Дважды не живут, стр. 37
– Откуда ж мне знать. Мы с тобой почти одновременно…
– А кто делал всех этих козлов, как ты говоришь, все эти «дестабилизирующие факторы»?
– Нет, это точно не у нас. Я подозреваю, что это именно те, которые в двух экземплярах. В смысле, которых клонировали и живыми оставили.
– Веселый, блин, разговор.
– Веселый.
– Да, но кто такой Сисадмин?
– Ты меня уже спрашивал, в декабре. Не знаю такого. Представления не имею. Ни про его тотализатор, ни про что такое. Вот, собственно, и все… Денег не жалко? – опять начал юродствовать Стрелок.
Вдруг зазвонил мобильник. Это был Танцор, не свойственно для себя оравший в трубку: «Следопыт? Блядь, несчастье! Несчастье с Дедом! Ему совсем херово. Давай сюда, живо! К Деду давай!»
Следопыт вскочил. Однако дверной проем загораживал Стрелок, который был готов умереть, но получить перед смертью свое: «Деньги, обещал!»
Следопыт бросил ему брезгливо сколько-то бумажек. И застучал ботинками по лестнице, рискуя обвалить ее.
АППЛЕТ 120. ДОПРОС ТРАНСВЕСТИТА
С Дедом действительно было плохо. Эта сучья Люся все-таки заездила его. А сейчас, стая на краешке стула, плакала и сморкалась в крохотный кружевной лоскуток, сильно надушенный.
Только что уехала скорая, констатировав гипертонический криз, который мог закончиться инфарктом или инсультом. Сделали конечно, несколько уколов в вену. Оставили десяток таблеток. Но в больницу, суки, не взяли: старый уже, можем не довезти. Хотя было ясно, что не везти боятся, а старик им и на хрен не нужен.
– Ты идиот, что ли, совсем, Танцор?! – набросился на него Следопыт. – Не мог сотню дать?!
– Да нет, мы со Стрелкой, как только узнали, сразу же и понеслись сюда. Без копейки.
– А вы, мадам?
Люся, захлопав наклеенными ресницами, сказала, что в кошельке только карточка на метро. Что им, преподавателям РГГУ, давно уже не платили.
Следопыт подошел к Деду, который лежал на кровати с опущенными набухшими веками и чуть слышно стонал. Был он бледен, с осунувшимся и резко постаревшим лицом.
Стрелка, как могла, ухаживала, за ним. Сменила воду в грелке и приложила ее к желтым ступням старика. Приподняла голову и помогла запить таблетку. Следопыт хотел как-то приободрить Деда, но острая жалость мешала найти подходящие слова. И он лишь слегка, чуть-чуть, похлопал его по острому плечу.
– Уже лучше, – прошептала Стрелка. А потом испуганно-бодрым голосом: – Дед, милый, мы с тобой еще поколбасим. Поколбасим, правда?
Дед слабо, как бы извиняясь, улыбнулся.
– Ну, молодцом, орел ты у меня! – обрадовалась Стрелка хоть какой-то реакции. Подошел и Танцор.
– Вот, Дед, Танцор ходит, очень ему фотки твоих чуваков нравятся, – продолжала говорить Стрелка, словно читая какое-то заклинание, как будто бы бессмысленное, но очень сильное.
На стенах действительно висели портреты битников – молодых, обросших, радующихся жизни из своих далеких пятидесятых.
Ступор, в котором пребывала Люся, был не вполне понятен Танцору. Казалось бы, женщина. Казалось бы, место ее у постели человека, с которым совсем недавно жадно, слишком жадно, трахалась. Но нет, сидит на краешке стульчика, сопливит платочек.
Танцор потихоньку поманил Следопыта на кухню. Там, шепотом:
– Слушай, тебе мадам не кажется странноватой?
– Да, есть маленько. Расселась, как на поминках.
– А мне кажется, она специально старалась, чтобы Деда в гроб загнать, – говорил Танцор чуть слышно и прислушивался, не подкрадется ли к кухне загадочная особа. – Это дело надо как-то проверить.
– Давай подождем, может, выдаст себя чем-нибудь. Вернулись в комнату.
Люся сидела все в той же позе и делала носом то же самое.
– Что же вы, мадам? – спросил Танцор. – Совсем, что ли, соображения нету? Книжки, что ли, в детстве не читали про позднюю любовь?
