Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха., стр. 40

— Тогда иди, — печально сказала Королева. — Но помни Хамадан и его Королеву Фраубру.

— Я никогда не забуду.

Он пришпорил коня с голубой гривой и поскакал по каменистой равнине. Оладан позади него повернулся, послал Королеве Фраубре воздушный поцелуй, подмигнул и последовал за своим другом.

Дориан Хокмун, герцог Кельнский направлялся на Запад, никуда не сворачивая, чтобы познать там свою любовь.

Амулет безумного бога

Книга первая

Глава 1

Сориандум

Город был старым, опустошенным временем, местом источенных камней и обвалившейся каменной кладки, накренившихся башен и осыпавшихся стен. Дикие овцы щипали траву, проросшую меж потрескавшихся плит мостовой, среди колонн гнездились птицы с ярким оперением. Некогда город был прекрасен и одновременно ужасен, теперь же он стал прекрасным и мирным. Двое путешественников въехали в него в густой утренней дымке, когда меланхоличный ветер дул вдоль безмолвных древних улиц. Копыта лошадей стучали приглушенно, когда путешественники вели их между позеленевшими от времени башнями, мимо развалин, ярких от оранжевых, охровых и пурпурных цветов. И это был Сориандум, покинутый своим народом.

Люди и лошади стали одного цвета из-за покрывавшей их пыли, делавшей их похожими на ожившие статуи. Они продвигались медленно, удивленно разглядывая природу и красоту мертвого города.

Человек, шедший первым, был высок и худощав, и даже уставший, он шел грациозным шагом тренированного воина. Его длинные светлые волосы выгорели на солнце почти добела, а светло-голубые глаза светились безумным — блеском. Но самым примечательным в его внешности был тусклый Черный Камень, вставленный в лоб как раз над глазами. Это было клеймо, которым наградили его изощренные ученые-колдуны Гранбретани. Звали его Дориан Хокмун, герцог Кельнский. Он был изгнан из собственных владений Темной Империей, собиравшейся править всем миром. Дориан Хокмун поклялся мстить самой сильной стране на его планете, истерзанной войнами.

У существа, что следовало за ним, висели за плечами большой костяной лук и колчан стрел. Оно было одето лишь в бриджи и сапоги из мягкой кожи, все его тело было покрыто жесткими рыжими волосами. Голова его только-только доставала до плеча Хокмуна. Это был Оладан, потомок колдуна и Великанши из Разбойничьих Гор.

Оладан похлопал себя по бокам, выбивая пыль, и в недоумении огляделся.

— Никогда не видел такого красивого города. Почему его покинули? Кто мог оставить такое место?

Хокмун, как это вошло у него в привычку, в минуты озадаченности, потер тусклый Черный Камень.

— Возможно, эпидемия, кто знает? Будем надеяться, что если это эпидемия, то от ее возбудителей ничего не осталось. Размышлениям я буду предаваться после, не сейчас. Я уверен, что слышал плеск воды — а это первое, что мне требуется. Пища — второе, сон — третье, а размышления, друг мой, это довольно отдаленное четвертое.

На одной из площадей они обнаружили стену из серо-голубого камня, на которой были высечены многочисленные фигуры. Из глаз одной каменной девы лилась чистая ключевая вода, с плеском падая в сделанную ниже выемку. Хокмун нагнулся и напился, вытирая запыленное лицо мокрыми руками. Затем отошел в сторону, чтобы позволить напиться Оладану, а после этого они напоили своих лошадей.

Сунув руку в одну из седельных сумок, Хокмун достал мятую и потрепанную карту, что дали ему в Хамадане. Палец его прошелся по ней, пока не остановился на слове «Сориандум».

— Мы не слишком отклонились от маршрута, — с облегчением улыбнулся он. — За этим холмом течет Евфрат, а за ним, примерно в неделю пути, лежит Тарабудус. Мы сегодня здесь отдохнем и переночуем, а утром продолжим свой путь. Со свежими силами мы сможем двигаться быстрее.

— Ага, — ухмыльнулся Оладан. — И ты, как я понимаю, обследуешь город, до того как мы его покинем. — Он плеснул воды на свою шерсть и нагнулся поднять лук и колчан. — А теперь займемся вторым, что нам требуется — пищей. На холме я видел дикого барашка. Сегодня вечером мы поужинаем жареной бараниной.

Он снова сел на лошадь и, выехав за сломанные городские ворота, скрылся. Хокмун же, сняв с себя одежду, погрузил руки в чистую воду и стонал от наслаждения, поливая себя прохладной ключевой водой. Потом он достал из седельной сумки чистую одежду и надел шелковую рубашку, подаренную ему хамаданской Королевой Фрауброй, и голубые хлопчатобумажные бриджи, расклешенные книзу. Радуясь возможности освободиться от тяжелого облачения из железа и кожи, которое он надевал во время пути для защиты от нападения воинов Темной Империи, для завершения своего туалета Хокмун надел сандалии. Его единственной уступкой прежним опасениям был пристегнутый на боку меч.

Едва ли было возможно, чтобы кто-либо проследовал сюда за ними, и кроме того, город выглядел таким мирным, что Хокмун и представить не мог какой-либо опасности.

Он подошел к своей лошади, расседлал ее, прошел в тень полуразвалившейся башни и прилег, прислонившись спиной к стене, стал поджидать Оладана с обещанной бараниной.

Наступил полдень, и Хокмун начал гадать, что могло произойти с его другом. Он продремал еще час, и в нем зашевелилось беспокойство. Поднявшись, он оседлал свою лошадь.

Хокмун знал, что такому опытному лучнику, как Оладан, не могло понадобиться столько времени на преследование дикого барашка. И все же казалось, что вокруг не было никакой опасности. Вероятно, Оладан лег поспать часок-другой, прежде чем волочь тушу убитого барана. Даже если это единственное, что его задержало, ему все равно понадобится помощь, подумал Хокмун.

Он сел на коня и поехал по улицам к осыпавшейся наружной стене города, миновал ее и направился к холмам. Конь, казалось, почти восстановил свои силы, когда копыта его коснулись травы, и Хокмуну пришлось натянуть повод, направляя его к холмам легким галопом.

Перед ним появилось стадо диких овец, возглавляемое крупным вожаком, вероятно, тем самым, о котором говорил Оладан, но нигде не было видно никаких признаков зверочеловека.

— Оладан, — крикнул, озираясь по сторонам, Хокмун. — Оладан!

Но лишь приглушенное эхо ответило ему.

Хокмун нахмурился, перевел лошадь в галоп и поскакал на более высокий холм, надеясь с этого наблюдательного пункта разглядеть своего друга. Дикие овцы посыпались в стороны, когда конь понесся по пружинящей траве. Хокмун достиг вершины холма и, загородив рукой глаза от пылающего солнца, стал пристально осматривать окрестности. Нигде не было Оладана.

Он продолжал оглядываться, надеясь найти хоть какой-то след своего друга. Затем, когда он посмотрел на город, то заметил движение неподалеку от площади, где был источник. Обманули его глаза или он действительно увидел человека, что вошел в тень улицы, ведущей к восточной стороне площади? Не мог ли Оладан вернуться другой дорогой? А если так, почему он не ответил на зов Хокмуна?