Импотент, или секретный эксперимент профессора Шваца, стр. 4

Федор Иванович вошел из тамбура в вагон и наткнулся на проводника. Тот задумчиво стоял в проходе, уткнувшись носом в оконное стекло, курил прямо в вагоне.

– А, профессор! Что, хохлы спать не дают?

– Да нет, просто бессонница.

– Если будут буянить, зови, помогу.

– Да ничего, до утра недолго осталось, а утром уже приедем.

– Это точно, – вздохнул проводник. – Черт, скучно-то как! Водки хочешь?

– Собственно… – замялся профессор и подумал: «А почему бы и нет?» – Хочу!

– Пошли.

Проводник и профессор вошли в купе проводника. На столике стояла початая бутылка «Столичной», открытые консервы. Проводник достал два стакана, желтых от чая, со стуком водрузил их на стол и налил до краев.

– Тебя как зовут, профессор?

– Федор Иванович. Федя.

– А меня Коля. Выпьем, друг Федя!

– Выпьем, друг Коля!

Они опрокинули стаканы. Помахивая передо ртом рукой, Коля протянул Крюкову вилку с наколотой шпротиной, профессор закусил.

– Хорошо пошла! – одобрил проводник. – Эх! Хорошо тебе, Федя! В Крыму будешь на солнышке греться. А мне назад, в Москву… Хорошо быть профессором, а?

– Ну, у вас тоже, наверно, профессия интересная. Путешествуете по всей стране. Много видите.

– Что я вижу? Вагон этот вонючий, два сортира, титан, да пассажиры-ублюдки.

– Ну, так уж и ублюдки, – смутился профессор.

– Не все, конечно, – согласился Коля, – но большинство. Возьми к примеру своих соседей. Разве это нормальные люди?

– Нет, – согласился Крюков.

– Националисты, – убежденно сказал проводник. – Петлюровцы. Они же нас просто ненавидят. Дай им волю, всех русских к стенке поставят.

– Странно, – заметил профессор. – И откуда это появилось в людях? Ведь вроде все свои, славяне, ан нет! Надо обязательно поделиться на хохлов и москалей…

– Кто тебе сказал, что мы для них свои? – спросил Коля. – Ты извини, профессор, но я езжу на поезде вот уже несколько лет, такого нагляделся! Эти славяне-хохлы хуже фашистов!

– Но на войне мы с ними сидели в одном окопе и были братьями, защищали одну Родину!

– Так то при Сталине! Под дулами пулеметов НКВД!

– Вы хотите сказать, что для интернационализма необходимо держать народы под прицелом?

– Ничего я не хочу! – отмахнулся Коля. – Дурацкий у нас разговор!

– Все-таки странно, – профессор задумчиво поскреб подбородок, на котором уже появилась жесткая щетина.

– Да черт с ними! Давай еще по одной!

– Давай.

Проводник разлил поровну остатки водки. За окном мелькали огоньки какого-то городка.

– Вздрогнем, как в подъезде!

Они выпили, закусили.

– Знаешь, – проводник подпер щеку рукой, – я ведь раньше студентом был. Учился себе в институте, а тут как раз закон вышел, чтоб студентов в армию забирать. Вот и забрили. А после двух лет армейского дубизма голова стала не та, учиться уже не хотелось, вот и стал проводником.

Дверь приоткрылась, и появилась миловидная пухлая брюнеточка-проводница в форме.

– Колька! Пошли к нам в вагон! Нам грузин один трехлитровую банку чачи презентовал!

– Пошли? – спросил проводник у Крюкова.

– Да нет, вы уж извините, – Федор Иванович развел руками. – У вас там молодежь, а я… Да и хватит мне на сегодня. Я вообще-то не пьющий.

– Не пьющих не бывает, – рассудительно сказала проводница. – На халяву все пьют.

– Завтра рано вставать. Я, пожалуй, пойду спать, – профессор встал и вышел в коридор. – Спасибо, Коля, за угощение.

– Да не за что!

Они пожали друг другу руки, и Коля, заперев свое купе, ушел с девушкой в соседний вагон.

Профессор Крюков быстро заснул, и ему приснился кролик. Кролик был ушаст, по-серому красив, красен глазами и, наверное, умен. Он сидел на столе, болтал ножками и круглоглазо смотрел на профессора.

– Добрый вечер, – поздоровался кролик. Уж по крайней мере вежливым он был, это точно.

