Дважды не живут, стр. 28

Вполне реален был и шанс того, что Председатель, не дождавшись массированной атаки на счета своих клиентов, даст приказ челябинским стрелкам замочить как Танцора, так и все то живое и мыслящее, что его окружает. То есть Стрелку, Следопыта, Деда.

И даже живущего вместе с Дедом Че Гевару, кота неопределенной породы, который жестко контролировал все Северное Бутово, наводя ужас не только на сородичей мужского пола, но и на детей, стариков и беременных женщин.

Было ясно, что если Весельчак опознал в Танцоре бывшего игрока «Мегаполиса», то скоро об этом будут знать все. В том числе и Председатель. И главное – совет трейдовских авторитетов. И это всеобщее знание будет доказательством того, что Танцор – это совсем не случайная фигура. Что такие жулики, игроки и пройдохи не могут не участвовать в похищении коммерческих тайн. Значит, его как опасного свидетеля надо замочить. А уж потом переводить активы в Сент-Винсент и Гренадины.

Следопыт два дня скрупулезно исследовал структуру трейдовской банды. После чего выбрал первого, подлежащего замочке. Некоего Чику, заместителя Котляра по ликвидации. Несомненно, именно его подразделение и охотилось за командой Танцора. Несомненно, от него необходимо было избавиться в первую очередь.

Танцор, Стрелка и Дед единогласно утвердили это весьма мудрое решение. И начали разрабатывать план.

Правда, в последний момент, когда оружие было снято с предохранителей, выяснилось, что он никуда не годится. И Танцор, как обычно, все сделал по-своему, тоесть положившись на свою ломовую интуицию.

АППЛЕТ 102. ЛИКВИДАЦИЯ ЛИКВИДАТОРА

Несмотря на то, что Следопыт, готовясь к операции, закупил изрядно и пластида, и детонаторов, и таймеров, взорвать Чику вместе с «Мерседесом», на котором его возили, было невозможно. Машина ни на минуту не оставалась без присмотра. Если внутри не было водителя, который был также и телохранителем Чики, то за ней зорко следили камеры наружного обзора банка. К тому же машина наверняка была нашпигована датчиками, которые фиксировали присутствие на корпусе инородных тел.

Влепить пулю в затылок, когда «Мере» летел по трассе или стоял на светофоре, также было нереально, поскольку за затемненными стеклами было невозможно что-либо различить. Не устраивать же Чикаго начала прошлого века со стрельбой из автоматов и минометов. Кстати, Следопыт по своим старым ментовским каналам раздобыл «Муху», которая была способна раздолбать машину вместе с Чикой в щепу и щебень.

Ликвидировать главного трейдовского ликвидатора было решено, когда тот исполнял свой ежедневный обряд, как его метко назвала Стрелка, «покупки царствия небесного». Без пятнадцати девять его черный «Мерседес» сворачивал с трассы и подкатывал к церкви Крестовоздвиженья. Чика чинно выходил из лимузина и в сопровождении телохранителя совершал обход нищих, выстроившихся сплошным коридором от паперти до самой церковной калитки, щедро одаривая их десяти-, а то и пятидесятирублевыми купюрами.

В утро ликвидации Чики Танцор встал в семь часов, выпил чашку кофе и съел приготовленную Стрелкой яичницу с беконом. Напялил специально приготовленные лохмотья, наполовину лнсую зимнюю шапку, При помощи специального карандаша избороздил лица морщинами. Наклеил седую клочковатую щетину. Проверил Стсчкина и поехал на дело. Поехал предельно скромно, на трамвае.

В восемь часов во дворе церкви Крестовоздвиженья было уже так же многолюдно, как на митинге КПРФ или «Трудовой России». Создалось ощущение, что здесь собрались все бомжи Замоскворечья, способные самостоятельно передвигаться после выпитой накануне ядовитой самопальной водки.

Несмотря на присущее нищим каликам свободолюбие, в этот час в их рядах царило некое подобие порядка, а то и дисциплины. Командовал ими, то есть расставлял по нумерам, некий несуетливый, знающий себе цену человек с пронзительными синими глазами, словно приляпанными на порочное лицо самим художником Глазуновым.

