Светлая и Темный, стр. 50

Недолго думая, пожалуй, на подсознательном, интуитивном уровне я крепче обняла мужа руками и ногами, заискивающе, доброжелательно, насколько была способна, улыбнулась Тьме, заставляя себя расслабиться и раскрыться душой, показать ей, что действительно хочу этого брака и люблю ее подопечного.

Смертельно — опасный изучающий прищур исчез, затем и глаза растворились в черной клубящейся материи, а потом я ощутила удовлетворение «свекрови», словно та меня одобрила для любимого сыночка. Тьма раздалась вширь и резко нырнула вниз, окутывая нас темным покровом. Обжигающий холод вдруг проник в мое тело, заставляя болезненно выгнуться в спине и захрипеть, не в силах закричать.

— Светлячок… родная моя… Сафи… что с тобой? — на краю сознания звучал взволнованный, даже показалось сильно испуганный, голос Сэбиана.

— Тьма с тобой… — просипела я в ответ, то ли со злостью, то ли жалуясь.

— А… прости, милая, не предупредил… — глухо прохрипел мой муженек.

— Как всегда… гад! — скрипнула зубами и — тело, к моему невероятному облегчению, отпустило.

— Светлячок, все будет хорошо, моя магия приняла тебя…

— Я поблагодарю ее в своих… молитвах и тебя тоже! — не смогла не съехидничать я, с трудом шевеля немеющими губами.

— Язва моя… любимая… — не то послышалось, не то померещилось мне перед тем, как сознание все?таки ускользнуло.

Глава 24. Дом

Сергей Лукьяненко. Звёздная Тень.

Сквозь сон в сознание просочился жалобный скулеж. Будто дворовый пес сетовал на судьбу и голодный живот… Радостная прохлада, волной свежести омывшая мое тело… одиночество… грусть и снова чистая, незамутненная, искренняя радость, принятие… слияние… нет, не душ, а чего?то большего, словно меня растворяет в себе нечто безграничное, родное… теперь, но до боли одинокое…

Наконец, мне удалось вынырнуть из яркого и красочного переплетения чужих эмоций и чувств. Сделав судорожный вдох, я открыла глаза и попыталась отстраниться от этого… нет, к счастью, не кошмара, а какой?то неведомой, но не враждебной сущности, наоборот, очень даже набивающейся в друзья и не вызывающей неприятия. Мысленно отодвинулась от очередного «очевидного невероятного» — ох уж, эти порождения магического мира! — села и обняла себя руками, чтобы унять дрожь. Осмотрелась и выдохнула с облегчением: вокруг никого, а я спала на огромной кровати под черным бархатным балдахином с золотыми кистями в королевских размеров покоях.

Дневной свет проникает в помещение через три стрельчатых окна, украшенных витражами, сияющими в солнечных лучах. Цветное стекло играет на свету веселыми бликами, создавая особую атмосферу интерьера. Окрашенные в различные тона «солнечные зайчики» разбегаются по мебели: красивому тяжелому бюро из красного дерева в левом углу; чайному столику в окружении глубоких парчовых стульев — кресел, гобеленам, выполненным в светло — коричневых тонах, почти полностью скрывающим стены, «согревая» общий фон, терракотовым глазурованным изразцам, которыми облицован высокий, мастерски выполненный камин, и внушительному кожаному креслу — качалке, что замерло возле него. В таком обычно хочется представить хозяина дома, который после тяжелого суетного дня, покачиваясь, курит трубку, потягивает янтарный виски и читает любимую книгу.

Я выбралась из?под одеяла, чувствуя слабость, как после болезни и осмотрела себя. Меня переодели в чистую длинную рубашку из приданого. Чей?то жалобно — радостный скулеж продолжал звучать где?то на задворках сознания, полностью выпихнуть его из своей головы не получилось.

Спустила ноги… на паркет, и моя сибаритская натура возликовала: хозяева здесь гораздо больше заботятся об удобстве, чем в Хемвиле, не говоря уж об обители Святой Матены. И хоть ступать босиком по паркету было холодновато, я наслаждалась его гладкой поверхностью с классическим рисунком в елочку, да впрочем — всем!

