Королевские камни (СИ), стр. 66

Шорох.

Точно кто?то развернул свежую газету.

— И готов принять блудного сына…

— Но не его вдову? — с насмешкой поинтересовался Альфред.

— Именно. Не вдову. И не ребенка. Они прекрасно осведомлены, что в этой девочке нет ни капли их крови…

— А ваша?

— Этого я не скрываю, — снова шорох… нет, не газеты, но крыса, которая затаилась где?то рядом.

Подслушивает?

Ната передернуло, до того он ненавидел крыс. Не боялся, нет. Он был сильней, но вот с отвращением не способен был справиться.

— То есть девочка вам нужна? — деловито осведомился Альфред.

— Да.

— А ее мать…

— Мне показалось, что у нее имеются… проблемы со здоровьем… и все пережитое… а еще и смерть супруга… этого хватит, чтобы свести в могилу любую женщину.

— Поверьте, Видгар, эта женщина крепче, чем кажется. И свести ее в могилу… постараться надо.

— Так постарайтесь, — в холодном голосе сквозило раздражение.

— Вы предлагаете мне…

— Я предлагаю вам оценить ваши перспективы. И нынешнюю ситуацию… и поступить так, как подсказывает совесть.

— Совесть? — Альфред рассмеялся. — Помилуйте… совести у меня никогда не было, чего я не скрывал. Совесть политику не нужна…

— И я о том же…

Снова молчание.

Оно длится и длится. И Нат представляет, как Альфред делает вид, будто бы обдумывает предложение… или и вправду обдумывает?

Нет, он осторожен.

Он не будет ввязываться в подобное… если, конечно, уже не ввязался.

Ему нужна Ийлэ. А Видгару она не нужна…

— Мальчишка будет ее защищать, — голос Альфреда раздался совсем рядом, и Нат отпрянул от стены, но велел себе успокоиться. Если бы его могли заметить, уже бы заметили.

— С мальчишкой, думаю, ты справишься… полагаю, тем самым решишь еще одну… семейную проблему.

— А вы рискуете.

— Чем же?

— Если я сейчас…

— Донесете? И кому же? Шерифу? Он не будет вмешиваться в наши дела, — Видгар подчеркнул слово «наши». — Вашим… союзникам из Оловянных? Те лишь сделают вид, что не понимают, о чем речь… а если и поймут, то одобрят.

Верно, так и будет, если…

…Видгар играет.

Райдо сказал, что он — союзник, но если… если Райдо ошибся? И Видгар просто воспользовался ситуацией… это ведь удобно.

Избавиться от Райдо.

И от альвы.

Забрать малышку. А людям оставить дом, раз уж он так им нужен.

Нат потер шею, которая вновь зудела. Этот зуд в первое время был хуже боли. Старая шкура сползла, а новая нарастала. И нарастая, невыносимо чесалась. Нат терпел.

Шкуру нельзя было трогать, но…

Порой он забывался и начинал чесаться, расчесывая себя до крови.

Это было давно. И зуд, который не проходил, даже когда кожа стала плотной, а доктора сказали, будто бы это нервическое, посоветовали успокоительное принимать.

Нат не нервничал тогда.

И сейчас спокоен.

Просто… просто он не до конца верит Видгару. Имеет же он право на недоверие? Нат решил, что имеет. Равно как и на подслушивание чужих бесед, если эти беседы в перспективе окажут непосредственное влияние на Натову жизнь, точнее, поспособствуют ее окончанию.

А красиво получилось.

Нат запомнил. На всякий случай. А то вдруг кто спросит… или просто придется к слову.

— Когда вы собираетесь устраивать облаву? — теперь голос Видгара доносился слева и звучал глухо, будто бы Медный говорил сквозь трубу.

— Зависит от доктора… а так… дней через пять. Хотите поучаствовать?

— Несомненно. Я полагаю, что в этом и состоит мой долг перед обществом.

— Конечно. Общество будет вам очень благодарно…

— И моим людям.

— Они тоже примут участие?

— Полагаю, как и люди Гарма.

— Какое поразительное единодушие… — восхитился Альфред. А Нат порадовался, что эти двое все?таки находятся на безопасном для них расстоянии.

И вправду, может, успокоительное принять.

