Охота на побежденных, стр. 36

— Здесь сухо и не холодно. Раз я не умер под дождем, то здесь мне будет полегче. Но советую остановиться на ночлег — не надо идти сразу. Хребет широкий — идти придется долго. И неизвестно, что еще по пути будет — здесь лет пятьдесят никто не ходил.

— Видать, ты и впрямь неглуп — я только что это сам хотел предложить. Тем более что хомяк помимо мешка со свечками принес еще один мешок, причем никому не показал содержимое. Подозреваю, он обчистил кладовую на кухне у жрецов, а эти святоши толк в жратве знают — давненько хотел отведать что-нибудь с их стола.

Наверху, несмотря на кромешную темень и потоки ледяной воды, низвергающиеся с небес, в эту ночь многим людям пришлось бодрствовать. Около тысячи драгун и стрелков месили грязь на склонах хребта, пытаясь найти беглецов или их следы. Танкисты и команда механиков колдовали над сломавшимися драконом и броневиком. Мокрые собаки тщетно пытались найти в этой сырости хоть что-нибудь, лишь бы люди оставили их в покое. В итоге отряды солдат были вынуждены преследовать диких зверей или вообще непонятно что — псы при такой погоде любили чудить, гоняясь за плодами своего воображения.

К утру механики вынесли окончательный вердикт — броневик ремонту не подлежит. Его необходимо спустить вниз и далее тягачом доставить до Энтерракса. Учитывая, что весит машина несколько тонн, да и потрепана изрядно, Граций распорядился снять вооружение и все ценное, бросив остов в горах — памятником тщетности поисков.

Здесь все было против Коалиции. Даже погода. Закладывалось подозрение, что дождь этот неспроста — работают уцелевшие стихийники магического легиона династии. Их, конечно, почти всех повыбивали — повторить ураган, устроенный при высадке, им уже не по силам. Но вот вину за дождь на них можно свалить спокойно — тучи нагнать не проблема.

Как ни странно, неудача Грация не разозлила и не расстроила. Он отнесся к этому почти равнодушно. Его люди ожидали очередного взрыва безумного гнева, но он не дал им ни малейшего повода для беспокойства. Глупцы — им неведомо, что после подобных вспышек советник, обычно, надолго успокаивается. Так что сейчас самый безопасный период.

Парусиновый навес местами пропускал влагу и капли то и дело срывались Грацию на голову. Лучшего укрытия в этих горах не нашли даже для него. Другим и того хуже — в грязи и воде по уши.

Капитан Эттис, забравшись в укрытие советника, устало отдал честь и, стряхнув с козырька фуражки воду, доложил:

— Танк готов. С башней, правда, мы ничего не сделаем — больше ее не развернуть. Но это не сильно нам будет в бою мешать — для этого есть бортовые орудия.

— Отлично, — кивнул советник. — Сейчас я подойду, и мы направимся вниз. И все остальные за нами.

— Как?! Мы бросаем поиски?!

— Нет. Не бросаем. Здесь искать бесполезно — мы обшарили все наверху. Они не могли уйти далеко пешими — значит, не уходили вообще. Или как-то ушли очень быстро… Не знаю… Будем перехватывать их на другой стороне. Будем гнать их, пока не догоним. Дальше северного побережья им все равно не уйти.

— Господин советник — а если они просто вернулись вниз, в долину?!

— Здесь их схватят солдаты гарнизона — я прикажу им охранять подножие хребта всеми силами.

— Они будут недовольны — в долине неспокойно. Целое отделение стрелков сгинуло бесследно, а солдат, посланных на поиски, обстреляли из винтовок. Полдюжины убитых и раненых.

— Мне плевать на проблемы местного гарнизона. У меня задача поважнее, чем усмирение нищих крестьян. Капитан — нам пора, — и уже еле слышно: — Я очень соскучился по своему танку.

Глава 10

Тибби высыпал в котелок горсть своих сомнительных «пилюль», брезгливо принюхался, чуть подумал, затем уверенно подставил дно на пламя лампадки и тихо сообщил:

— Ребенок — лекарство отсырело, но все равно должно сохранить медицинские свойства.

— Тибби — горечь от твоего лекарства уже до пяток меня пропитала.

— Не критикуй лекарство — оно эффективное. Не слушай высказывания дурака с татуировками — он критикует все, что имеет отношение к раттакам. Мы мудрый народ и знать о растениях все. Здесь сорок трав, двадцать корней кустов, десять корней деревьев. И еще здесь два гриба. Тибби не знает, относятся ли они к растениям. Раттаки много спорили, но так и не установили истину. Пусть будут просто грибы.

