Импотент, или секретный эксперимент профессора Шваца, стр. 50
Вконец осмелев, студент Антонов (конечно же от переживаний, в другой раз он бы так не сделал, хотя и являл собой не слишком примерного студента) присел над унитазом и быстро сделал «по-большому».
Тут-то и прибыли три бригады милиции во главе с бравым усатым капитаном, вызванные комендантом.
Всех одиннадцать студентов (а они сошли с ума) отправили под конвоем в одну именитую психлечебницу, за город. В общежитии три недели был траур, и жить там было некому. А потом его заселили перспективными арабами.
Если забыть суть дела, то вот что самое страшное в этой истории: оставшийся целым (хотя и местами побитый) унитаз был снова водворен на свое место в мужском туалете на втором этаже.
Он и сейчас там стоит, как ни в чем не бывало, и все заселенные арабы (в количестве ста двенадцати человек) пользуются исключительно его услугами, но не потому, что они его как-то выделяют, просто новое сантехническое оборудование так никогда и не завезли. И это самая правдивая и леденящая кровь история, которую я придумал.
ИЗ СБОРНИКА «СОТНЯ БЛОХ»
(Бромпортреты и Натюрморды)
Жил да был самый обыкновенный Фонарь.
Всю свою жизнь он мечтал светить людям темными вечерами, служить для них маяком, на который бы они шли и не сбивались с дороги. Но, вместо этого, он был вынужден стоять столб столбом. Ибо люди еще не придумали электричество.
Бывает чертовски обидно родиться раньше своего времени.
Напиваясь вечерами, Сидоров выходил на улицу и грабил прохожих самым безжалостным образом. Оправдывало его только то, что ему позарез нужны были деньги. Чтобы напиваться вечерами.
Мне вот лично наплевать, что вы обо мне думаете. Я говорю, чихать я хотел на ваше мнение!.. Что вы сказали? Это я-то такое сказал? Да вам, видимо, послышалось! Как вы только могли обо мне такое подумать! Я же говорю – послышалось! Я совсем другое имел в виду. Я говорю, начхать я хотел на то, что вы обо мне думаете!
Одна блоха считала, что сотня блох могут запросто закусать одного слона. У слона было на этот счет другое мнение, но спорить с блохой он считал ниже своего достоинства. А может быть, просто боялся. Поскольку было известно, что эта блоха кусала его совершенно безнаказанно.
Начинайте с малого, понемногу. Постепенно расширяйте свои методы и возможности. И в конце концов, я уверен, настанет день, когда вы будете получать удовольствие от того, что врете.
– Смотри, это пишущая машинка. Она печатает разные буквочки, из которых можно составлять неприличные слова.
– А приличные можно?
– Не знаю, не пробовал…
Иванов был замечательным музыкантом – и ему прощалось его беспробудное пьянство. Петров был талантливым поэтом и ему прощалось, что он никогда не отдавал свои долги. А Бормашинов был Подлец. И ему прощалось все.
Накануне защиты диплома, студент Слонов повстречал студента Бегемотова и, как это принято у студентов, спросил:
– Ну, как поживает твой диплом?
– Начал делать, – вздыхает студент Бегемотов.
– Так поздно?!
– Что значит поздно? – искренне обиделся Бегемотов. – Всего-то семь часов вечера!
Если литератору Бегемотову рассказывали о каком-нибудь замечательном человеке, тот неизменно спрашивал:
– Это все, конечно, хорошо. Ну, а он-то меня знает?
Я люблю читать о том, как люди женятся. Вот, например, «Иван Иванович женился на Оленьке» или «Сидор Петрович взял в жены Светланочку». И так бы страниц на сто пятьдесят!
Наряду с обломками кораблекрушения, на берег выбросило Мермедова. Несмотря на палящее солнце, Мермедов пошел по берегу острова, сладко поеживаясь и почесывая свою спину…
Я мог бы сделать с этим оборванцем все, что угодно. Но он мне ничем, собственно говоря, не досадил.
Перед побоищем барон де Кайфель подошел к одному из своих вассалов, упакованному в непробиваемые доспехи, принюхался к шлему и подозрительно спросил:
– Вас, кажется, качает, любезный? Может быть вы пьяны?
– Никак нет! Просто магнитная буря, сэр!
Сидоров стоит и полчаса рассматривает памятник Ильичу. К нему подходит заинтригованный экскурсовод и спрашивает:
– Вам нравится этот памятник?
– А то! Конечно, нравится! Скажите, а это бронза?
– Да, это чистая бронза.
– Какой хороший, большой памятник! Я вот стою и все прикидываю – сколько наконечников для стрел могло бы из него получиться…
– Счастье – это целыми днями лежать на сеновале с красивой девушкой, которая тебе близка; есть бананы, утром пить кофе, вечером – пиво и писать в свое удовольствие толстенные романы.
– Ну, а несчастье?
– Наверное, такие романы читать…
Читая хорошую книгу, я, откровенно говоря, перерождаюсь заново. Я ликую и ниспадаю, я смеюсь и плачу, я думаю: «Так бы мог написать я сам».
Славно, что нашелся человек, написавший эту книгу. Хорошо, что это был не я.
Стены моей комнаты искривились, и женщина в облегающем белом вышла прямо из стены, так сказать, Извне, приблизилась ко мне и присела на моей постели.
– Привет! Я из параллельного мира, – томно сказала она.
– Как у вас там с водкой?
– Никакой гарантии. Можно и отравиться…
– Жаль, – согласился я.
– Может быть, нам стоит познакомиться как можно ближе?
– Нет. Без водки ничего не получится, – отрезал я и она ушла восвояси.
А вот прощальный разговор в другой квартире:
– Ешь, милый, инжир. Он увеличит твою небывалую потенцию… Скушай, зайка, баночку сметаны, это народное, проверенное средство… А теперь посмотри, Сидоров, какие орешки я для тебя раздобыла – отведай…
– Неплохо, неплохо, – бормочет «зайчик», уплетая за обе щеки.
Через пять минут, возбужденный до угрожающей крайности Сидоров вылетел из дома и бросился через всю Москву к своей любовнице.
Пройдоха Диоген первым открыл, как с помощью простой бочки можно ловить раков. Вот как он это, подлец, делал.
Диоген подвешивал в бочке зажженный фонарь, привязывал к ней веревку, выходил на берег реки и бросал бочонок в воду.
Как только два рака заползают в бочку, они первым делом фонарь гасят. А как только Диоген видит, что фонарь потух – сразу же дергает за веревку и вытаскивает свой улов!
Я сожрал какие-то старые грибы из старого холодильника, сидел на стуле и гадал – получу я пищевое отравление, если я еще не наелся, или нет? А вдруг умру? Кто же напишет этот нравоучительный рассказ? Я не умер. В общем-то, и писать об этом не стоило.
Однажды звери смертельно обиделись на Человека.
Крот сказал: Я пророю Землю и измельчу ее на тысячу кусков, так что все вокруг будут проваливаться!
Злобный кабан сказал: Я истопчу своими копытами всю растительность и ничего живого здесь не останется!
Кролик сказал: А я буду так быстро размножаться, что через десять минут здесь останутся только Наши, на остальных места не хватит!
Тогда человек зевнул и ответил: Раз вы так, тогда я полечу на Марс и никого не возьму с собой.
Звери разрыдались и взяли свои обидные слова обратно.
Так Человек помирился со зверями, но не полетел на Марс.