Как только Танцор попытался втиснуться в плотный строй ловцов подаянья, стразу же с трех сторон его начали потчевать тумаками и щипками. И лишь одна сердобольная бойкая старушенция объяснила, что надобно вначале к «бригадиру», чтобы: он назначил место, как она выразилась, «по чину и по уважению». «Уважение» при этом стоило от трех до десяти рублей, а «чин» не имел никакого эквивалента – ни материального, ни духовного.

Бригадир распределяя места с большим произволом, учитывая прежде всего свои субъективные причуды, а уж потом, в самую последнюю очередь, пересчитывал на ладони медную мзду» оценивал на глазок степень истощения стоящего перед ним человека, вспоминал, давно ли он кормится от щедрот девятичасового благодетеля, на какое место был поставлен вчера.

Танцор, получив номер почти на паперти, был удивлен такой удаче. Однако вскоре выяснилось, что данная очередь имеет совершенно обратную перспективу получения подаяния. Поскольку Чика начинал щедро одаривать православных, не выйдя из врат церкви, в которые он входил лишь дважды в году, а сразу же у калитки, к которой его подкатывал черный, как ряса священника, «Мерседес».

Танцор смиренно стоял в хвосте очереди. Глаза его были благостны и одновременно печальны. Левая ладонь была протянута вперед. Правый кулак сжимал в кармане рукоятку Стечкина, чтобы в нужный момент…

И вдруг по рядам прошел благоговейный ропот: «Едет, едет». Тут же в отдалении свистнули тормоза, и хлопнула дверца. Нищие дружно загнусавили: «Батюшка родной, подай Христа ради! Да не оскудеет рука твоя щедрая! Дай тебе Бог доброго здоровьица, а уж мы за тебя от души помолимся, имя твое прославлять будем!»

Вскоре Танцор увидел, как Чика благообразно, словно облачко небесное, движется по направлению к воротам храма, повторяя постным голосом налево и направо: «Дети мои, молитесь за раба Божьего Димитрия, молитесь, дети мои, во искупление грехов его тяжких и во здравие его и ближних его – супруги Алевтины и деток Николая, Сергея и Настеньки. Молитесь, дети мои, прославляйте…» И клал в жадно протянутые ладошки какие-то бумажки.

«Господи, – ужаснулся Танцор, – это скольких же этот козел замочил, сколько крови выпил, что сейчас вот так вот!..»

И стал напряженно ждать, когда же этот скот поравняется с ним. И он ему, козлу, воздаст в полной мере! Хоть и не ведено сие Спасителем. Но иначе нельзя! Нельзя эту гниду оставлять на белом свете сеять смерть и страданья! Нельзя!..

И вдруг пронесся ропот разочарования. Танцор увидел, как пройдя всего лишь полпути до неминуемой смерти, Чика повернулся и пошел назад. Все, на сегодня с милосердием он закончил. Теперь его ждали совершенно противоположные дела.

Танцор беззвучно выругался. И дернулся было догнать и влепить пулю в затылок. Но сдержал себя. И потерянно побрел к выходу, не замечая, как убогие, отработав положенное, преображались: расправляли плечи, снимали с лиц выражение непосильного страдания, а кое-кто даже начинал косить плотоядным глазом на существа противоположного пола. Как говорится, всюду жизнь.

И Танцору сильно повезло, что он не потерял свою жизнь, единственную и драгоценнейшую. Потому что, если бы он завалил Чику, естественно, вместе с телохранителем, то тут же лег бы рядом с ним. С проломленной головой и вспоротым животом. Ибо Чика был кормильцем, а кормильцев убивать нельзя.

У калитки его уже поджидал Следопыт на перекрашенном джипе, который должен был эвакуировать Танцора в случае успеха операции. А так лишь подвез до дома. Всю дорогу благородные террористы хранили гробовое молчание. Следопыт думал о своем. Танцор – о своем. Точнее, он уже вынашивал новый план. Абсолютно надежный.

Дома молча, потому что уже как следует завел себя, начал вживаться в новую роль – прошел в комнату, достал грим и парики и начал лепить новый образ. Вопросы Стрелки оставлял без внимания.