— Тибби — расскажи про те норы, что вы делали на войне. Ты обещал.

— Тибби не татуированный самец коровы, что всегда критикует раттаков — Тибби если дал слово, то слово сдержит.

— Ты остановился на том, как на ваш остров высадились люди и начали сеять пшеницу, а вас убивать.

— Ребенок — Тибби не татуированный тупица. Тибби помнит, на чем остановился. Люди приплыли на больших лодках с парусами и веслами. Строили дома и пахали землю. А раттаков убивали. Раттаки огорчились. Ребенок! Запомни! Огорчать раттаков не надо. Лучше огорчи голодного тигра — будет меньше негативных последствий. Запомнил?

— Да Тибби.

— И не забывай! Я хочу верить, что у тебя хорошая память, а не такая негодная, как у нашего татуированного спутника. Я уверен, что он свое имя вспоминает со значительным мыслительным усилием. Так вот — раттаки огорчились. Достали костяные дротики, смазали их наконечники ядом. Яд этот мой народ делает из восьмидесяти трав, сорока корней кустов, двадцати корней деревьев. И еще там в рецепте шесть грибов. Тибби уже говорил, что не может уверенно отнести их к растениям. Просто грибы. И еще там была жабья слизь. Тибби может уверенно сказать, что жаба не относится к растениям, и причину ее попадания в рецепт не знает. Если дротиком с ядом оцарапать кожу вот этого татуированного неудачника, который спит рядом с тобой, то ему это не понравится. И вообще он умрет спустя короткий промежуток времени. Когда люди стали получать раны с ядом, они тоже огорчились. И начали делать заборы вокруг своих домов и полей. Заборы были возвышенные, и сооружали их из стволов древесной растительности. Перебраться через заборы было сложно. Сложности становились значительнее из-за присутствия на заборах людей с луками и арбалетами. Обнаружив присутствие раттаков, они сверху пускали стрелы, усиливая раздражение моего народа. Раттаки перестали перелазить через заборы. Раттаки начали рыть норы. Много нор. Хорошие норы, по которым можно было ходить не пригибаясь, держа в руках дротики с ядом на остриях. Норы проходили под заборами. Люди на заборах не могли теперь пускать сверху стрелы. А раттаки, выбираясь в их домах и полях, делали им отравленные раны. У людей усиливалось раздражение. А раттакам было хорошо. Людям некогда было работать на полях. Свободное время у них отнимал поиск наших нор. Они находили одну нору, но раттаки делали три новых. Это была великая битва — они норы засыпали глиной, почвой и иным грунтом, а мы делали новые. Раттаки делали норы очень быстро.

— Не удивлен, — буркнул проснувшийся омр. — Если бы хомяки не умели быстро рыть норы — вот тогда бы удивился.

— Человек! Не называй раттаков хомяками! Мы высшая форма грызунов — не путай нас с низшими!

— Ххот — ты не спишь? — удивился мальчик.

— Давно уже не сплю. Как тут поспишь, если эта мокрая крыса вспоминает меня через слово, обзывая почем зря. Да и понравилось вас слушать — разговор у вас умный. Интересный. В казарме друзья так не говорили, а на родине у нас вообще все молчаливые — будто свои языки за завтраком с голодухи слопали. Молчат все, только косятся друг на друга. рукояти ножей поглаживая…

— Тибби не удивлен! Исходя из наблюдений за тобой, Тибби сделал вывод, что все твои родственники и друзья такие же примитивные существа, как и ты. В их существовании умный разговор невозможен. И вообще умное невозможно!

— Молчал бы — раз не знаешь. Умников у меня в друзьях немало было. Пацан — помнишь Унниса? Когда я с вами встретился, твой весельчак дедок его прирезал, а я тело не стал в пропасть бросать. Так его и засыпало снегом на тропе. Так вот что я вам расскажу — Уннис легко мог жопой сыграть Марш Сорока Палачей. Честное слово мог! Пердун был гениальнейший! Бывало тоска на душе, домой хочется, или пожрать чего-нибудь повкуснее похлебки из старых носков, а он как выдаст до звона в ушах! И на душе сразу теплеет, и настроение у народа поднимается. Умник был еще тот — умел пернуть в нужный момент. Так что, хомяк, неправ ты.