Мечтатель, стр. 67

— Не хочешь спать на траве? — задал я вопрос четвероногому другу, который всё еще терпел меня и даже не сбежал. Чёрт ответил звонким гавканьем.

Я растворил свою маленькую кроватку, создав большое двухместное ложе. Чёрт, виляя хвостом, запрыгнул на нее и улегся мне в ноги. Странное окончание странного дня…

Глава 9

…Я сидел на лавочке возле небольшого пруда и думал. Думал обо всём и ни о чём. Думал о Даше, о разгорающейся искорке войны, о том, как быть дальше. Должны ли мы ждать следующего шага противника или нам необходимо не дать ему сделать этот шаг? Нужно ли нам готовиться к обороне или попытаться совершить еще один серьезный удар? Ко второй атаке крестоносцы будут уже готовы, и в этом состоит ключевая проблема. Курт был прав, утверждая, что враг слишком расслабился, и это даст нам основное преимущество. Одни раз благодаря внезапности мы склонили чаши весов в нашу сторону, но в следующий раз за нас уже не будет играть фактор неожиданности.

Периодически я бросал далеко вперед палку, приучая Чёрта приносить ее обратно. Согласен, очень глупо обучать столь умного пса такой фигне, но, судя по всему, сам Чёрт был в восторге. Его поведение напоминало поведение щенка, нежели поведение взрослого пса. Возможно, он всегда будет оставаться немножко ребенком. Ведь все люди сохраняют в себе частичку детства. Нет, так будет правильнее: все взрослые люди — это дети, скрывающиеся за маской социальных норм, правил и обязанностей. Но Чёрту не надо прятаться за маской. О, а еще ему пришлось по вкусу нежирное вареное мясо, которым я стал его кормить. Хоть с чем-то я не прогадал…

Мои мысли были прерваны длинноногой «красавицей», разодетой, как дешевая проститутка, и обладающей убийственными коготочками. «Дочь» Первого, которую я видел, когда выходил после разговора с ее папашей. Она двигалась куда увереннее и намного быстрее, чем то создание, с которым мне пришлось сразиться, но всё же ее скорость перемещения сильно уступала человеческой. Чёрт слегка напрягся и подбежал ко мне. Я попытался успокоить Чёрта при помощи почесывания его шеи.

Дочь Первого подошла ко мне, но я так и продолжал сидеть на скамейке. Левой рукой, закованной в стальную перчатку, она попыталась протянуть мне листок бумаги. И движение это было настолько неаккуратным, что мне пришлось уклоняться, иначе она раздавила бы мне плечо. Наверное, Первый лично управляет созданием сейчас. Теперь я понимаю, что он имел в виду, когда говорил о некорректности выполнения некоторых его приказов.

Мне потребовалось фактически вырвать листок бумаги из руки создания, так как сжимала дочурка его слишком сильно. Это оказалась записка, как я и полагал ранее. Надпись красочными каллиграфическими буквами гласила:

— Приди и скажи мне это лично, — ответил я дочери. Она наклонила голову, видимо, не совсем разобрав мои слова.

— Приди. И. Скажи. Мне. Это. Лично, — отчетливо проговорил я каждое слово. Секунд пять создание стояло неподвижно, затем попыталось показать мне средний палец. Но, в следствии того, что у дочки было лишь четыре пальца, получилось это забавно. Потом создание развернулось и просто ушло.

Чёрт слегка заскулил и сильнее прижался к моей ноге.

— Не бойся, друг, — поглаживал я его по голове. — Тебе Первый точно ничего не сделает, ты ведь его шедевр. Да и мне вряд ли что-то сделает. По крайней мере, сейчас.

Я создал сигарету и закурил. Каждый раз, когда я ублажал свою пагубную привычку, Чёрт всем своим видом показывал, что это его не совсем устраивает. Конечно, он прав. Однако и бросить я сейчас не смогу. Быть может, когда моё сердце окончательно остынет и война пойдет на убыль, но не сейчас.

Спустя полчаса и еще две сигареты, я наконец-то увидел Первого. Тот стремительно приближался ко мне вместе со своим Ангелом. Либо он очень зол, либо он всегда так ходит. Очень хочется верить во второе.

Я встал со скамейки и протянул руку, когда он был уже совсем близко.