– Кто же мог знать, кто же мог… Потом вдруг глянула на часы:
– О, проклятье! Этим недоумкам надо лекцию читать, пропади они пропадом… Нет, не пойду. Не пойду, когда он тут…
– А вы позвоните, – Танцор протянул Люсе мобильник, – позвоните, чтобы вас подменили. Вот трубочка.
– Да, да, спасибо.
Люся потыкала пальцами в кнопки. Что было несколько странно – откуда появился опыт владения сотовым телефоном у нищей преподавательницы, никогда не имевшей в кошельке ничего, кроме карточки на метро?
Подождала, когда подойдут к телефону, и пролепетала плаксивым голосом:
– Алло, Лев Сергеевич. Это Людмила Марковна звонит. Лев Сергеевич, у меня такое несчастье, такое несчастье… Лев Сергеевич, подмените меня, пожалуйста, я должна третьекурсникам читать… Ах, не спрашивайте! Такое несчастье!
Вернула трубку и опять зашмыгала носом.
Танцор подошел к Деду. И обнаружил, что тот слегка порозовел. Стрелка счастливо улыбнулась, глядя на Танцора. Танцор чмокнул Стрелку, вложив в поцелуй довольно странное и необычное чувство: ежели и со мной что, так вытащит. Баба, блин, на полную катушку баба!
Потом пошел в ванну. Включил посильней воду. Нажал повторный набор номера, который записался в память. После трех гудков ответили:
– Да… Алло… Кто это…
Голос был знакомым. Это был Весельчак.
В соседней комнате Танцор сказал Следопыту:
– Садись за машину и ищи в базе Петролеума эту сучью Люсю. Шпионка. Звонила Весельчаку.
Следопыт изумленно посмотрел на Танцора. Включил дедов третий Пентиум и подключился к своему мэйнфрейму, который никогда не выключал.
Танцор пошел в комнату к Деду. Эту стерву нельзя оставлять без присмотра.
Нет, все так же сидит. Видимо, соображает, как бы поубедительнее свалить.
Наконец-то убрала платочек в сумочку. Достала зеркальце. Подмазала глазки с губками.
– Танцор, ему сейчас витамины нужны. Я схожу за апельсинами? У вас рублей пятидесяти не найдется?
– Нет, я же сказал, что прямо так, в домашней майке примчался.
– Тогда, может был., у Следопыта что-нибудь есть? Ведь нельзя же ему сейчас без витаминов.
– Хорошо, – согласился Танцор, – пойду спрошу.
Следопыт сидел перед монитором в прострации. На экране висели две фотографии. Одна под другой. На верхней была запечатлена Люся. Именно так и было подписано внизу: «Люся», без отчества и фамилии. На нижней – старый знакомый Танцора по «Мегаполису». Подтверждала это и подпись: «Лох».
– Это один и тот же человек. Из отдела внешней разведки Петролеума, – прошептал Следопыт. – Трансвестит.
Танцор кивнул головой. Мол, все ясно. Все ясно, как божий день. И вполне естественно. Поскольку у Весельчака все такие, прооперированные.
– Поищи тут какие-нибудь ремни или веревки. И скотч. В крайнем случае тряпку для кляпа. Я его сейчас приведу.
Танцор вернулся к Люсе.
– Нет. К сожалению, у Следопыта тоже полный голяк. Так что придется Деду пока без апельсинов.
Люся опять зашмыгала носом. Танцор принес ей из кухни стакан воды, чтобы успокоилась. А то и с ней что-нибудь на нервной почве случится.
Люся отглотнула. Потом еще два раза. Танцор удовлетворенно отметил, что на горле еле уловимо что-то двинулось вниз, а потом вверх. Кадык, четкий вторичный половой признак, присущий только мужчинам.
Подошел к Деду. Он лежал с закрытыми глазами и спокойно посапывал. Цвет лица опасений больше не внушал.
– Спит, – объяснила Стрелка. – Я ему «Феназепама» дала.
– Хорошо, очень хорошо, – похвалил ее Танцор, словно седовласый профессор юную практикантку. – Сон, это в его положении очень полезно.
Потом сказал Люсе, что в соседней комнате у Деда какие-то старые книжки: Бероуз, Керуак. Вероятно, это первоиздания битников. Наверняка доценту РГГУ это будет интересно. Ушли.
И вдруг до Стрелки донеслись какие-то странные звуки. Какой-то шум то ли борьбы, то ли еще чего-то. Сдавленный женский крик, тут же прервавшийся.