Исцеление, стр. 2

А теперь моего отца больше нет, и я совершенно одна на всем белом свете. У меня остался только Майкл, и я почти потеряла его. Неважно, что должна сделать, но я заставлю его захотеть меня снова. Любой ценой.

Саманта

Две недели я тщательно изучала эту тему, и теперь сижу в приемной лучшего в Майами пластического хирурга, рассматривая фото «до» и «после». Доктору удаются воистину волшебные превращения, надеюсь, и я смогу измениться в лучшую сторону.

Приемная пуста. В комнате слышно только журчание искусственного водоема с морскими рыбками. Мой взгляд задержался на тропическом коралловом рифе и экзотической рыбке, которая лениво перемещалась в воде. Вот бы быть рыбкой и беспечно скользить по жизни.

Дверь открылась, отвлекая мое внимание от аквариума. Вошла стройная брюнетка и встала за стойку. Она стояла спиной ко мне — на ней была надета стильная блузка и облегающие брюки, подчеркивающие ее шикарную фигуру.

Именно из-за таких вот девушек я и пришла сюда. Она была идеальна, и я хотела стать такой же совершенной. Я мечтала о стройных бедрах, изящных ножках, о плоском животе и упругой груди. Пробежав пальцами по лицу, я подумала о том, что мой нос мог бы быть значительно меньше, и насколько ярче будут мои глаза после подтяжки лица. Я хотела всего этого.

— Миссис Олдридж, доктор сейчас примет вас, — сказала медсестра, прерывая мои фантазии.

Я взяла свой дорогой клатч, встала и на трясущихся ногах последовала за медсестрой вглубь помещения. Она была моего возраста. Рыжеватый конский хвост подпрыгивал в такт ее шагам, и время от времени можно было увидеть крошечные бриллиантовые сережки у нее в ушах. Под ее симпатичной просторной формой медсестры бирюзового цвета с легкостью угадывались очертания невысокой хрупкой фигурки.

Она открыла дверь и придержала ее, пропуская меня вперед. Смотровая была похожа на любую другую комнату в клинике. Стены нежно-зеленого цвета и запахи стерильной атмосферы, щекочущие нос. На стенах развешаны плакаты с изображениями женских и мужских тел. На цветных картинках красным изображены мышцы, а белым — кости. Пошаговые примеры того, как легко могут быть сделаны изменения, вызвали толпу мурашек на моей коже.

Когда мы зашли в смотровую, медсестра вручила мне белый бумажный халат.

— Разденьтесь до трусиков.

Когда я забирала халат, мои дрожащие пальцы скользнули по ее. Она с сочувствием посмотрела на меня своим лучшим «не волнуйтесь» взглядом и успокаивающе похлопала по руке.

— Не волнуйтесь, дорогая. Доктор Блейк лучший. Он творит чудеса для своих пациентов. Что бы это ни было, я уверена, он обязательно исправит это, — она ободряюще улыбнулась, повернулась и вышла из комнаты, оставив меня одну.

Я так сильно нервничала и чувствовала себя такой виноватой, что меня могло сейчас вывернуть наизнанку. Я сказала не совсем правду о причинах встречи с пластическим хирургом, поскольку изучала информацию о нем последние две недели и знала его правила.

Только реконструктивная пластика.

Я вздрогнула, когда подумала об ужасных историях и образах, которые мне никогда не удастся выбросить из головы. Одна за другой картины ужасных результатов пластических операций промелькнули перед глазами. Я отказываюсь позволить какому-то новоиспеченному докторишке, только окончившему колледж, использовать меня, как свой первый опыт создания Франкенштейна.

Не могу похвастаться кучей друзей, близких или просто знакомых, но я знакома с несколькими женщинами в загородном клубе, который мы с Майклом посещаем. Они с гордостью рассказывали о своих пластических операциях, будто просто нацепили на себя пару вещиц от Маноло Бланика (Примеч. Маноло Бланик — испанский дизайнер обуви и основатель одноименной компании). Я видела этих женщин до операции и после нее, и прекрасно понимала, что выглядели они гораздо лучше после.

