Цветы любви, цветы надежды, стр. 41
— Она забеременела? Значит, он не был геем?
Элси вздохнула и печально покачала головой:
— Нет, Джулия. Я могу в этом поручиться, учитывая то, что произошло позже. Наверное, для Оливии было бы лучше, если бы он все-таки оказался геем. Тогда бы не случилось ужасной трагедии.
— Что ты имеешь в виду, бабушка? — в замешательстве спросила Джулия. — Ведь они счастливо прожили остаток своих дней, не так ли?
— Ох, Джулия, — Элси ласково взглянула на девушку, — не все в жизни имеет счастливый конец, и ты это прекрасно знаешь. Самое большее, на что мы можем надеяться, — это мгновения счастья. Нам надо научиться радоваться им, пока есть возможность. У Оливии и Гарри были такие мгновения. — Элси зевнула. — Прости, но я очень устала. Долгий рассказ меня утомил. Мне надо пойти прилечь.
— Конечно, иди. Может, принести тебе попить? — предложила Джулия, когда Элси тяжело поднялась с дивана и выключила газовый камин.
— Да, было бы неплохо. В кухонном шкафчике есть какао. — Элси указала в сторону кухни, а сама побрела по узкому коридору к себе в спальню.
— Сейчас принесу, — кивнула Джулия, выходя вместе с ней из гостиной.
Она приготовила какао и вошла с чашкой в комнату, где под розовым атласным покрывалом лежала Элси.
— Спасибо, милая, — улыбнулась пожилая женщина, когда Джулия поставила чашку на прикроватный столик. — В последнее время мне редко приносят горячие напитки в постель.
Девушка нагнулась и поцеловала Элси в лоб.
— Спокойной ночи, бабушка. Спасибо за интересный рассказ.
— Как ни грустно говорить, но это только начало. Продолжим нашу беседу завтра. В соседней комнате для тебя приготовлена постель. Спи крепко, милая, и пусть тебя не кусают клопы.
Джулия вышла из спальни Элси, открыла соседнюю дверь, потом разделась и забралась под расшитое цветочками пуховое одеяло. Она не стала задергивать шторы, чтобы видеть, как падает снег за окном. Ей нравилось смотреть на кружащиеся снежинки — это тихое зрелище успокаивало.
Ксавьер вырос в Москве, и для него снег был таким же обычным явлением, как дождь в Норфолке, — обычным и раздражающим. Однажды он взял ее с собой... Джулия повернулась на другой бок и переключилась на другие мысли.
«Я пока не готова думать о прошлом...»
Проснувшись, Джулия ощутила запах жарящегося бекона. Она протянула руку, взяла с прикроватного столика свой мобильный телефон и посмотрела на время. Почти десять! Девушка вздохнула и вновь улеглась на подушки.
«Неужели я так долго спала? И ни разу не проснулась за ночь!»
Раздался стук в дверь.
— Войдите!
В спальню заглянула Элси.
— Доброе утро, милая. Через десять минут для тебя будет готов полноценный английский завтрак. А пока сходи прими душ и оденься.
Джулия послушно выполнила указания бабушки, по-прежнему чувствуя жуткую усталость, потом вошла в кухню и села за стол, чтобы приняться за завтрак: такого утреннего пиршества она уже давно себе не устраивала. Однако через пять минут ее тарелка была пуста, и Элси положила ей вторую порцию бекона.
— Тебе всегда нравились горячие завтраки, правда, милая? — спросила она с улыбкой.
— Должно быть, сказывается свежий воздух Уортон-Парка. Помню, когда жила там, все время много ела.
— По-моему, тебе стоит вернуться к прежним привычкам. — Элси показала на худые руки девушки.
— Уверяю, бабушка, я чувствую себя гораздо лучше. — Джулия посмотрела мимо Элси, в окно, и увидела, что снег уже начал таять. — Наверное, мне надо ехать, пока погода не испортилась.
— Да, — рассеянно ответила Элси, занятая мытьем посуды.
— Ты отдохнула? Расскажешь, что было дальше?
Руки в мыльной пене на секунду замерли — Элси задумалась.
— Признаться, вчерашний разговор меня сильно утомил. Может, приедешь ко мне в следующий раз, и тогда я расскажу тебе конец этой истории?
— Ладно. Ответь мне только на один вопрос, бабушка: что стало с тем ребенком, которого, как ты сказала, носила Оливия, когда Гарри ушел на войну?
