Цветы любви, цветы надежды, стр. 95
Неожиданно Джулия уловила краем глаза движение за спиной, обернулась... и потрясенно уставилась на человека, стоящего в дверном проеме. Потом инстинктивно закрыла глаза.
«Это привидение, игра воображения... Он не реальный, нет! Когда я открою глаза, он исчезнет...»
Она открыла глаза. Он по-прежнему стоял в дверях.
Потом заговорил:
— Привет, моя Джулия. Я вернулся.
Глава 53
Джулия смотрела на него, не отрываясь, однако разум отказывался признавать то, что видели глаза и слышали уши.
Потому что этого... не могло быть.
«Кто это? Ксавьер? Или нет? Во всяком случае, не тот Ксавьер, которого я мысленно представляла со дня его смерти».
Этот Ксавьер постарел лет на десять, а то и на двадцать. Болезненная худоба, на левой стороне лица неровный шрам...
— Понимаю, ты в шоке, — ровным тоном произнес он.
«Это еще мягко сказано!» Джулия едва сдержала истерический смех.
В конце концов, к ней вернулся дар речи.
— Я пытаюсь понять, — медленно произнесла она, излишне напирая на каждое слово, — кто ты — привидение, галлюцинация?
Он покачал головой:
— Ни то и ни другое.
— Значит... — Джулия запнулась и судорожно сглотнула. — Но как?
— Моя Джулия, нам надо о многом поговорить. Но сейчас, пожалуйста, подойди ко мне. Обними своего мужа, вернувшегося из царства мертвых. И ты убедишься, что он настоящий, из плоти и крови.
Ксавьер протянул к ней руки. Медленно, следуя его указаниям, Джулия встала и подошла к нему.
— О, ma cherie, моя Джулия, — пробормотал он, заключая ее в объятия. — Ты не представляешь, как долго я об этом мечтал!
Его прикосновение и знакомый запах подтвердили, что это не галлюцинация. Не выдержав нервного напряжения, Джулия разразилась слезами.
— Не понимаю, просто... не... понимаю!
Она обмякла у него на груди. Ксавьер подвел, или, лучше сказать, поднес ее к дивану и усадил, не разжимая объятий.
— Знаю, знаю, ma petite: увидев меня, ты испытала сильное потрясение. Я пытался придумать, как обставить нашу встречу, чтобы она поменьше тебя травмировала, — он погладил ее по волосам, — но понял, что в любом случае это будет шок.
— Но как? — вскричала она. — Как ты здесь оказался? Ты же мертвец, мертвец! Ты умер год назад... А если не умер, тогда где, черт возьми, ты был?
— Я все тебе расскажу позже, — успокоил Ксавьер. — А сейчас давай отпразднуем наше воссоединение.
— Нет! — Джулия резко отстранилась. — Расскажи сейчас! Ксавьер, прошу тебя!
— D’accord, ты права, я должен все рассказать. Но сперва предлагаю выпить по бокальчику, чтобы успокоиться.
Он пошел за вином, а Джулия осталась в гостиной в полном оцепенении, не в силах осмыслить случившееся.
— Вот, выпей, cherie. Это поможет. — Ксавьер протянул ей бокал.
Джулия сомневалась, что ей что-то поможет, а уж тем более вино, однако послушно выпила: надо хоть на чем-то сосредоточиться.
— Пожалуйста, — опять взмолилась она, — объясни мне, Ксавьер. Ты должен это сделать, иначе я сойду с ума!
Он взял у нее пустой бокал и поставил его на кофейный столик, потом, пристально глядя в глаза жене, накрыл своими длинными пальцами ее руки.
— Ма cherie... Я так долго ждал этого момента! Ждал и боялся. Не знал, как лучше поступить. Может, мне вообще не стоило показываться тебе на глаза? Спрятавшись навсегда, я избавил бы тебя от шока. Конечно, — он кивнул, — в каком-то смысле мне тоже было бы легче: я не хотел тебя пугать. Но... нет! Мой долг мужа и отца призывал меня быть смелым.
Тут в голову Джулии пришла неожиданная мысль.
— О Боже! — Она зажала рот рукой. — Скажи мне, Ксавьер, скажи... если ты жив... то Габриэль...
Ксавьер покачал головой:
— Нет, mon amour, его больше нет. Я... видел своими глазами.
Джулия высвободила руки и сделала глубокий вдох, собираясь с силами.
— Рассказывай.
Ксавьер залпом допил вино и опять потянулся к рукам Джулии, но она их отдернула.
— Нет! Не трогай меня! — Она услышала в собственном крике истерические нотки. — Пожалуйста, говори!
