Красный мир, стр. 1

Патрульный корабль «Торнадо» возвращался на базу из дальней разведки. Он шёл на сверхсветовой скорости. Корабельные часы показывали третий час ночи. Командир и инженер корабля мирно спали, бодрствовал только вахтенный штурман — Клим Ждан. Его клонило в сон. В этом не было ничего удивительного — ночная вахта. Конечно, корабельная ночь была понятием сугубо условным, и днём и ночью «Торнадо» был освещён лишь слабым светом далёких звёзд, но привычный ритм жизни давал о себе знать на корабле ничуть не менее властно, чем на Земле, — в ночную вахту всегда хотелось спать. Да ещё этот густой, ровный гул двигателей.

Клим тряхнул головой и энергично растёр себе ладонями лицо. Предстоял ряд важных наблюдений, для которых нужна была свежая голова. Конечно, можно было принять тонизирующее, но Клим предпочитал обходиться без этого. Протянув руку, он включил обзорный экран, вспыхнувший точками звёзд и пятнами галактик. Укрупнил масштаб изображения и… услышал сзади странный звук, больше всего напоминавший звук лопнувшей басовой струны. Клим недоуменно обернулся и в дальнем углу увидел молочно-белый шар диаметром около дециметра, неподвижно висевший над полом рубки. Клим оторопел. Ему пришла в голову довольно нелепая мысль о шаровой молнии, но шар не светился и не сыпал искрами. Клим наблюдал за ним, ничего не предпринимая, совершенно ошарашенный. С минуту шар пребывал в состоянии полного покоя, словно отдыхал, а потом плавно и бесшумно поплыл к навигационному столу. Там шар повис неподвижно, по его поверхности, как от ветра, прошла рябь, он стал вытягиваться и превратился в параллелепипед. Уплощаясь все больше и больше, параллелепипед выпустил из себя какие-то отростки, протянувшиеся вниз, и вдруг превратился в точную копию навигационного стола. Настолько точную, что её было невозможно отличить от оригинала. Постояв неподвижным столом несколько секунд, он быстро смялся и превратился в рабочее кресло инженера, стоящее неподалёку от стола. Кресло несколько раз шевельнулось, точно устраиваясь поудобнее, и стало абсолютным двойником настоящего. Не доверяя себе, Клим на секунду прикрыл глаза и тряхнул головой, а когда открыл глаза снова — кресло-двойник исчезло, а матово-белый шар, слегка пульсируя, медленно плыл прямо к нему. Первым побуждением Клима было вскочить и бежать куда глаза глядят. Он и выполнил это намерение, но только наполовину. Вскочив на ноги и сделав движение к двери, он вспомнил, что здесь святая святых корабля — ходовая рубка, а сам он — единственный бодрствующий член экипажа. Он не имел права уйти. И, стиснув зубы, Клим остался на месте.

Шар остановился неподалёку, продолжая слабо пульсировать. Постепенно эти пульсации увеличивали свою амплитуду, на них, туманя контуры шара, начали накладываться обертоны — более высокие ритмы пульсаций. Шар медленно, значительно медленнее, чем прежде, начал деформироваться. Некоторое время форма, в которую с таким трудом отливался шар, казалась Климу непонятной, но затем с внезапным ужасом он заметил в ней отдалённое сходство с человеческой фигурой. Это сходство становилось все более и более заметным — обрисовывались голова, конечности, основные черты лица. Но это лицо было чудовищным! Оно растягивалось как резиновое, морщилось, гримасничало, с мучительным трудом приобретая сходство с каким-то очень знакомым Климу лицом. Он успел заметить вдруг появившуюся акварельную окраску лица и рук, придавшую призраку вид оживающей фарфоровой куклы, — рот без зубов, нос без ноздрей, слепые глаза, как вдруг точно молния мелькнула в его сознании — Клим понял, что это копия с него самого. Машинально, точно защищаясь от яркого света, Клим прикрыл лицо ладонью… И услышал голос! Это было сухое шелестящее бормотание, исполнявшееся — да, именно это слово приходило в голову прежде всего — на самые разные лады. Поражённый Клим опустил поднятую было руку и увидел, как призрак, нелепо растягивая и сжимая рот, силился что-то сказать. Слова формировались у него совсем независимо от артикуляции губ, казалось, они рождались не во рту, а где-то в самой глубине груди. Из-за этого, а ещё больше из-за нервного потрясения и растерянности.

Клим никак не мог разобрать смысла быстро и непонятно произносимых слов, хотя ему и чудилась родная речь. Вдруг на какое-то мгновение лицо Клима-призрака прояснилось, свет разумности лёг на его масковидный, кукольный облик. Шипя и квакая, он довольно ясно произнёс несколько слов. Будь Клим в нормальном состоянии, он непременно бы разобрал их смысл, а так он понял всего два слова «не надо», повторенные раза три то быстро, то медленно. Миг просветления, если об этом можно так говорить, длился у чудища считанные секунды, а потом его лицо сломалось, скорченное бредовыми гримасами, а речь сбилась на бессвязное булькающее бормотание. Бормотание все ускорялось, тело начало вздрагивать, теряя определённость форм, фарфоровая рука, сделав конвульсивное движение, уцепилась за рукав куртки Клима. Совсем рядом Клим увидел своё лицо со слепыми, как у древней мраморной статуи, глазами. В этих глазах начала медленно рисоваться радужина, а потом. прорезался и запульсировал, то сжимаясь в точку, то распахиваясь круглым чёрным окошком, живой зрачок. Этого Клим выдержать уже не мог. Он закричал, стряхнул с себя бледно-розовую руку без ногтей к пулей вылетел в коридор. Пробежав шага три, он так стукнулся на повороте головой о стену, что на мгновение потерял сознание. Упасть он не успел и очнулся в полусидячем положении, сползая на пол. Коридор был тих и пустынен. Никого.

Клим с трудом выпрямил колени и прислонился к стене. Часто билось сердце, путались мысли. Все происшедшее он запомнил в виде неправдоподобно ярких, но отрывочных и не связанных между собою кадров, Что это было — действительность, бред, галлюцинация, Клим не мог дать себе ясного отчёта. Однако чем больше он думал о происшедшем, тем больше убеждался, что перенёс приступ какой-то неизвестной астральной болезни. А если не приступ? Если «это», прогнав его из ходовой рубки, сядет за пульт управления и начнёт командовать кораблём?