За Хартию!, стр. 20

Глава пятнадцатая

Разоблачен

– Это ужасно! – заговорил Таппер отрывисто.

– Я до сих пор не могу поверить – неужели кто-то… кто-то среди нас… – Он умолк, не в силах произнести слово «предатель».

Оуэн про себя усмехнулся. Он-то знал наверняка, что среди них был предатель. И хитрый, ловкий предатель.

Но кто?

Как только представился случай, он дал знать Тому, и они выскользнули из кухни, где спор все разгорался, подозрения все росли и страшные слова готовы были вот-вот сорваться с языка. Они вбежали по лестнице в свою маленькую комнатку под островерхой крышей, где прожили все эти недели. Зажгли свечу и, усевшись на корточки, стали обсуждать положение.

– Давай разберемся, – предложил Оуэн. – Кто-то узнал, что Пью собирается в Крикхауэлл. Мало того: чтобы вовремя предупредить полицию, этот человек должен был или сам отправиться в долину…,

– Или отослать письмо!

– Верно. И отослать его, возможно, через своего сообщника. И тогда, значит, мы уже имеем дело не с одним предателем, а с двумя. Впрочем, посыльный мог и не знать, что в письме.

– Если только вообще было какое-нибудь письмо. – сказал Том, почесывая в затылке. – Столько есть других возможностей.

– Запиши все на бумажку. Как это делал Пью. Нет, ты запиши, ты ученее меня.

Том разыскал карандаш, кусок бумаги, и они взялись за дело.

– Давай-ка вспомним, – продолжал Оуэн, – кто был на ферме, когда Пью седлал лошадь, и сразу после того, как он уехал. Кто знал, куда он едет?

– Прежде всего мы сами.

– Нас можно не записывать. Во-первых, мы всегда вместе – ты при мне, а я при тебе. Во-вторых, я точно знаю, что ты честный человек, и, в-третьих, на меня тоже можно положиться.

– Беньовский все ходил вокруг конюшни как раз перед тем, как Пью отозвал нас в сторонку.

– Запиши его.

Когда они закончили свой список, он выглядел следующим образом:

Бродяга, имени которого они не знали, но чье лицо показалось им чуть-чуть знакомым, забрел на ферму как раз в полдень. Его накормили, и он ушел – ни Оуэн, ни Том не заметили когда. За едой он упомянул, что направляется дальше на Север, то есть никак не в Крикхауэлл, лежавший южнее, хотя, с другой стороны, нельзя было поручиться за правдивость его слов – выйдя с фермы, он мог повернуть назад. Тот факт, что ребята как будто встречали его раньше, вряд ли имел существенное значение – за время странствий с доктором они свели шапочное знакомство с сотнями бродяг вроде этого. Он мог оказаться шпионом, но мог быть и просто бродягой.

– А теперь, – продолжал Оуэн деловым тоном, – рассмотрим, кто из попавших в список отлучался с фермы.

– Большинство из них – в разное время. Но… – Том на секунду задумался. – Но если Пью арестовали через два часа после того, как он прибыл в Крикхауэлл, значит, тот, кто предупредил полицию, должен был выйти отсюда не позже чем через два часа после Пью.

– Не позже чем через один час: час клади на то, чтобы вызвать полицейских из Абергавенни, не правда ли?

– Правильно. Значит, один час. Итак, кто уходил с фермы в течение часа после Пью?

Том, нахмурившись, изучал список:

– Беньовский учил нас стрелять, так?

– Только в течение получаса, – упрямо проговорил Оуэн.

– А потом мы его не видели до самого ужина.

– Это так, но я не думаю…

– Думать не приходится. Нужны факты. Отметь его крестиком. Может быть, это он.

– Доктор, Саймон и мистер Норрис весь день сидели в кухне и сочиняли обращение к жителям Монмута. Готов поклясться чем угодно – ни один из них не уезжал.

– Кто еще?

– Вудсон и бродяга.

– Вудсон чинил крышу амбара. Весь день стучал молотком, разве ты не слышал?

– Значит, – произнес Том отчетливо, – это или бродяга, или Беньовский.

Они с минуту молчали, раздумывая, кто же из этих двоих.

