Клан. Выбравший тень., стр. 19

— Не буду…, ты мужняя жена. Да и плотник нам нужен, — и подмигнул опешившему Тираму.

— Свободны.

Из башни тем временем выбрели заключенные, подойдя ко мне остановились и стали путано, хором благодарить меня. Один могутный и коренастый мужик молчал и только зыркал на меня глазами. Пахло от них совсем не «Шанелью».

— Так, вы четверо свободны…

— Мы вернем по осени, обязательно вернем…, чуть не хором.

— Договоритесь с управляющим. И чуть громче: — Идите!

Четверо отправились к воротам, а один одетый чуть лучше остальных, остался передо мной, глядя на нового красавца барона, безо всякой почтительности.

— Рассказывай

Ледак я, живу в Шамошке. Шестеро сыновьёв у меня и три дочки подрастают. Старшие женатые уже. Шесть коров было, да трех свел управляющий.

Я оглянулся на донжон. На втором этаже, в окне маячила голова управляющего и похоже внимательно пыталась подслушать наш разговор.

— Спускайся-ка сюда любезный! — ласково произнес я и махнул приглашающее рукой.

— Продолжай.

— А чего продолжать? Забрал половину зерна и сказал, что я и так хорошо живу, много лучше других. Сыр да масло делаю, и в город продаю. Мне и трех коров за глаза. А то, что мы все семейством от зари до зари работаем, ему того не видно…. Вот и пришел барону жаловаться.

— Ну что скажешь? Мил-друг Абрам? — вопрос к подошедшему.

— Врет, как есть врет. Зерно — нам надо воинов кормить, а коровы для молока.

— А где коровки-то сердешный, — ласковости в моем голосе прибавилось.

Глазки его забегали и он совершенно искренне произнес: — Так волки их задрали, по дороге. Мы с покойным Смагой, еле спаслись….

— Вот как?

— Купцам он их продал, как и зерно.

— Врешь сволота!

— Не вру, люди то видели.

Глядя на рожу и ужимки управляющего, мне стало все ясно.

— Сколько стоит хорошая, молочная корова? — слово хорошая, я подчеркнул голосом, обращаясь к Ледаку.

— Десять серебряных, а то и двадцать.

— Абрам, выдашь ему сто пятьдесят из своих денег.

— Но у меня нет….

Шмяк. Плюха от меня, прилетевшая управляющему, отправила его тело на камни двора.

— Знаешь за что?

— Ннет, милорд, — держась за стремительно багровеющую щеку, произнес он.

— Первое ты соврал мне, второе ты пытался обмануть меня и третье, ты перебил меня. Еще раз!..И твои вопли от плети, будут услаждать мой слух с утра и до обеда. Как ты думаешь, почему только до обеда?

— Не знаю милорд, — ответил совершенно сбитый с толку управляющий.

— Обедать, я люблю в тишине, — шепотом — как великую тайну, сообщил ему.

«Видели бы вы его глаза»!? эта фраза из анекдота, как нельзя лучше характеризовала его вид.

— Ладно, пятьдесят я тебе верну.

Его взор просветлел и стал почти счастливым. Действительно, как просто сделать кого-то счастливым…, надо сначала у него отнять, а потом часть вернуть обратно. И ты уже благодетель.

— Ну что справишься с таким стадом? — уже Ледаку.

— Да…, а…

— А мне, будешь привозить половину молока и масла, от лишних коров.

— Всё идите…. Да, Абрам. Достань вина и выдай бойцам и слугам. Ну, и нам с Кратом, чего-нибудь возьми…, - я двинулся в донжон.

Проснулся я, с удивлением…, слева была белокурая голова, справа темная. — Ёп…,как же болит голова…!

В дверь громко постучали.

— Кто?

— Я, — стучал кузнец.

Поразительно, что вино делает с человеком…. Оказывается, я вчера, с пьяных глаз, вызвал кузнеца и в категорической форме потребовал у него…. Изготовить телангу [32]. А когда он, не согласился с моими выводами, сказав что «баловство, всё это». Я потребовал, с утра предоставить образец по чертежу, мол испытаем утром. И ему сразу будет ясно, какой барон — «умный и красивый».

Глава 17

Распохмельная

— «Кузнец? Зачем нам кузнец»?

