Гордость и предубеждение и зомби (др. перевод), стр. 8

– Право, мама, вы заблуждаетесь, – сказала Элизабет, краснея из-за поведения матери. – Вы вовсе не так поняли мистера Дарси. Он лишь хотел сказать, что в сельском обществе не встретишь такого людского разнообразия, как в столице, и, согласитесь, это справедливое замечание. Но я думаю, и мистер Дарси согласится с тем, что по нынешним временам жить в деревне куда как приятнее, поскольку кладбищ здесь гораздо меньше.

– Разумеется, моя милая, но что до людского разнообразия, так, полагаю, вряд ли в другой округе общество будет побольше нашего. Мы получаем приглашения к обеду от двадцати четырех семейств! Впрочем, уже, думаю, двадцати трех – упокой Господь душу несчастной миссис Лонг.

Дарси лишь улыбнулся, и последовавшая пауза заставила Элизабет трепетать. Ей хотелось сказать что-нибудь, но слова не шли на ум, и миссис Беннет наконец снова принялась повторять, как она благодарна мистеру Бингли за его доброту к Джейн, и извиняться за то, что им приходится терпеть у себя еще и Лиззи. Мистер Бингли ответил ей с неподдельной любезностью и таким образом принудил к любезности и свою младшую сестру, которая произнесла приличествующие случаю слова. Проделала она это без особого радушия, но миссис Беннет осталась в восторге и вскоре попросила, чтобы подали коляску. Тотчас же, как по сигналу, вперед выступили две ее младшие дочери. Девицы шептались между собой на протяжении всего визита, и наконец самая младшая осмелилась напомнить мистеру Бингли, что еще по приезде он обещал устроить в Незерфилде бал.

Пятнадцатилетняя Лидия была высокой, крепко сбитой и румяной девицей очень оживленного нрава. В боевых искусствах она была столь же убийственно хороша, как и Лиззи, хоть и не столь умна, и сразила первую в своей жизни неприличность в весьма примечательном возрасте семи с половиной лет. Поэтому у нее хватило духу заговорить с мистером Бингли о бале и без обиняков напомнить ему о данном обещании, добавив при этом, что если он не сдержит слово, то это будет самым нечестным на свете поступком. То, как Бингли отразил эту внезапную атаку, было усладой для слуха их матери.

– Уверяю вас, я готов сдержать свое слово, и как только ваша сестра поправится, вы сами, если того желаете, назовете дату бала. Ведь вам же не захочется танцевать, пока вашей сестре нездоровится?

Лидию это полностью устраивало.

– Да, лучше дождемся, пока Джейн выздоровеет, и к тому времени капитан Картер наверняка снова будет в Меритоне. А после вашего бала, – прибавила она, – я упрошу офицеров тоже устроить бал. Непременно скажу полковнику Форстеру, что отказываться будет просто нечестно!

На этом миссис Беннет и ее дочери распрощались, и Элизабет сразу же вернулась к Джейн, оставив двух дам и мистера Дарси осуждать поведение ее родни и ее саму. Впрочем, от мистера Дарси порицания Элизабет они так и не добились, несмотря на все едкие замечания мисс Бингли по поводу “прекрасных глаз”.

Глава 10

День прошел почти так же, как и предыдущий. Днем миссис Херст и мисс Бингли несколько часов посвятили больной, которая хоть и медленно, но шла на поправку, а вечером Элизабет присоединилась к обществу в гостиной. Однако карточный стол был убран. Мистер Дарси писал письмо, а мисс Бингли, сидя подле него, следила за тем, как он пишет, и беспрестанно отвлекала просьбами передать что-либо его сестре. Мистер Херст и мистер Бингли играли в пикет, а миссис Херст наблюдала за игрой.

Элизабет принялась смазывать приклад своего мушкета и от души развлекалась, слушая беседу мистера Дарси и мисс Бингли.

– Как обрадуется мисс Дарси такому письму!

Ответа не последовало.

– Вы невероятно быстро пишете!

– А вы невероятно много болтаете.

– Сколько же писем вам приходится писать в течение года! Да еще и деловые письма! Ужасное занятие, на мой взгляд!

– Ужасно то, что мне столь часто приходится писать их в вашей компании.

– Прошу вас, напишите вашей сестре, что я жажду с ней повидаться.