Для такой стеснительной девушки, как я, понадобилось собрать все свое мужество, чтобы начать разговор с Молли Дуглас, и выразить свой восторг по поводу красивого розового блеска для губ и того, как сказочно он смотрится на ее губах. Большего одобрения и не потребовалось, она подробно рассказала мне о пластическом хирурге, который сделал «небольшую» поправочку ее губам.

Доктор Маркус Стейн — пластический хирург, к которому обращается почти каждая домохозяйка Майами, когда ей необходимо сделать небольшую подтяжку. Я внимательно слушала ее объяснения о полученном опыте в этой области и когда к разговору присоединилась другая женщина, а затем еще одна, я поняла, как же мне не хватало общения с другими людьми.

Через полчаса к нам присоединились еще две женщины, и я посчитала счастливой случайностью и возблагодарила судьбу, когда одна из них представилась как единственная и неповторимая миссис Стейн. Другие женщины нахваливали работу ее мужа и хихикали, как школьницы, когда спрашивали, каково это — ощущать на себе такие руки каждую ночь.

Разговор продолжался и когда все выпили немалое количество «Мимозы» (Примеч. «Мимо?за» — алкогольный коктейль, представляющий собой смесь шампанского и свежего апельсинового сока), разговор коснулся доктора Романа Блейка, партнера доктора Стейна. Не уверена, повлиял ли алкоголь на то, что рассказала миссис Стейн, но она очень охотно отметила, что, хотя ее муж и мастер своего дела, тот самый доктор Блейк еще лучше.

Я внимательно слушала, цепляясь за каждое слово о неизвестном Романе Блейке, затем извинилась и побежала домой искать в интернете информацию о нем. Всю дорогу домой я недоумевала, почему, если доктор Блейк гораздо лучше, они не обратились к нему с просьбой об операции. Может быть, если бы я задержалась еще ненадолго, я бы узнала все и не стала бы возлагать все свои надежды на доктора Романа Блейка.

С трудом сглотнув, я положила клатч сбоку от себя на кресло и начала медленно раздеваться. Халат завязывался сзади, и прохладный воздух обдувал спину и попу. Я аккуратно села на кушетку, покрытую бумажной простыней, и подоткнула халат вокруг себя со всех сторон таким образом, что он полностью скрывал меня. Поерзала попой, пока не нашла удобного положения; я сидела на кушетке, свесив ноги, как ребенок, и ждала прихода доктора.

За дверью я услышала щелчок зажима на планшете для бумаг, затем раздался легкий стук, и дверь медленно открылась. Я задержала дыхание, и комок нервов внутри меня взорвался.

Не знаю, чего я ожидала. Когда я думала о лучшем пластическом хирурге, то рисовала в своем воображении пожилого мужчину с огромным опытом и знаниями. Человека, который прожил долгую жизнь и у которого были морщины, доказывающие это.

Но в кабинет зашел совсем другой человек. Нет. Этот мужчина был едва ли старше меня, высокий и крупный. Крупный не в том смысле, что съел много бургеров и картошки фри в последние несколько лет, а такой накачанный, что костюм хирурга, который должен был сидеть свободно, облегал его мощные ноги как вторая кожа. Он поправил длинный белый халат и закрыл за собой дверь. Комната будто уменьшилась в десять раз, когда он вошел.

— Как поживаете, миссис Олдридж?

Святые небеса, он еще и англичанин. Мышцы моих бедер сжались от сладкого акцента в каждом произнесенном им слове. У него глубокий и мелодичный голос. Я ощущала, как каждое сказанное им слово находит отклик в тех местах, которые не испытывали никаких ощущений уже более года.

Он приподнял страницу на планшете и просмотрел данные в моей карточке. Рукава его халата были закатаны, и я не могла не заметить, какими крепкими были его предплечья. Твердыми. Накачанными. Идеальными. Длинные пальцы держали черную ручку, которой он делал пометки в моей карточке. Обручального кольца на пальце нет. Обычно я не проверяю такие вещи, но мысленно отметила, что он не женат.

— Я… — мне наконец-то удалось выйти из ступора, но я не знала, как закончить предложение. Хорошо — вот что обычно отвечают, но когда я поколебалась с ответом, он оторвал взгляд от записей, которые делал, и посмотрел на меня в ожидании ответа.