Полет «Феникса», стр. 39

Для него не существует ни боли, ни жажды, ни жары, ни пустыни, ни самой смерти. Ничто, кроме его мечты, для него не реально. И, видимо, только такой мозг способен построить в этом аду такую машину, как «Феникс», и дать им всем шанс спастись. В студенческих очках и с мальчишеской причёской, держа в руке карандаш, конструктор был поглощён своими чертежами.

Таунс направился к двери, но вдруг замер, точно поражённый молнией. Он зажмурил глаза. Охваченный паникой, забормотал: «Нет… нет… нет…»

Случилось самое простое. Как обычно бывает? Идёшь по улице и невольно останавливаешь взгляд на названии какого-нибудь товара, рекламируемого проезжающим автобусом. Зрительный образ исчезнет, если не возникнет мостик, соединяющий его с твоим сознанием. Отходя от Стрингера, Таунс уносил с собой образ фирмы: «Кейкрафт». Слово на читаемых им каталогах. И было два мостика: чертежи, в которые был погружён Стрингер, и то обстоятельство, что он похож на школьника. Все три картинки слились.

Первый шок и паника прошли, но он стоял потрясённый, осознав вдруг, что те семь патронов, что он держал в руке, были теперь бесполезны.

Не то чтобы в этот момент они лишились шанса — просто его никогда и не было. Это была только мечта.

ГЛАВА 23

Моран сидел, зажмурив глаза, — яркий свет жёг даже сквозь солнечные очки. Их тела медленно обезвоживались, и слёзные железы были пусты. Больно было даже моргнуть. Он услышал чьи-то шаги, открыл глаза и увидел искажённое отчаянием лицо Таунса.

— Ничего не выйдет, — прошептал Таунс, опускаясь рядом с ним на корточки. Он закрыл лицо руками и продолжал говорить очень тихо, чтобы слышал один Моран: — Ничего не выйдет. — Он не мог молчать, нужно было с кем-то поделиться страшным открытием, чтобы оно не взорвало его изнутри.

— Ничего не выйдет.

Пиропатроны лежали у него в кармане, и Моран заметил это.

— Что случилось? — К нему вернулся страх: Стрингер был в салоне, как раз там, откуда только что вышел Таунс, и слова его могли означать только то, что они снова схлестнулись.

— Что стряслось, Фрэнк? — переспросил он настойчиво.

— Полёта не будет. — Таунс посмотрел на Морана. В его голосе ещё звучало изумление — вот уже три недели все они, сами того не подозревая, живут грёзами сумасшедшего мечтателя, — Знаешь, кто такой Стрингер?

В предчувствии чего-то страшного у Морана натянулась кожа на затылке. Итак, опять Стрингер и Таунс. В очередной раз.

— Знаешь, кто он, Лью? Он конструктор. Конструирует самолёты. Модели самолётов. Игрушки.

— Не понимаю. — Волнами поднимался полуденный зной, обжигая, размягчая мозг. — Что там у вас опять стряслось?

Таунс обхватил руками колени, положил на руки голову. Теперь он сожалел, что не сдержался и поделился с Мораном жуткой тайной.

— Фрэнк, вы опять сцепились?

— Нет, нет. Просто тихо поговорили.

И каждое сказанное Стрингером слово звучало вполне нормально, вполне осмысленно. Наихудшее из сумасшествий: внешне похоже на здравомыслие.

Он не помнил, сколько простоял в двери, спиной к Стрингеру. Видимо, достаточно долго, чтобы тот, наконец, заметил его.

— Что у вас, мистер Таунс? — Лишённый красок голос Стрингера не стряхнул с него оцепенения. — Мистер Таунс, что это у вас?

Обернувшись, он увидел, что Стрингер смотрит на его руку.

— Это? — Безумным, неуместным показался ему вопрос парня. — Пиропатроны. — Напрягшись, он вспомнил, куда собирался их отнести. — Для стартера.

— Зачем вы их взяли? — Мягкие глаза мерно моргали.

— Забрал для сохранности.

— Тогда положите их на место. Утром они понадобятся. Мы не можем их потерять.

— Не можем, это верно. Я как раз и пошёл, чтобы положить на место.

Стрингер кивнул и опять уткнулся в чертежи. Таунс видел только яркие краски каталога и написанное большими буквами слово «КЕЙКРАФТ».

— «Кейкрафт» — это ваша фирма, Стрингер?

Стрингер поднял взгляд, снова опустил его на каталог. Может, сообразил, что их следовало бы убрать подальше?