— Уйди! — томно пробормотал я. — Позову тебя позже.

— Но ведь работает, господин барон, позвольте показать, — бас из-за двери.

— Уйди, господин — болеет, — ответила Кора или Лора?

— На хрена, я вчера так пил, — как всегда, я был полон раскаяния и самобичевания. — Виноооо…

Во рту, дремала пустыня Сахара. «Ну почему-ж мы не можем пить как люди»?!!

Выскочившая из постели Кора, задорно сверкнула в полутьме, весьма аппетитными ягодицами и прошлепала к столу, сразу чем-то там забулькав.

Какие же тут замечательные женщины…. Мягкие и понимающие….

— Выпейте господин, Вам станет легче.

— Это МНЕ, с утра! И сочувствующим голосом!! Оо!! Мечта! Какие женщины!

Я дрожащими руками, схватил кубок и присосался…. Винооо… Тьма плескавшая в голове, начала рассасываться.

— Убрать боль? Помочь человеку? — проявился Сим.

— Сука! Попердявый утконос, я к тебе со всей душой…, а тыы? — мой голос был полон невыразимой укоризны.

— Сам вчера сказал, чтобы я не вмешивался.

— Уйдии…, это было вчера, а сегодня…! Ты мог помочь и не помог. Уйди!

— Ещё!

Мне начинало становиться лучше, но не стало…, оттого, что в голове, всплыли подробности вчерашнего….

Пусть трахнут извращенным способом восемь раз, через коромысло — изготовителя и изобретателя вина!!

Все началось…, после третьего стакана.

Крат задал сакраментальный [33] вопрос: — Всем ли пить?

Мне сразу же, пришла «гениальная» идея, подсказанная крутившимся поблизости Гошей.

— Вождь! Сильный Гоша, может ночью не спать! Видит хорошо, слышит хорошо! Будет охранять!

Что и было, моментально осуществлено.

Гошу обрядили в самую маленькую кольчугу, дали шлем (заставивший бы рыдать от зависти бутафоров Голливуда), здоровенную алебарду и отправили на стену, заодно показав, где сигнальный колокол.

Появился помытый и переодетый бард по имени Тирави…, чего-то там…эль, с какой-то мандолиной. В общем, в руках у него была какая-то штука со струнами. А гусли или домбра этого, я к счастью не знаю. Но точно, это не гитара.

Выпив еще по стакану, но уже с бардом, тут же переименовали его в Эля, благо созвучно пиву. На что тот, как-то вяло пытался возразить, о своей какой-то родне в эльфах и как-то неубедительно плел про какие-то корни. Но махнув еще один стакан, стал считать, Эль — это от эльфа. Никто отчего-то не взял на себя смелость переубеждать его.

Тем временем, выкатили бочку с вином во двор, а нам принесли пожрать. Еда ничего так на уровне, конечно намного хуже, чем я готовлю, но съедобно. Специй мало, да и прочего. Ну да не еще не вечер.

Выпив еще…, бард попытался спеть….

После первых двух куплетов, заунывным голосом и с еще более заунывным мотивом, о какой-то там любви. Меня перекосило. И нежно сжав кулак, я поинтересовался, много ли там еще? Куплетов?

Он и его….ть проникновенным голосом ответил, что тридцать два.

После, чего упал…, ударившись об мой кулак.

Бывший-то барон, был оказывается просто душка-демократ, и всего лишь…, посадил его в темницу. Да за такие песнопения вешать надо как минимум! Наша попса на эстраде по сравнению с ним — Карузо.

Выпив мировую, я стал учить его — правильным песням.

Слегка кривя шею и помаргивая не заплывшим глазом, он на хорошем русском языке вместе с Кратом, пел со мной хором: — «Любо братцы, любо». Но сначала пришлось перевести песню и сказать, что попытка исполнения её на общем, будет караться по законам военного времени. Все моментально прониклись!

Выпили….

Все единодушно согласились, что такую песню, поганить переводом грех. И спели! Много было хороших песен. Как-то так получилось, что солировал все время я. Голоса у меня в общем-то нету, но зато пел я громко и с чувством. Эль умудрялся со второго такта подыгрывать мне, на своей балалайке. Крат тоже чего-то мычал. Потом я рассказал пару анекдотов про военных.