– Вернее, доброй ночи, – весело сказал профессор: он любил приятные, сказочные сны. Они напоминали ему детство.

– Мудрое замечание, – похвалил кролик. – По мудрым замечаниям видно мудрого человека. Извините, вы кто будете по профессии?

– Я… – почему-то смутился Крюков. – Профессор.

– А в какой области?

– В литературной.

– Литератор, значит, – кролик посопел. – Не очень я жалую вашего брата.

– Что так?

– Пишите про кроликов всякую ерунду, потом читаешь и краснеешь, как рак.

– Это какую же ерунду?

– Вы же профессор! – воскликнул кролик, блестя глазами. – Возьмите, к примеру, «Алису в стране чудес» или там «Вини-пуха»…

– Ну, «Вини-пух», допустим, больше про медведей, – добродушно возразил профессор. Разговор с начитанным кроликом доставлял ему огромное наслаждение.

– Вот, вот! Ясное дело! – сердито закричал кролик своим тоненьким голоском. – Понапишут, выставят нас, кроликов, в дурацком виде, а потом еще говорят, что не про кроликов!

– Извините, – потупился профессор, как будто это он написал «Вини-пуха». – Я лично про вас ни разу не писал. Да и что в этом плохого? Есть книжки про кроликов, есть про медведей. Я недавно даже про ежиков книжку читал. Разные бывают книжки…

– Ну, знаете! – возмущению кролика не было предела. – Так можно много до чего договориться! Кролики-то в чем виноваты? Раз ты человек, то и пиши про своих, так нет, надо им про нас писать! Выставляют нас на всеобщее посмешище!

– Позвольте…

– Не позволю! – раздухарился кролик. – Я, может, тоже книжку напишу, и будет у меня там главный герой – человек. Вы, например. Вам будет приятно?

– Напишите, – предложил Крюков. – Если книжка будет хорошо написана, с большим интересом почитаю!

– Да? – кролик с сомнением глянул на Крюкова. – Честно?

– Честное профессорское.

– Ну, тогда я пошел. Некогда мне тут с вами прохлаждаться. Книжку надо писать! У вас, часом, морковки не завалялось?

– Нет. Яблоко вот есть.

– Давайте! – кролик ухватился за яблоко двумя лапами, с хрустом откусил и с забитым ртом проговорил: – Спасибо.

– Не за что! Заходите еще.

– Непременно. Занесу книжку почитать. Как напишу, так сразу и занесу!

И кролик, откусив еще кусок яблока, растворился в воздухе.

РАССКАЗЫ

Федя и Юрик ехали в электричке. Не обращая внимания на мелькающие за окном деревья, друзья размышляли над дзэн-буддистской притчей, которую им недавно рассказал приятель Феди дзен-буддист Гоша. Юрик понемногу проник в смысл притчи и уже чуть было не просветлился, но тут вдруг ожил динамик и, дребезжа мембраной, деловито забулькал:

– В поезде категорически запрещается курить! За нарушение налагается штраф в размере до пяти рублей!

– Слушай, – сказал Юрик. – А ведь это тоже дзэновская фенька, еще покруче, чем эта притча! Ну, как может быть штраф до пяти рублей? Если, скажем, совсем скурил бычок, то пять рублей, а если только начал, то один?

В это время динамик внушительно добавил:

– Не проходите мимо нарушителей общественного порядка и правил проезда в электропоездах!

– Уй, класс! – в восторге вскричал Юрик. – Какой-нибудь гопник или даже целая толпа гопников нарушают порядок, а ты должен не проходить мимо, а их задержать! Один! Ну, допустим, ты каратист. Скрутил их, дал по башке, привел в милицию, а они на тебя в суд, мол, избил! И отмывайся потом! А если не каратист, то сам по башке получишь! И вообще, что значит «не проходите мимо»? Может имеется ввиду, что надо присоедиться и тоже нарушать общественный порядок?

Динамик не переставал радовать и выдал еще одну реплику:

– Двери нашего поезда автоматические, не прислоняться к дверям!

– О! Еще корка! Где это они видели другие двери? Уже, по-моему, лет двадцать прошло с тех пор, как двери в электричках были неавтоматические, а объявлять не перестают! Очень круто! Но со штрафами до пяти рублей – это самое грамотное! Например, если «Беломором» воздух отравляешь – плати пятерку, а «Гаваной» – трояк! А то вообще, куришь в первом вагоне – пять рублей, в середине поезда – три, в последнем вагоне – рупь. Или…