— И вы не боитесь оставлять дом…

— Отнюдь, — Нат живо представил кривоватую вымученную усмешку Видгара. — Его будут защищать люди шерифа. Так ведь? Вы же позаботитесь о том, чтобы это были очень надежные люди?

— Позабочусь…

— Вы очень… перспективный молодой человек.

— Стараюсь…

Стало тихо. Нат ждал, но дождался лишь протяжного скрипа, где?то наверху, на третьем этаже, наверное, а то и вовсе на чердаке.

Скрипели ли балки.

Крыша?

Или скрип этот и вовсе примерещился Нату, он не знал. Но понял, что больше дом ничего не скажет. Впрочем, и услышанного было более чем достаточно. Нат прижал к теплой стене руки и сказал:

— Спасибо большое… я понимаю, что ты меня, скорее всего, не слышишь… а если слышишь, то не понимаешь… я для тебя совсем чужой. Ты альвийский дом, а я с той стороны Перевала… и я альвов ненавижу. Наверное, ненавижу. То есть, раньше я был уверен, что ненавижу, а теперь вот… твоя хозяйка слабая. Сильная, внутри если, но все равно слабая и женщина. Женщин надо защищать. Спрячь ее, когда все начнется. И Ниру. Я попробую уговорить ее уехать… она, конечно, обидится, но зато не пострадает. Меньше всего я хочу, чтобы она пострадала…

Дом вздохнул.

Понял ли? Нат надеялся, что понял. Хотя бы дом.

Вечером он переговорит с Райдо, расскажет без утайки и о доме, и о подслушанном разговоре, и Райдо, осклабившись, переспросит:

— Облава, значит? Дней через пять? Замечательно.

Он почешет шею и признается:

— Больше пяти дней здесь я не выдержу… надоело болеть.

А про Видгара не скажет ничего. И ладно.

Нат все равно присмотрит за стариком. По собственной инициативе.

Глава 21

Доктору Ийлэ не верила.

И шерифу.

И вообще людям, которые держались в доме слишком уж вольно в ее доме.

Чувствовали себя хозяевами? Настолько хозяевами, что не давали себе труда быть вежливыми с ней? Не видели… шериф прошел мимо, не удостоив и взгляда.

Гарм… Гарм подмигнул.

Весело ему.

Для него происходящее — представление, а Ийлэ… она слышит надрывный лай собак, и чувствует кожей волглую, сопревшую листву. Она задыхается от запахов гнили, снова и снова облизывает сухие губы, не способная напиться.

И ногти впиваются в кожу.

Надо дышать.

Успокоиться.

Взять себя в руки. Нет, ее нервозность в нынешних обстоятельствах понятна, но… Ийлэ не желает доставлять им удовольствие. Пусть и делают вид, что она им не интересна, но ведь смотрят же…

Она провожает взглядом шерифа и Гарма, а потом спускается в гостиную, где устроились Альфред с Видгаром… и возвращается наверх, к комнате Райдо.

Доктор там.

Он держит Райдо за руку, отсчитывает пульс. И так внимательно смотрит на часы… серебряные часы с гравировкой, которую делал отец. Подарил на Рождество.

У людей принято на Рождество подарки делать, и отец хотел доставить другу радость… фразу выбрал… что?то такое, пафосное, про тех, кто держит жизнь в руках… не жизнь, но всего — навсего часы. Жизнь бы ему Ийлэ не доверила.

Ниру жаль.

Она отца любит. И эта любовь понятна, хотя и странно — неприятна, и заставляет Ийлэ отворачиваться. Она не хочет видеть Ниру рядом с этим человеком.

Он же шевелит губами и руку щупает.

Склоняется над постелью, низко, будто желая поцеловать. И думается, что Райдо вряд ли обрадовался…

Без сознания.

Мечется, как в бреду. И простыни мокрые. На висках, что пот, что серебряная сыпь живого железа, которая то расползается, то почти исчезает.

Он должен был лишь пропотеть… пропотеть и только.

Доктор оттягивает веки.

Белые глаза. Красные нити капилляров. Зрачки сужены. И Райдо смотрит на доктора, но не видит.

— Все куда хуже, чем я предполагал…

…сонная трава.

…и корень белокрыльника, который вызывает подобие лихорадки, но лишь подобие.

— Это еще не агония, но почти… почти… я сожалею, — он отступил и руки вытер.

— Он… умрет? — Нира задала вопрос шепотом, точно это могло что?то исправить.