— D’accord, cherie, я начну. В тот день, в тот ужасный день мы ушли с вечеринки в семь. Габриэль спросил, можно ли ему сесть спереди, и я разрешил. Мы поехали домой с открытым верхом. Габриэль радовался, что сидит на переднем сиденье папиного нового спортивного автомобиля. Он кричал, смеялся и все время меня подгонял: «Едем быстрей, пап! Быстрей!» Мне... — Ксавьер запнулся, у него перехватило дыхание, — хотелось сделать ему приятно, и я жал на газ. Въехал в поворот на слишком большой скорости и вывернул руль, чтобы машину не занесло. Я потерял управление. Машина сошла с трассы и полетела вниз по склону.
Ксавьер замолчал.
— Прости меня, Джулия, прости... — Он сглотнул, потом продолжил: — В конце концов, машина остановилась, потому что путь ей преградило дерево. У меня был шок, по лицу текла кровь, — он дотронулся до шрама на щеке, — но я еще был в сознании и сразу повернулся к Габриэлю, чтобы узнать, как он. Но сиденье рядом со мной было пустым. Я понял, что его выбросило из машины, когда она катилась с холма. Кое-как выбравшись из салона, я побежал наверх искать Габриэля.
Ксавьер обхватил голову руками.
— Ох, Джулия, Джулия...
Девушка видела, как ему тяжело, но молчала. А что она могла сказать?
— Когда я его нашел, — прошептал Ксавьер, — я подумал, что он просто потерял сознание. Понимаешь, на нем не было ни единой царапины. Но потом... О Господи, помоги! — воскликнул он. — Я приподнял его и увидел, что его голова болтается на шее, как у... сломанной куклы. Тогда я понял, что при падении он получил серьезную травму.
— Ты говоришь, у него была сломана шея?
«Мне надо, обязательно надо знать, как именно умер мой ребенок!»
— Да. Потом я заметил, что у него открыты глаза... широко открыты, но не мигают. Они не мигали, Джулия! Я попытался нащупать пульс и не смог. Я тряс его, пытался поставить на ноги, хоть и понимал, что он меня уже не видит, что он... нет! — Ксавьер замолчал, давясь слезами, потом потряс головой. — Я не могу произнести это слово.
— И ты понял, что Габриэль мертв? — досказала за него Джулия.
— Oui, cherie, он был... мертв. Не знаю, сколько времени я просидел рядом с ним. Обнимал его и молил Бога, чтобы он ожил... Но все было тщетно. А потом, — Ксавьер передернулся при воспоминании, — я услышал громкий стук и увидел, что машина внизу загорелась. В лесу было очень сухо, через несколько секунд огонь начал подбираться ко мне, и я... о Господи, как же это сказать? — Плечи Ксавьера затряслись от мучительных рыданий. — Я убежал. Я долго бежал по лесу, спасаясь от огня... — Он в очередной раз задушено всхлипнул. — А нашего мальчика я оставил там. Я не взял... с собой... нашего мальчика!
Не в силах больше говорить, Ксавьер обхватил голову руками и заплакал. Джулия сидела рядом, уставившись в пространство и усилием воли заставляя себя оставаться на месте.
— Продолжай, Ксавьер, прошу тебя. Мне надо знать все.
На нее вдруг снизошло странное, пугающее спокойствие.
Через несколько минут Ксавьер продолжил:
— Каждый день я спрашиваю себя, почему так поступил. Почему не взял на руки нашего ангелочка и не унес с собой. Я не могу этого объяснить... Просто не могу. — Он лихорадочно потряс головой. — Я оставил его там одного! Возможно, у меня был шок... Я обезумел от горя... или поддался эгоистичному инстинкту самосохранения. Но я это сделал, Джулия. Он остался там.
Ксавьер опять зарыдал, но Джулия по-прежнему сидела не шевелясь.
— И куда же ты побежал?
Он вытер глаза и нос тыльной стороной ладони и покачал головой.
— Не могу сказать, в каком направлении я бежал, но когда понял, что огонь больше не угрожает, остановился и прямо там, в лесу, лег и заснул. А может, потерял сознание. Проснулся ночью. Я закрыл глаза и опять заснул, а когда открыл их в следующий раз, наступило утро. Я понял: надо вернуться домой и объяснить тебе, что случилось. Но каждый раз, когда я об этом думал, мне становилось плохо. В конце концов, я пошел куда глаза глядят. Оказалось, я недалеко от Сен-Тропе, и вскоре я добрался до города. — Он помолчал, сделал глубокий вдох. — Пойми меня, Джулия, умоляю: в тот момент я был вне себя от горя. Рядом с табачной лавкой продавали газеты. Ты знаешь, какие в тот день были заголовки.