Приключения Гука, стр. 49

От островка к островку, хорошо ориентируясь по подводным мелям и впадинам, Гук и Эч через два дня вечером вышли к побережью Африки. Теперь путь был прост — на север, вдоль побережья.

Никогда раньше Гук не поверил бы, что желание вернуться в родное море может быть таким сильным. Он готов был плыть день и ночь, не останавливаясь ни на минуту. Всё окружающее потеряло для него интерес, если только не было каким-то образом связано с его возвращением домой.

Зато Эч, разделяя желание Гука поскорее добраться до Чёрного моря, ещё не совсем потеряла голову и не упускала случая, чтобы поближе познакомиться с разными морскими чудесами. Ну разве можно проплыть просто так, не осмотрев эту странную башню, торчащую прямо из дна на глубине 25–30 длин? Наверху нечто вроде рыхлого губчатого цилиндра из красноватой, мягкой, пенистой резины, и сидит он на прозрачной тонкой игле, толщиной в стебель хвоста Гука и высотой не меньше длины Гука. Такого огромного монарафеса дельфины не видели даже в океане. Вот уж справедливо названо это сооружение стеклянной губкой! Немало сказочно красивых кремневых губок, за свой прозрачный, нежно сплетенный как бы из стеклянных нитей скелет названных стеклянными губками, повидал Гук в разных морях. Он узнал, что эти губки любят жить только на большой глубине, куда попадает совсем мало света и не докатываются морские волны; узнал, как опасно попадание твердых и острых кусочков скелета губок на кожу. Поэтому, осторожно проплыв раза два вокруг невиданного гиганта, Гук и Эч удалились, не притронувшись к этому созданию.

В этой части океана было невероятно много разных акул. И здесь Гук смог познакомиться с ними, не прибегая к обычным уловкам. В море, довольно далеко от берега, рыбаки на ночь выставляли специальные сети, и к утру в них попадало много самых разных акул, которых Гук мог рассматривать вблизи сколько хотел.

ДЕЛЬФИНЬЯ БУХТА

Полуденное солнце палило нещадно. Утренние опыты закончились, и Пётр Максимович пошёл посмотреть, как идёт стройка небольшого лабораторного корпуса. Не успел он обогнуть красную скалу, как его нагнал лаборант Толя.

— Пётр Максимович! Пришёл катер, много народу, какая-то комиссия…

— А, давненько мы их ждём! Пошли встречать гостей…

По широкой тропе от причала к дощатым домикам лаборатории поднималась группа людей.

— Вот и хозяин здешних мест, профессор Волошин, знакомьтесь! — И академик Мешков, высокий, с седым ёжиком волос, дружески обнял Петра Максимовича. — Ты уж извини, что без предупреждения, но знаешь, то один, то другой заняты, а сегодня суббота, ну вот мы и решили нагрянуть к тебе…

Пётр Максимович поздоровался со всеми, представил сотрудников, которые оказались поблизости, и пригласил приехавших наверх, в свой дом.

— Подожди, под крышей ещё насидимся. Показывай-ка лучше своё хозяйство!

— Можно и так, — сказал Пётр Максимович, поворачиваясь к бухте. — Отсюда как раз всё хорошо видно. Видите большой вольер в центре? В нём живут десять афалин. Это основное стадо, пойманное два года назад, и приплод. Здесь изучаем групповое поведение дельфинов, ведём некоторые работы по дрессировке. Вольер поменьше и подальше от берега — дельфин Гюйс. Он совершенно ручной, приучен выходить в море и возвращаться по сигналу…

— А где же гений гидролокации, кажется, Петька?

— В береговом бассейне. Вон там, ниже и левее причала. — Пётр Максимович показал рукой.

— Вижу, вижу. Ну, прошлогодние результаты ваших работ мы знаем. А какие получены новые данные? Расскажи-ка коротко, а уж потом мы посмотрим и отчёты.

— С удовольствием! Всё это время мы занимались в основном исследованием особенностей ориентации. Мы разобрались в системах, производящих акустические сигналы и принимающих эхо, выяснили возможности локатора…

— Это Петька решал ваши задачки с геометрическими фигурами?

— В основном он, но также и другие дельфины.