— Да, это название моей компании.

— Я слышал о ней. Вы делаете модели самолётов, так ведь?

— Да. — В голосе Стрингера не было ни нетерпения, ни беспокойства. Скорее гордость. — Мы делаем лучшие из летательных аппаратов.

— Я не знал, что фирма производит и большие самолёты.

— Самый большой из тех, что мы выпускаем, — «Альбатрос», парасольная модель с охватом крыльев шесть футов, но это не моя конструкция. Это планёр, а я работаю над силовыми моделями. — Он раскрыл каталог и протянул Таунсу. — Наибольший из тех, что проектировал я, — «Хок 6» — вот этот. В прошлом году модель завоевала кубок Стивенеджа в классе силовых по правилам ФАИ. Радиоуправление тоже моей конструкции.

Каталог поплыл перед глазами Таунса. Все стало нереальным.

— Это очень хорошо. Кубок Стивенеджа. Прелестный самолётик. Но я спросил о больших самолётах. Я не слышал, чтобы ваша фирма выпускала настоящие самолёты, на которых летают люди, ну, такие машины, как «Скайтрак». Как «Феникс».

— Нет, «Кейкрафт» строит только модели самолётов. — Он перелистывал каталог, любуясь моделями, как садовник любуется своими призовыми розами.

— И вы один из их конструкторов?

— Уже два года я — главный конструктор. — Он протягивал Таунсу книгу.

— Вот это — «Рейнджер». Модель I имела V-образное пересечение плоскостей, вторая была с высоко расположенными крыльями, а третья наделена всеми факторами устойчивости двух первых, но при этом не теряет скорости при полном безветрии. — Он развернул перед Таунсом страницу.

— И вы никогда не проектировали больших самолётов? Вроде «Скайтрака»?

Стрингер удивился. Речь ведь шла о «Рейнджере».

— Больших? О, нет.

— Только этот, «Феникс»?

— Этот? — Он откинулся в кресле, сложив на груди руки. — Я его не проектировал. Вопрос стоял лишь о подгонке деталей, об импровизации. — Казалось, он озадачен таким оборотом разговора.

Таунс, запинаясь, проговорил:

— Я, может, и ошибаюсь… вы считаете, что конструктор игрушечных самолётов способен построить настоящий, большой? Я просто хочу… просто хочу уяснить это для себя. — Он едва справился с неодолимым желанием заорать ему прямо в лицо: «Скажи, что ты шутишь! Ради бога, скажи, что все это мистификация, что ты просто хотел меня напугать!»

Лицо парня приняло самое серьёзное выражение.

— Конструктор игрушечных самолётов? Мистер Таунс, игрушечный самолёт

— это такая металлическая машинка, которую заводят и ставят на пол. Заводной мотор имеет привод на колёса, и они крутятся. «Кейкрафт» выпускает масштабные летающие модели, разумеется, это не то же самое, что игрушки.

Таунс подавленно кивал:

— Угу! Это я понимаю. Я просто хотел себе уяснить…

— Что касается вопроса, способен ли я построить большой самолёт, мистер Таунс, то вы должны уяснить два важных момента. Одни и те же принципы аэродинамики применимы как к масштабным, так и настоящим большим самолётам — несущие поверхности, коэффициенты подъёмной силы и лобового сопротивления, уравнение соотношения нагрузки и тяги. — Худые руки сами сложились на груди: учитель поучал ученика. — В 1852 году в наполненный газом шар установили паровой двигатель, и он поднялся в воздух. Примерно тогда же Хенсон и Стрингфеллоу построили модель с резиновым приводом, которая определённо была тяжелее воздуха — именно по этой причине это явилось шагом вперёд по сравнению с паровым шаром. Модели аэропланов успешно летали за пятьдесят лет до того, как в воздух поднялись братья Райт. Это были не игрушечные самолёты, мистер Таунс.

— Нет. Нет. Я… не понял…

— И второй момент, который вы должны себе уяснить, это то, что модель самолёта способна летать сама. Без пилота. В воздушной яме и при изменении ветра она должна поддерживать устойчивость. Конструкция должна быть даже эффективнее, чем у полнообъемного самолёта. Я слышал, как лётчики отзываются о хорошей машине — «летает без рук». Уберите руки с рычагов, и машина продолжит полет. Как вам известно, это неприменимо ко многим полнообъемным машинам, но все модели должны быть таковы, иначе они вовсе не будут летать. Полагаю, вам это известно, мистер Таунс.