Эликсир и камень, стр. 76

В результате люди, жаждущие понять смысл, цель и направление жизни, обратились к восточной философии, к разнообразным сектам или культам или стали с мазохистским упорством продираться через сотни страниц Гурджиева, Блаватской или Рудольфа Штейнера, не понимая, что то, что они ищут, лежит прямо у них под носом. Для таких людей искусство представляется какой-то далекой и обособленной сферой, областью специальных и утонченных научных исследований, не имеющей отношения к их жизни. Им не приходило в голову, что в искусстве можно видеть то, что имел в виду Флобер, – хранилище и проводник божественного. Им также не приходило в голову задать нелепый, но такой простой вопрос – кто более «религиозен», Рильке или папа римский?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

14. Магический круг

В широком смысле магия – это искусство «создавать события». Другими словами, магию можно определить как метафору для динамичных взаимоотношений между сознанием или волей человека и всем, что относится к внешнему миру, – событиями, обстоятельствами, объектами и другими людьми. Магия предполагает по меньшей мере определенный элемент управления – посредством руководства или манипуляции. То есть магия предполагает приемы, которые поощряют, склоняют, побуждают или принуждают реальность прийти в соответствие неким конкретным установкам. Короче говоря, магия есть процесс использования такого свойства реальности, как податливость, чтобы формировать эту реальность – или алхимически трансмутировать ее – в соответствии с определенными целями или задачами.

Психологический и моральный настрой, с которым маг приступает к процессу формирования или трансмутации реальности, определяет, будет ли эта магия – в соответствии с определениями, использовавшимися в Средние века и в эпоху Возрождения, – «белой» или «черной», «чистой» или «нечистой», «священной» или «нечестивой». Рискуя свести все к излишне упрощенной схеме, можно сказать, что человечество, в сущности, делится на три категории – на «священных» магов, «нечестивых магов» и жертв.

Маг, как белый, так и черный, играет активную роль в том мире, в котором он живет, и формирует этот мир в соответствии со своими желаниями. Жертва же, наоборот, остается пассивной, безвольной рабыней обстоятельств. Совершенно очевидно, что эти роли необязательно фиксированы или последовательны. В одних обстоятельствах человек может быть, так сказать, «нечестивым магом», а в других «священным магом» или «жертвой». К сожалению, большинство человеческих существ большую часть своей жизни выступают в роли «жертв». Они не формируют, а еще в меньшей степени создают собственную реальность. Наоборот – они принимают свое реальное существование как нечто данное и тем самым становятся его рабами.

Это явно противоречивое утверждение можно пояснить при помощи аналогии с алхимиком и его лабораторией. В переносном смысле алхимиком в лаборатории можно считать ученого, который проводит эксперименты по делению и слиянию ядер. Алхимиком может быть каждый из нас – один или в составе общества, – экспериментируя с элементами личной или общественной жизни. С лабораторией алхимика можно сравнить всю западную цивилизацию в целом – лабораторией, в которой с человечеством проводится эксперимент, больше известный под названием «история» или «культура».

Алхимик, производящий в своей лаборатории опыты с элементами и веществами, с животными, овощами или минералами, может использовать приемы как белой, так и черной магии. С точки зрения постороннего наблюдателя, эти процессы покажутся абсолютно одинаковыми, однако при взгляде изнутри существенное различие в динамике этих процессов станет совершенно очевидным.

Черный маг или алхимик старается вести себя так, чтобы остаться в стороне от своего опыта. Он пытается управлять им извне – как бы при помощи щипцов. Он стремится получить полный контроль над процессом, оставаясь не вовлеченным в него и никак не изменяясь сам. Он полагает, что со своей отстраненной позиции сможет подчинить себе компоненты своего опыта и даже использовать «трансцендентные» силы, чтобы соединить эти компоненты по своему желанию. Не обращая внимания на напряжение, которому он подвергает реальность, он будет стремиться силой подчинить ее своей воле, нередко обращаясь к процедурам, противоречащим природе. Он будет игнорировать, а возможно, разрушать лежащий в основе всего герметический принцип гармонической взаимосвязи. Оставаясь на значительном расстоянии от своего опыта, он может тешить себя иллюзией, что силы, которые он высвобождает, никак не коснутся его самого.

Именно так мы изобретаем различные машины – не столько ради экономии времени, сколько в целях сохранения «достоинства», – чтобы сохранить руки чистыми и изолировать себя от того, что Йетс называл «грязью и кровью» человека. Именно так мы используем технику – чтобы усмирять потенциально опасную реальность и одновременно изолировать себя от нее. Мы склонны забывать о том, что устройства, которые мы придумываем для своей защиты, одновременно становятся средствами изоляции. Мы становимся похожими на магов, которые вызывают высшие силы из безопасного пространства внутри магического круга. Пока круг остается неповрежденным, он действительно способен сдерживать пробужденные к жизни силы. Однако этот же круг лишает нас свободы, ограничивает возможность взаимодействовать с миром, лежащим за его пределами. Стремясь избежать риска, мы рискуем еще больше, подвергая себя опасности утратить свои человеческие качества.

Белый маг или алхимик, наоборот, стремится стать – как говорили маги эпохи Возрождения – одновременно субъектом и объектом собственного опыта. Он пытается погрузиться в свой эксперимент, почувствовать его, если можно так выразиться, изнутри, позволить эксперименту стать зеркалом трансформации его личности. Вместо того чтобы управлять процессом извне, белый маг пытается сделать это изнутри, пытается стать неотъемлемой частью опыта, чтобы его собственное движение приводило к движению процесса. Он изменяет себя, принимая весь связанный с этим риск. Становясь субъектом и объектом своего опыта, он таким образом избегает принуждения, насилия и неестественности. Такие манипуляции маги Возрождения сравнивали с действиями ботаника или садовника, который следует законам природы – помогает природе делать свою работу, ухаживает за ней, питает ее и помогает раскрыть дремлющие в ней потенциальные возможности. По словам Парацельса, «алхимик… проявляет то, что скрыто в природе» [342]. Через несколько лет после смерти Парацельса Джанбаттиста Делла Порта сравнивал работу мага с земледелием и говорил о том, что именно природа дает коренья и травы, а магия проявляет их свойства [343].

Как выразить эти образные параллели на более привычном языке психологии? Ответ на этот вопрос может быть проиллюстрирован, хотя бы отчасти, процессом, который мы называем «развитием» или «созреванием» личности. Но что мы подразумеваем под этими понятиями? В реальной жизни человек может «расти» или развиваться двумя путями.

В соответствии с процессом, который мы определили как черную магию, развитие может осуществляться путем накопления. Другими словами, личность человека в основе своей не изменяется, сохраняя ту же конфигурацию. Она просто вбирает в себя все больше и больше компонентов – любовных побед, увиденных городов и стран, пережитых приключений, приобретенных богатств. Вследствие подобного накопления личность, образно выражаясь, постепенно увеличивается в размерах, расширяется, но не меняет своей формы, в соответствие с которой приводится полученный опыт. С другой стороны, можно попытаться не впитывать в себя опыт, а раствориться в нем. Вместо того чтобы «коллекционировать» любовные победы или посещенные места, человек может позволить этим впечатлениям изменить себя. Каждое новое впечатление или приключение усваивается, и первоначальная конфигурация личности постоянно видоизменяется, меняет форму, постоянно адаптируется к обстоятельствам или окружающей обстановке. Размер и количество становятся менее важными, чем сама трансформация. Так, турист, к примеру, превращается в пилигрима.