянуть ему в душу.

Внимание Габриэля привлекла папка с названием: «Настроения». Прочитав первые несколько строк, он понял, что имеет дело с дневником, который Александр начал вести сразу же после рождения Элоди. Он прочитал первые несколько страниц. Радость стать отцом, влюбленность в жену тронули сердце Габриэля. Почему, он и сам не знал. Возможно, потому, что человек, к которому он относился исключительно негативно, проявил светлые стороны своей натуры. Габриэль продолжил читать, понимая, что любовь Александра к Дженне была столь же безоглядна, как и его к Кларе, и, наверное, он был бы так же счастлив стать отцом, если бы жизнь осчастливила его таким подарком.