— У меня нет оружия, — холодно ответил Первый. Одет он был точно так же, как и при нашей предыдущей встрече, да и маска по-прежнему закрывала его лицо.

— Не понял, — растерялся я от его слов.

— Пожатие руки с древних времен предназначалось для проверки наличия оружия в рукаве у того, с кем здороваешься, — пояснил Первый свою мысль, присаживаясь на скамейку. Впрочем, этот исторический факт я знал, просто почему-то не сопоставил его с фразой Первого. — А в Мечте, где можно мгновенно создать оружие, рукопожатие теряет вообще всякий смысл.

Ангел и Чёрт тем временем принялись друг друга обнюхивать. Пес Первого был крупнее моего, но, уверен, скоро они сравняются в размере и массе.

— Не слишком ли скромно называть себя в записке «Богом»? — спросил я, присаживаясь рядом с Первым. На самом деле, не совсем рядом, между нами было не меньше метра.

— А что есть Бог? — усмехнулся Первый. — Люди привыкли называть Богами всё, что выше их понимания, или намного превосходит их. Мои способности вне понимания всех обитателей Мечты, я стою на совершенно другом уровне развития, а мое могущество не знает себе равных. Скажи, разве это не должно делать меня Богом в головах простых обывателей?

— Ага, ты еще забыл упомянуть, что можешь создавать жизнь и возводить города, — улыбнулся я.

— Точно, спасибо, что напомнил, — засмеялся Первый, положив ногу на ногу. — Если бы фокусники в том мире не говорили, что они всего лишь фокусники, а выдавали свои трюки за реальные чудеса, то подавляющее большинство людей стали бы им поклоняться.

— Но ты же на самом деле не считаешь себя Богом? — решил на всякий случай уточнить я.

— Я могу считать себя хоть травоядным динозавром, но лишь от этих мыслей я ведь не стану настоящим динозавром? — негромким голосом ответил Первый, устремив свой взгляд в пустоту.

— Тебе мешает мое присутствие в твоем Городе? — вспомнил я записку, настойчиво предлагающую мне поскорее убраться отсюда.

— Ты мешаешь мне думать, — сказал Первый, повернув голову в мою сторону. И от этого его взгляда по всему телу пробегали мурашки.

— Давай подумаем вместе, — предложил я. — Одна голова — хорошо, а две — лучше, как говорится.

— Не всегда! Один умный человек способен придумать то, что не смогут и миллиард ослов, — решительно парировал Первый.

— Ну, так проверь мое мышление, — улыбнулся я, решив принять участие в его игре. Навряд ли есть шанс на победу, но почему бы не попробовать? — О чём ты думал? Не стесняйся, поделись!

Чёрт с Ангелом уже вовсю играли между собой. Бегали друг за другом по очереди, валялись на траве, боролись.

— Я размышлял вот над чем: если добро есть свет, и зло есть тьма, а тьма, как известно, является всего лишь отсутствием света, то можно ли утверждать, что зло — это просто отсутствие добра? — всё же решил поделиться Первый своими думами со мной, и от этой его фразы у меня чуть не взорвалась голова.

— В обществе не существует абсолютно белого и абсолютно черного, — почесав затылок, сказал я.

— Но если нет абсолютной тьмы, то, получается, что и зла не бывает? Всё есть лишь оттенки света, а свет есть добро? — задал Первый свои вопросы. Что-то тут не то, он явно меня проверяет. Только в чём заключается его очередная проверка?

— Нет, не так, — закачал я головой. — Ты берешь неправильную систему координат. Нельзя сравнивать добро и зло со светом и тьмой. Да, добро и зло неразрывно связаны между собой и очень относительны, да, если не будет одного из этих двух явлений, то и второе перестанет существовать. Но это всего лишь философские рассуждения, которые не имеют никакого практического значения и далеки от реальности, как небо и земля.

— Я знаю, что данные понятия сравнивать нелогично, — неожиданно согласился Первый. — Мне было просто интересно это делать. Тут особо заняться нечем, знаешь ли, вот и приходится думать обо всём подряд. Но ты заблуждаешься по отношению к философии, это распространенная ошибка. Философия позволяет расширять мировоззрение, учит мыслить логически, искать нестандартные подходы.