– Я написал – вы уже просили меня об этом.

– Как у вас выходят такие ровные строки?

Ответа не последовало.

– Передайте вашей сестре, что я несказанно рада ее успехам в игре на арфе, и не забудьте прибавить, что я в полнейшем восторге от ее эскиза для росписи столика.

– Мисс Бингли, стенания сотен неприличностей будут более милы моему слуху, чем еще одно слово из ваших уст. Не будь вы в целом весьма благовоспитанной леди, мне пришлось бы отрезать вам язык.

– О, впрочем, все это пустяки, я и так увижусь с ней в январе. А вы всегда пишете столь очаровательно длинные письма, мистер Дарси?

– Длинные – да, но вот насколько они очаровательны, решать не мне.

– Уверена, тот, кто с легкостью может написать длинное письмо, не может написать его дурно.

– Этим Дарси не польстишь, Кэролайн, – воскликнул ее брат, – поскольку пишет он безо всякой легкости. Везде старается ввернуть побольше четырехсложных словечек, ведь правда, Дарси?

Мистер Дарси продолжал молча писать письмо, но Элизабет заметила, как сильно ему докучают его друзья.

Когда с письмом было покончено, мистер Дарси обратился к мисс Бингли и Элизабет с просьбой что-нибудь исполнить. Мисс Бингли ретиво бросилась к фортепиано, но, вежливо осведомившись, не желает ли Элизабет сыграть первой, уселась обратно.

Когда Элизабет заиграла, миссис Херст с сестрой запели:

Пока они играли и пели, Элизабет не могла не заметить, как часто мистер Дарси глядит на нее. Она ни секунды не полагала, что могла чем-то привлечь столь важного человека, однако же мысль о том, что он смотрит на нее потому, что она ему неприятна, была еще более дикой. Наконец она решила, что, по его мнению, из всех присутствующих она наименее соответствует его представлениям об идеале, и этим обусловлено его внимание. Это предположение отнюдь не ранило ее. Он был ей слишком несимпатичен, чтобы искать его одобрения.

Чтобы оживить обстановку, мисс Бингли заиграла бойкую шотландскую песенку, и мистер Дарси, приблизившись к Элизабет, спросил:

– Разве не тянет вас, мисс Беннет, воспользоваться случаем и протанцевать рил?

Она улыбнулась, но ничего не ответила. Удивившись ее молчанию, он повторил вопрос.

– О! – ответила она. – Я прекрасно вас расслышала, но сразу не нашлась с ответом. Знаю, вы хотели бы, чтобы я согласилась, и тогда вы имели бы удовольствие осудить мой вкус, но я люблю обходить такие ловушки, не позволяя тем, кто их расставляет, выказать предвкушаемое презрение. Поэтому я решила сказать вам, что вовсе не желаю танцевать рил – теперь осуждайте меня, коли осмелитесь!

– И впрямь я не осмеливаюсь это сделать.

Элизабет, которая намеревалась уколоть его, подобная галантность изумила. Что до мистера Дарси, то ни одна женщина еще не пленяла его столь сильно, как Элизабет. Он искренне считал, что если бы не ее низкое положение, то ему угрожала бы опасность влюбиться. А если бы не его безупречное владение боевыми искусствами, то ему вдобавок угрожала бы опасность быть побежденным ею, поскольку он никогда еще не встречал дамы, которая сражалась бы с ожившими мертвецами лучше, чем Элизабет.

Мисс Бингли заметила или сообразила достаточно, чтобы в ней пробудилась ревность; и ее трепетная забота о скорейшем выздоровлении дорогой подруги Джейн была подкреплена желанием избавиться от Элизабет. Часто она пыталась вызвать у Дарси неприязнь к их гостье, разговаривая об их воображаемом браке и о том, сколько счастья принесет ему такой союз.

– Надеюсь, – сказала она, когда на следующий день они вместе гуляли по парку, – когда это столь желанное событие состоится, вы намекнете вашей теще, что ей бы иногда стоило придержать язык, и еще, если сможете, отсоветуете младшим сестрам увиваться за офицерами. И, если мне будет дозволено коснуться столь щекотливого предмета, постарайтесь ограничить весьма неженскую привязанность мисс Беннет к ружьям, мечам и боевым искусствам – подобные глупости более подходят мужчинам или женщинам низкого происхождения.