Испытывая определенную неловкость, — все?таки проснулась в незнакомом месте, куда не своими ногами пришла — еще раз осмотрела мебель и отделку, даже пальчиками попробовала, потому что сдержать профессиональное и обычное бытовое любопытство сил не было. Еще в туалет хотелось, а ночного горшка не видно.

В поисках этой нужной штуковины осторожно, неуверенно открыла одну из дверей и — оказалась в гардеробе, где свои сундуки с приданым сразу же увидела. Значит, меня в этих замечательных покоях поселили. Классно!

Выглянула в следующую дверь. Хм — м, пустой коридор, с развешенными вдоль стен масляными светильниками под стеклянными колпаками, а не чадившие факелы, как в том же Хемвиле.

Открыв третью дверь, расположенную почти рядом с камином, я замерла от восторга. Уборная, самая настоящая! Да — не унитаз, а можно сказать почти дырка над полом, с легким гудящим сквозняком в трубе, но все же — цивилизация. Из этой комнатушки вела еще одна дверь, выяснилось, в теплую комнату с ванной, снабженной сливом. Одна стена этого замечательного «санузла» является одновременно частью камина. Здесь же имеется довольно внушительный насос, но накачать воду у меня силенок не хватит, а жаль — искупаться хотелось неимоверно. К немалой радости, я обнаружила здесь ведро с водой, пусть комнатной температуры, но привести себя в порядок хватит.

Быстро посетив драканий клозет, вымылась, словно ребенок, радостно наблюдая, как убегает вода в слив. Почистила зубы и почувствовала себя гораздо лучше. Выбрала для первого дня в новом доме красивое платье из голубого бархата с золотистой вышивкой ромбиками по корсажу и рукавам, заплела обычную косу и посмотрела на себя в зеркало.

«Я самая обаятельная и привлекательная. [1] Все мужчины без ума от меня. У меня стройная фигура, красивые ноги…» — пропела я, глядя с улыбкой на свое отражение, вспомнив замечательный фильм.

На меня смотрела красивая молодая женщина. Яркая, экзотическая. Золотая, можно сказать, начиная с аккуратно причесанной головы и до кончиков пальчиков на руках и ногах, ведь там тоже есть двухцветные переливающиеся чешуйки. И голубой бархат ей очень к лицу.

С улыбкой покружилась вокруг своей оси, но затем страх и озабоченность снова заполнили золотисто — желтые глаза, отразившиеся в зеркале. И рефреном моим чувствам вторила чужая печаль и тоскливый настырный скулеж.

Присела на стул и задумалась: «Где мой благоверный, когда он так необходим?» Несомненно, я сейчас в его замке, с чего бы меня отправили в другое место. Да еще в бессознательном состоянии, и после всех темных клятв, что он принес. А еще не давал покоя кто?то новенький, нахально забравшийся в мою голову. Эмоции Сэбиана пока ощущались приглушенным фоном и нисколько не надоедливым, а вот этот… нытик…

Неожиданно вспомнила, как Ноэль «разговаривала» с Хемвилем. Так — так, похоже, меня уже привязали к родовому гнезду Керо. Я встрепенулась, осененная мыслью и приложила руку к стене, раскрываясь. Вот оно что… Это мой новый дом: голодная, одинокая, печальная… бессовестная, темная… жадюга.

«Да ты совсем ошалел? — зашипела я, оседая на пол от слабости. — Сейчас всю выпьешь, а что дальше? Опять один останешься?»

Дом поспешил выразить сожаление и неумело рассыпался в извинениях, видимо отвык это делать. А может, вообще, лишь учился этому.

Удивительно, но мы понимали друг друга без слов, на уровне эмоций. Сидя на полу, привалившись к стене, я хрипло рассмеялась, воспринимая огромный замок этаким большим добродушным псом, который с голодухи чуть хозяину руку по локоть не оттяпал. Какое?то время приходила в себя, потом почувствовала, что со мной поделись… «темной» энергией. Невероятно, но меня обдало живительной прохладой, подобной легкому бризу, а я взамен снова послала Дому радостного тепла. Мы передавали друг дружке внутреннюю силу, делились, оказывали поддержку, сливались, связывались еще крепче, полнее. Да уж, все тут… темные проныры. И муж, и «недвижимость» его тоже. А какие сюрпризы еще земля подкинет — страшно представить.