Пожилая женщина перестала мыть посуду.
— На пятом месяце у бедняжки случился выкидыш. А она уже чувствовала, как он шевелится. Это стало для нее страшным ударом. Пока Оливия ходила беременной, я просила ее поменьше работать, но бесполезно — она часами носилась по полям, как угорелая. Адриана, ее светлость, занедужила, как только Гарри уехал, и Оливия взяла на себя львиную долю забот о поместье. Я знаю, что некоторые женщины могут дергать репу на огороде до той минуты, пока младенец не вылезет из утробы, но Оливия, хоть и хотела казаться сильной, была прирожденной леди. Этот ребенок очень много для нее значил. Он должен был стать долгожданным наследником Уортон-Парка.
— Но когда Гарри вернулся с войны, Оливии было лет двадцать пять, не больше, и, значит, она могла родить еще, верно?
Элси отвернулась от раковины и взглянула на внучку, покачивая головой:
— Прости, милая, но на все эти вопросы я отвечу тебе в другой раз.
— Хорошо. — Джулия потупилась.
— Мне бы хотелось оставить этот дневник у себя. Можно? Я его никогда не читала, — пробормотала Элси.
— Конечно, бабушка. Ты имеешь больше прав на него, чем кто-то еще.
— Не совсем так, милая... — Элси замолчала. Джулия заметила, как она с трудом взяла себя в руки. — Давай оставим эту тему до следующего раза, идет? Ну, девочка моя, тебе пора ехать. Я принесу тебе твое пальто.
Элси стояла на крыльце и смотрела, как Джулия съезжает с подъездной аллеи. Когда машина стала набирать скорость, бывшая служанка весело помахала ей вслед, потом закрыла дверь, прошла в гостиную и взяла с кофейного столика дневник. Держа его между ладонями, она закатила глаза, словно в молитве.
— Ох, Билл, — прошептала Элси. — Как жаль, что тебя нет рядом, и ты не можешь подсказать мне, как поступить. Я не знаю, что рассказывать ей, а что нет.
Тяжело опустившись в кресло, она положила дневник себе на колени, медленно перевернула обложку и принялась читать.
На обратном пути Джулия вдруг почувствовала себя плохо. Когда подъезжала к дому, у нее ломило все тело, а в висках стучали молоточки. Поставив машину и устало поднявшись на парадное крыльцо, она вошла в дом и без сил рухнула на диван.
В коттедже стоял жуткий холод. Надо было включить на полную мощность накопительные водонагреватели и затопить камин, но у нее не было на это сил. В конце концов, девушка кое-как взобралась по лестнице на второй этаж, решив, что короткий отдых поможет ей восстановиться, нашла в шкафчике ванной комнаты парацетамол и, запив пару таблеток стаканом несвежей воды, стоящей на ее прикроватном столике, упала в постель.
Ночью Джулию мучили кошмары, ее лихорадило. Проснувшись, она с трудом вспомнила, где находится — во Франции, в Москве, в Уортон-Парке, в теплице с дедушкой Биллом...
Джулия так ослабела, что с трудом добрела до ванной. Пытаясь унять сильную жажду, девушка выпила воды. Эта «экспедиция» отняла у нее последние силы. Обратно в постель она добиралась ползком.
Краешком сознания она понимала, что должна позволить Алисии или отцу — попросить их помочь, но ей снилось, что мобильный находится за пределами досягаемости. А если удавалось схватить его, он выскальзывал из рук и падал в глубокую пропасть. А рядом был Ксавьер. Да, да, это точно был он...
— Джулия! Джулия! Очнись!
Чья-то ласковая рука потрясла ее за плечо, и девушка открыла глаза. Перед глазами стоял туман, а лицо, склонившееся над ней, расплывалось, но она узнала голос.
— Джулия, что случилось? Пожалуйста, не молчи! Ты можешь говорить? — Теперь в голосе зазвучали настойчивые нотки.
Джулия сосредоточила взгляд и увидела стоящего над ней мужчину.
— Кит, — с усилием прошептала она.
— Слава Богу! — с облегчением выдохнул он. — По крайней мере, ты меня узнала. Ты что-то приняла, Джулия? Скажи, что именно. Это очень важно.
Боясь снова потерять сознание, Джулия закрыла глаза и слабо покачала головой: