Санкция Айгер, стр. 34
– Бен, не влезай ты в это дело.
– Нет, ты послушай. Эта гора тебе доставит кучу неприятностей, а их у тебя и так немало. Я никогда тебе не говорил, но сейчас скажу: ты здорово натренирован, ты остался, как и был, альпинистом милостью Божьей. Но я внимательно слежу за тобой, Джон. И, если честно, шансов у тебя на Айгере, в лучшем случае, пятьдесят на пятьдесят. И то если не брать в расчет все твои штучки – то ты кого-то хочешь убить, то тебя хотят убить. Только не подумай, что я хочу подорвать твою уверенность, старик, но тебе это знать следует.
– Спасибо, Бен.
Официант постучал в дверь и внес поднос с “усиленным питанием” на двоих, каковое они и поглотили в полумраке, пока Джонатан внимательно изучал карту местности, а Бен допивал банки с пивом.
Когда на столе осталась лишь стопка грязных тарелок, Джонатан сложил карту и спрятал ее в карман. Он начал расспрашивать Бена о будущих партнерах по восхождению.
– Вы активно переписывались?
– Не особенно. Обычные дела – отель, продукты, веревки, слесарня на группу, как управляться с репортерами – все в таком роде. Больше всего писал немец. Это вроде как его идея, и он, похоже, себя за главного держит. Кстати, мне это напомнила – мы вместе летим?
– Вряд ли. Я тебя встречу на месте. Слушай, Бен, а у кого-нибудь из них... они все в хорошей форме?
– Да уж не хуже тебя.
– Ни у кого за последнее время травм не было? Или ран?
– Ран? Ничего такого не знаю. Один из них – немец – написал мне, что в начале июня сорвался, упал. Но ничего серьезного.
– Как упал?
– Не знаю. Ногу слегка повредил.
– Сильно? Хромает?
– Ну знаешь, по почерку это не так-то просто определить. А с чего ты меня про всю эту фигню спрашиваешь?
– Да так, пустяки. Не оставишь мне папку с письмами? Хочу почитать, получше понять, что это за люди.
– Да сколько угодно. Меня не убудет. – Бен потянулся и заурчал, как сытый медведь. – Не раздумал поутру на тот столбик лезть?
– С какой стати “раздумал”?
– Да так – может, с дробовичком-то на плече не очень удобно лезть в гору?
Джонатан расхохотался.
– Об этом не беспокойся.
– Ладно. В таком случае, нам бы надо поспать. Знаешь, этот столбик – не совсем шест для палатки.
– Хочешь сказать – не спинка от кроватки.
– Ни то ни другое.
Вскоре после ухода Бена Джонатан засел в кровати, изучая письма альпинистов. Первое письмо от каждого было достаточно официальным и вежливым. Очевидно, ответы Бена официальностью и чрезмерной вежливостью не отличались, и поэтому все последующие письма затрагивали исключительно технические сложности восхождения: прогнозы погоды, наблюдения за состоянием склона, описания последних тренировочных восхождений, предложения насчет снаряжения. Именно в одном из этих писем немец упомянул о небольшом падении, приведшем к незначительной травме ноги, которая, как он заверял Бена, будет к началу восхождения в полном порядке.
Джонатан глубоко погрузился в эту переписку, пытаясь между сухих строк разглядеть людей, но тут он услышал, как в дверь заскреблись – это Джордж Хотфорт выражала желание войти.
Недавняя встреча с Меллафом заставила его проявить осторожность. Он выключил ночник, и только потом прошел через комнату и отворил дверь. Джордж неуверенно вошла во тьму, и Джонатан запер за ней дверь и подвел ее к постели. Он готов был принять ее как своего рода сексуальное успокоительное для снятия дневного напряжения – хотя он твердо знал, что никакого удовольствия не почувствует.
В течение самого события Джордж не мигая смотрела на него своими дальневосточными глазами, лишенными всякого выражения, существующими совершенно обособленно от ее агрессивного, требовательного тела.
Несколько позже, когда он заснул, она бесшумно вышла.
АРИЗОНА, 28 ИЮНЯ
Он почувствовал, что будет сегодня великолепен.
Только проснувшись, он уже был готов к восхождению на Биг-Бен. Это предвкушение победы он испытал всего дважды за все годы занятий альпинизмом, безошибочно, всем нутром. Впервые оно возникло у него перед тем, как он установил рекорд скорости восхождения на Большой Тетон, а второй раз – когда он проложил новый маршрут на Дрю, который потом попал в учебники по альпинизму. В руках была такая сила, что, казалось, если понадобится, он пробьет скалу насквозь. Ноги же несли его не просто с легкостью и силой, а так, будто на него воздействовало не земное, а лунное тяготение. Он был так великолепно настроен на сегодняшнее восхождение, что даже ладони, когда он потер их одну о другую, показались ему перчатками из шершавой замши, способными намертво прилипнуть к самой гладкой, скользкой скале.
После душа он не стал ни бриться, ни причесываться. Встретить скалу он хотел щетинистым и взъерошенным.
Когда Бен постучал в дверь, Джонатан уже зашнуровывал ботинки, восхищаясь ими; хоть и разношены в предыдущих восхождениях, зато новенькие трикони в отличном состоянии.
– Ты, как я погляжу, уже совсем готов. – Бен только что поднялся с постели и был еще в пижаме и халате, с седой щетиной и уже при первой банке пива.
– Я чувствую себя просто замечательно, Бен. Твой светлый лик меня так вдохновляет.
– Не удивлюсь, если столбик с тебя немного прыти пособьет, пока мы его будем одолевать. В нем почти четыреста футов, и в основном шестая категория.
– Предупреди поваров, что к обеду вернемся.
– Вряд ли. Особенно если учесть, что тебе придется волочь на себе старого человека, уставшего от жизни. Пойдем ко мне, я оденусь.
Он пошел по коридору вслед за Беном в его комнату, где отказался от пива и присел в кресло, любуясь рассветом, пока Бен не спеша разыскивал и напяливал разные фрагменты своего горного обмундирования. Находить их было нелегко, и Бен ворчал и ругался, вытряхивая одежду из ящиков на пол и опорожняя коробки с разными причиндалами прямо на свою незаправленную постель.
– Говоришь, я тебя буду волочь на себе? Я-то думал, что ты пойдешь первым, Бен. Все-таки ты знаешь маршрут. Ты там уже был.
– Ага, только не в моих правилах грести все хорошее под себя... Лопни мои глаза, где второй носок? Терпеть не могу ходить в разных носках. Из равновесия меня выводит. Эй, а может, если все толком рассчитать, для полного равновесия на хромую ногу мне носок полегче надевать? Конечно, есть риск – можно перестараться, и получится хромота в обратную сторону. Окажусь этой ногой на дюйм-два выше земли, а как тогда ходить?.. Эй, подними-ка задницу да поройся в этом барахле – может, найдешь мой горный свитер. Знаешь, такой зеленый, старый.
– Он же на тебе.
– Ах да! И точно на мне. А где ж под ним рубашка?
– Я тут ни при чем.
– Помощничек из тебя тот еще!
– Просто боюсь – закопаюсь тут, и меня больше не найдут никогда.
– Джордж тебя откопает, когда будет весь этот бардак прибирать.
– Джордж убирает у тебя в комнате?
– Я ей жалованье плачу. И не только за то, что ты в нее свои палки вколачиваешь.
– Ты, Бен, очень изящно выражаешься.
– Не врешь? Ладно, сдаюсь... Лопни мои глаза, не могу найти ботинки. Одолжи мне свои.
– А самому идти босиком?
– Ты же у нас тут таким атлетом стал, что и разницы-то не почувствуешь.
Джонатан откинулся в кресле и застыл, глядя на восход.
– Я действительно прекрасно себя чувствую, Бен. Давно уже не чувствовал себя так.
Свойственная Бену грубоватость на мгновение исчезла.
– Это хорошо. Я рад. Я помню, как это бывало со мной.
– Здорово тоскуешь по горам, Бен? Недостает их тебе?
Бен присел на краешек кровати.
– А ты не тосковал бы, если бы кто-то удрал с твоим членом? Конечно, недостает. Я же с восемнадцати лет в горы ходил. Поначалу так я вообще не знал, куда себя деть. Но потом... – Он хлопнул себя по коленкам и встал. – Потом я разжился вот этим. И теперь живу – забот не знаю. И все-таки... – Бен подошел к шкафу. – Вот же они, мои ботинки! Черт меня побери!