— Пётр Максимович, — обратился другой член комиссии, гидродинамик Сухов, — как же можно в общем охарактеризовать возможности локатора дельфина?

— В общих чертах, Иван Семёнович, можно сказать, что с помощью локатора дельфин получает удивительно подробную акустическую картину окружающей обстановки. Размеры, форма, расположение в пространстве предметов, даже материал, из которого они практически сделаны, великолепно различаются дельфином. Так что практически киты «видят ушами».

— Вы полагаете, что у них создается настоящая акустическая картина?

— С одной стороны, так, а с другой — слово «видят» мы позаимствовали из собственного опыта. Полнота акустического восприятия у дельфина так велика, что мы её можем сравнивать лишь с нашим зрением.

— А как вы относитесь к предположениям о гелографической решётке на лобном выступе дельфина и к идее о фокальных пятнах? Можно ли говорить о настоящем звуковидении?

— Пока это только рабочие гипотезы, которые требуют специальных дополнительных опытов. С другой стороны, обнаружен крайне интересный эффект вращения локационного луча у дельфина. Вы видели эти статьи?

— Да, довольно интересно: дельфин может произвольно менять направление излучения и «смотреть» локатором то вперёд, то вбок без поворота головы.

— Ну, биологи кое-что явно сделали. Теперь слово за вами, акустиками. Игорь Петрович, — обратился Мешков к третьему из приехавших, высокому и грузному доктору Снегирёву, — когда вы нам расскажете, как дельфин обрабатывает свои щелчочки? Как и какую информацию оттуда надо извлекать, чтобы «видеть ушами»? Очень мне хочется на старости лет тоже «посмотреть ушами»!

— Вы же знаете, Александр Васильевич, что наши интересы совпадают! Работаем, пока… — словно продолжая какой-то спор, тотчас откликнулся Снегирёв.

— Ладно, ладно, придёт время, посмотрим, что наработали! Да, профессор, а что, действительно вам удалось найти у дельфинов неуловимые вкусовые лукавицы? Когда, покажите препараты? — с живым интересом обратился Мешков к Петру Максимовичу.

— Конечно, Александр Васильевич, хоть немедленно. Этим занимается Людмила Ивановна, она и покажет, и расскажет. Вкусовые сосочки оказались там, где и предполагалось, — в ямке на корне языка. Так что отныне дельфинам и китам «разрешается» дегустировать морскую воду, читать, запахи моря.

— Я рад за них, ну и за ваши успехи тоже. Осталась совсем малость: узнать, что же это за запахи. Но это уже работёнка для гидрохимиков. Надо подумать, кого из них к вам подключить… А теперь хватит печься на солнышке! Пошли по лабораториям! — И академик бодро зашагал в гору, к стоящим невдалеке двум дощатым домикам.

Не заходя в дом, все расположились под большим брезентовым навесом у длинного обеденного стола. Здесь гулял лёгкий ветерок и была защита от прямых солнечных лучей.

Теперь разговор повёл Снегирёв.

— Пётр Максимович, — Снегирёв протянул Волошину блокнот и ручку, — расскажите нам в двух словах об «эффекте маски».

— Пожалуйста. Как вы знаете, в воде далеко не увидишь — прозрачность не та, максимум десятки метров. Поэтому зрение у китов ближнее, но зато панорамное, с широким полем обзора. С другой стороны — у поверхности воды обычно очень светло, а чуть глубже сразу же значительно темнее. Вот и зрачок у них щелевой: он лучше регулирует яркость потока света в глубине и на поверхности. Глаза у дельфинов в темноте светятся за счёт зеркального слоя — это тоже приспособление к темноте, как у других ночных и сумеречных животных. — Да ещё, знаете ли, цвета разделяются ими только по яркости, а не по окраске.

— Так, а при чём тут «эффект маски»?

— По расчёту, на воздухе дельфин близорук, а на практике они точно ловят в воздухе рыбу и мячи. В чём тут дело? Мы обратили внимание на слой густой и прозрачной слизи, выделяемой специальными глазными железами. По своим оптическим свойствам эта слизь является как бы контактной линзой. В воде она не мешает зрению, а как только глаз оказывается на воздухе, этот слой начинает работать, как система, согласующая глаз с новой воздушной средой.