Зеленый храм, стр. 38
Он поднял ко мне неспокойное лицо, на котором глаза так сузились, что осталась только голубая черточка между веками.
Я тотчас нашелся:
— Что касается власти, то вы отлично знаете, что это вы имеете власть над Клер, и я удивлен, потому что хорошо знаю ее. С тех пор как вы у нас живете, для нее весь мир крутится вокруг вас. Но не будем больше об этом… Однако вы должны признать, что она меньше получила, чем отдала. В подобных случаях должник часто спрашивает себя, как он может поквитаться, не замечая, что достаточно было бы жеста.
Я не настаивал. В половине девятого Клер, — которая в свободные минуты привела, сфотографировала, покормила и спровадила Лео в мясную лавку, — появилась в маскарадном костюме, с широким шелковым японским поясом на спине, искусно уложив свои черные волосы, воткнув в них цветные булавки. Короче, почти японка, исключение составляла обувь. Вообще все участницы маскарада чаще всего оставляют свою обувь, как и мужчины, даже в тоге, свои начищенные ботинки. Все время лил дождь, и, когда собиралась сесть в машину гейша, решившая не лишать себя этого вечера, кающийся, для которого это было действительно покаянием, так вот, кающийся в капюшоне вдруг вынырнул из при— стройки и был тотчас же расцелован. Я прошептал:
— Лучше было бы сделать две ездки, чтобы не видели, что вы приехали вместе.
Я сделал одну. Я сделал две. Четверть часа спустя я сделал даже третью, и под тентом, где толкались в пляске под ритмы тамтама, оказался еще один кающийся, умеренных габаритов; я подошел к другому человеку, державшему в руках свою японку без восторга и благодарности; в эту минуту подоспел кардинал, в паре с Щеголихой, и сказал:
— Одолжите нам на некоторое время вашу дочь, господин директор. Я впервые вижу, что она танцует только с вами.
— Что вы хотите, Ваше высокопреосвященство? — сказал я ему в спину.
Обернувшись, Вилоржей так и замер на месте. Сомнений нет: голос, исходивший от костюма, — это был не я, а мой двойник, возможно, пришедший из соседней общины. Наблюдая за своей парой, чтобы к ней никто больше не цеплялся, я присел рядом с Коломбиной, которая тотчас доверительно сообщила мне:
— В нашем возрасте, господин директор, быстро выдыхаешься.
Это была Адель Беррон. Клер несколько раз прошла мимо меня, не делая мне никаких знаков. Потом я ее не видел больше. Тщетно искал я в тесной толпе белый капюшон. Я подождал еще немного и вернулся домой; я застал свою дочь в гостиной в дезабилье.
— Он спит, — сказала она. — Я была вынуждена его увести. Он хотел доставить мне удовольствие, но, сказать по правде, он задыхался.
XXVI
Потоп продолжается. Облака находят друг на друга, проливаются; даже когда дождь утомляется, остается еще достаточно туману, чтобы с черепичных крыш все равно лилось, — они не успевают высыхать. Метеосводка сообщает о «фронтальной системе дождей, блокированной на западе страны» и о сорока миллиметрах в день на дождемере. Паводок захватил нижнюю часть сада; моя лодка теперь привязана к одной из яблонь первого ряда. Напротив тополевая роща целиком покрыта водой, изрыгаемой трубами дренажа, которые, пролегая под дорогой, делают обычно обратную работу. Этим утром на совете, проходящем в два приема, первый — официальный, публичный — вокруг большого стола мэрии, а другой — в бистро, где иногда вновь рождаются споры и ссоры перед стоящей на столах выпивкой, за которую раз в месяц Вилоржей расплачивается муниципальным чеком, Бье и Гашу, выборочные лица от фермеров, выказывали признаки беспокойства. Невозможно делать что-либо на полях, где тракторы увязают, и поэтому их нельзя подготовить к весенним посевам. В долине, чего многие и опасались, работы, развернувшиеся в Большой Верзу, в первый раз подвергшиеся серьезному испытанию, велись как будто не в том направлении; все подъемные затворы открыты, заграждения в верховьях реки, как и в низовьях, мешают поступлению воды. Что касается третьей очереди работ, которую мы видели на Белеглиз, то создается впечатление, что это просто лагуна, кладбище металлических бронтозавров, погруженных на двадцать сантиметров в грязь.