Потрескивало пламя свечи, в ее неверном свете плясали на неоклеенной стене их тени, порою забавные, порою жуткие. Снизу, из кухни, доносились тяжелые шаги мужчин, потом послышался звон засова, задвигаемого на ночь.

Том еще раз бросил взгляд на список:

– Постой-ка! Кто бы ни был предатель, но он один из тех, кто часто бывает на ферме. Ведь он предал Томаса, а после и еще двоих. Даже если мы и встретили этого бродягу, то, во всяком случае, не на ферме и не около нее, спорю на что хочешь.

– Ты прав! – в волнении воскликнул Оуэн. – Вычеркни его. Он мог пронюхать насчет Пью, но все провалы – дело не его рук. Подозревать бродягу – значит зайти в тупик. Остается Беньовский.

– Похоже, что так, – вынужден был согласиться Том.

Оба не хотели верить в подлость своего блестящего друга.

А когда он купался вместе с нами, то мог и вытащить конверт из моих штанов.

– Все сходится.

– Но неужели!..

В глазах Оуэна стояли слезы… Неужели! Неужели у Беньовского такая гнусная изнанка? Сжимая и разжимая кулаки, мальчик шагал взад-вперед.

Сядь! – скомандовал Том. – Ты всех разбудишь. И потом, мне пришло в голову…

Оуэн растянулся на постели и поглядел на друга с сомнением:

– Ну? Что ты придумал?

Мы забыли ведь, еще один человек был сегодня на ферме и ушел после полудня,

– Забыли? Кого? – Оуэн схватил список и вновь пробежал его взглядом. – Здесь записаны все, Мы же решили, никто, кроме них, не мог…

– Был еще мальчик с фермы Понт, – торжествующе начал Том, – Мы его не внесли в список, потому что Пью уже не было, когда он приехал. Но он принес письма и ушел именно в тот час.

Он мог доставить сообщение в полицию! Точно. А отослать его мог кто угодно, даже наш доктор, только не Беньовский, Ему не нужно посылать писем: он единственный уходит с фермы когда хочет, не говоря никому ни слова.

Оуэн кивнул с надеждой. Нашлась лазейка, нашлась возможность не подозревать их взрослого друга. Но это значит, что своих поисках они не подвинулись ни на шаг, что предателем может оказаться любой из живущих на ферме.

Оуэн встал с постели и взглянул на Тома.

– Есть всего лишь один способ выяснить дело. Я сейчас спущусь к ферме Понт, разбужу Риса и узнаю, возил ли он сегодня какое-нибудь письмо в Абергавенни, кому и от кого.

– Я пойду с тобой, – предложил Том, тоже вскакивая.

– Нет. Один я доберусь быстрее. И потом, кому-то нужно остаться здесь – шпион может попытаться удрать.

– Понятно. Я спрячусь возле конюшни, и, если он попробует улизнуть, я его остановлю вот этим, – и со зловещей улыбкой Том опустил в карман свой пистолет.

Оуэн сделал то же самое.

Они задули свечу и тихо спустились вниз. Весь дом уже спал, но полная луна, светившая в окно кухни, помогла им пройти к двери, не задевая стульев. Хорошо смазанные засовы не звякнули, и, бесшумно отодвинув их, ребята выскользнули наружу. Шепотом простились и разошлись.

Том расположился возле стены конюшни и стал ждать. Время тянулось медленно. Казалось, что прошло много часов, когда он вдруг услышал крадущиеся шаги. Том сжал пистолет, положил палец на курок. Нет, это не Оуэн – ему, пожалуй, еще рано вернуться. Это шпион!

Шаги приближались, но угол конюшни не позволял пока видеть, кто идет. Внезапно – раньше, чем он ожидал – тень промелькнула перед ним и нырнула в черные двери конюшни. Все случилось так мгновенно, что Том не успел поднять пистолет, не успел даже разглядеть, кто это был.

Но не беда! Предатель сейчас в конюшне, значит, ему придется еще раз пройти мимо засады. На этот раз Том не оплошает.

Минута… другая… Изнутри доносились тихие шорохи, звяканье уздечки: неизвестный седлал лошадь. Значит, это действительно предатель. И он собирается удрать! Как хорошо, что он, Том, не пошел вместе с Оуэном!..