Сами мы, поскольку равнина стала слякотной, а лес — как губка, вынуждены сократить наши длительные прогулки и превратить их в походы гуськом на уровне обочин с левой стороны заасфальтированных дорог, делая вид, что нам нипочем под нашими непромокаемыми капюшонами душ, падающий сверху, и тот, что наддает снизу, когда грузовики едут по лужам. В каком-то смысле эта неприветливая погода не вдохновляет «возвращения к природе», как пишут газеты. Моя дочь более спокойна, хотя Лансело, после недавнего осмотра, насмешничал: «Прекрасно, все в порядке, я прекращаю визиты, эта нога не требует больше, чтобы я ею занимался… Вы здоровы, Годьон!» Впрочем, он вернулся на следующий день в сопровождении кюре и мосье Пе, но им так и не удалось завязать беседу с нашим гостем, который по настоянию Клер собирался сыграть на флейте «Соло сцены на Елисейских полях» Глюка, но удалился, когда мы начали изучать карту.
На колокольне пробило три часа. В гостиной над нами наш гость упражняется, разбирает пассаж «Праздника Дьявола», один из первых кусков, где флейту перестали бы считать не переносящей свинга. В мастерской Клер тщательнейшим образом обрабатывает книжный блок, намечает кромку роликом внутри книги. Что касается меня, то я исправил диктант, где Лео написал: «В колонне шли колонисты», сделав вполне логичную ошибку. Потом я бился с ним над задачей, несколько спорной в практическом отношении: «Содержатель гостиницы предлагает семье, состоящей из родителей и троих детей, цену ежедневного пансиона в 22 франка со взрослого и 16 франков с ребенка. Цена путешествия — 188 франков. Семья будет ежедневно тратить 12 франков на свои нужды. Каким должен быть расход за три недели каникул?» Первая реакция Лео показалась мне превосходной:
— Это что-то очень дорого!
Вторая утвердила меня в моем уважении к нему:
— А на чай в этой гостинице дают?
Гениальная голова. Но у Лео не было времени производить подсчеты. Далекое рычание, сопровождаемое треском, криками, бросило нас всех к окну. Окно было открыто, и шум стал похож на шум водопада. Внизу сада Большая Верзу, вздыбившись, стремительно понесла грязные хлопья пены, ветки, пластмассовые бутылки и продолжает захватывать луга. Потом внезапно появляется какой-то кипящий комок и закрывает то, что оставалось видимым от дороги. Потом появляется второй, потом третий, они сталкиваются и рассыпаются у подножия тополей, образуя завихрения, расплываясь, уходят далеко и умирают в разбушевавшемся разливе. Уровень воды поднимается. Течение ускоряется, угоняя бидоны с маслом для электропилы, на воде появляются радужные пятна, пробегает стружка, кругляки разной величины, иногда с метр в диаметре, приплывшие, очевидно, с лесопилки, откуда не было вывезено несколько кубометров дров. Появляются целые деревья, не очищенные от коры, они, верно, избежали общей участи и не попали под пилу. А дождь все идет: небо расчерчено им, влажный покров весь в нитях дождя, насколько хватает глаз.
— Заграждение в верховьях, должно быть, не выдержало, — сказала Клер.
Оттуда, где играла, а потом замолчала флейта, доносится голос, наш гость тоже подвигает оконный шпингалет, чтобы вдохнуть вместе с нами запах намокшей земли и взглянуть на пространства, залитые водой.
— Теперь почти желательно, чтобы заграждение в низовьях тоже уступило. Иначе деревня внизу будет затоплена. Пойду привяжу лодку в другом месте, а то мы можем и не увидеть ее больше.
Он прав. Если мы и не боимся ничего, даже что затопит погреба, то определенное число прибрежных домов построены очень низко, гораздо ниже, чем наш. А на северном берегу находятся предприятия Равьона, контора Бенза, что касается южного берега, то там — вилла Мерендо, ферма Ла Шуэ. Особой опасности подвергается на острове тетушка Сьон в своем домишке, который мы можем видеть отсюда. Он уже со всех сторон" окружен водой, и в ту минуту, когда он попадает в поле моего зрения, легкий деревянный мостик, служивший к нему подходом, отделяется от свай и одним мигом оказывается на плаву.