Бросок на Альбион, стр. 62

Всю ночь не спал Херлуин, уже утро прорвалось сквозь узкое окно в келью, уже взошло солнце. Тот день был печальным для основателя монастыря: слегла его матушка, заболела и уже не поднялась.

«Он был так похож на тебя!» – шептала она в тихом бреду. Он не понимал, о чем она говорит. И не задумывался над этим.

А Вильгельм уже собрал свою армию, а в городах, и селениях Франции все настойчивее, громче, призывнее звучала «Песнь о Роланде».

Аой!

ШТОРМ

В устье маленькой реки Див, в уютной гавани готовые ринуться в море боевые корабли и грузовые суда ждали попутного ветра. Был конец августа. Противный ветер дул и дул с северо-востока, в лагере скучали воины, в монастыре Бек грустил, обремененный хозяйственными заботами и тяжкими думами Херлуин. Он ничего уже не ждал от судьбы, от людей, от Бога и от самого себя, он доживал свой век в тревоге, никого, однако, не обвиняя, не кляня. Чуть позже, когда из Англии начнут поступать сведения о событиях, изменивших судьбу народов огромного острова и явившихся провозвестниками других великих событий в Европе, основатель монастыря Бек успокоится душой, смирится со всем, смирится.

Вильгельм Нормандский тоже страдал в те дни. Каждые сутки, проведенные армией в гавани реки Див, отнимали у него деньги, продукты, разлагающе действовали на воинов. Для воина бездействие опасно. Для армии оно – губительно. Ветер дул и дул с северо-востока. Дюк работал в эти дни, как никогда в жизни. Он сделал все, чтобы войско не разложилось изнутри, чтобы люди от скуки не занялись мародерством; это было бы приговором всей кампании.

Прошел месяц.

Наконец ветер изменил направление. Лагерь мгновенно ожил.

Военные корабли, изящные, стремительные, с закругленными носами и кормами, с небольшими платформами для лучников на носах, подняли якоря, и огромная флотилия из 700 однопарусных судов вышла из гавани. За боевыми кораблями последовали 1000 грузовых судов, тяжелых, вместительных. Без них на такое дело не рискнул бы пойти ни один, даже очень легкомысленный человек.

– Мы накажем клятвопреступников! Мы разгромим их! – кричали тысячи голосов, и с берега им вторили эхом провожающие:

– Накажите! Не жалейте!!

Очень громко кричали люди, вспугнули они южный ветер, заметался он по неширокому заливу, вздыбил штормовую волну. Нормандцы, осевшие после Роллона на французской земле, давно уже забыли, как их славные предки на легких крепких судах ходили по всем буйным северным широтам Европы. Забыли нормандцы морское дело. Шторм сильно потрепал их флот. С большим трудом Вильгельму удалось избежать более серьезных потерь и укрыться в устье Соммы на якорной стоянке монастыря святого Валери.

Побитые бурей воины возроптали: видно, Господь Бог против нашего дела, если Он послал такую бурю! Вильгельм, скрывая истинные потери, приказал похоронить несчастных в тайне ото всех, а чтобы хоть как-то успокоить людей, не дал разгореться страстям, страху, увеличил паек и ежедневную порцию вина. Но гибель товарищей томила души оставшихся в живых.

«Безрассудно желание человека захватить чужую землю. У нас ничего не получится. Мы погибнем в волнах пролива, либо в битвах», – так говорили воины, а шторм шумел, а ветер противный дыбил волны, ворошил море.

Вильгельм держался спокойно. Он приходил в церковь святого Валери, подолгу молился, выходил, смотрел на петуха, вертевшегося на колокольне, и ждал, когда же гордый петух повернется туда, куда хотел Вильгельм, когда же покажет людям, что ветер подул с юга.

Шторм не утихал.

Однажды Вильгельм приказал поднять из церкви раку святого и пронести мощи крестным ходом по всему лагерю. Увидев шествие монахов, воины побросали свои дела и стали молиться, просить Бога послать им южный ветер, дать возможность пересечь пролив, наказать клятвопреступников.

Бог думал. А, может быть, и не думал. Люди после крестного хода и усердной молитвы стали жертвовать монастырю деньги: кто сколько мог. Буквально все воины пожертвовали в тот день часть своих средств.

Вильгельм пришел в богатый шатер и задумался. Положение было угрожающим. С каждым днем приближалась пора осенних штормов, которые не пропустили бы флот нормандцев через пролив. Нельзя было терять ни дня. Вильгельм вспомнил недавний визит в Нормандию графа Тости, брата Гарольда.

ТОСТИ

Бывший граф Нортумбрии прибыл к Вильгельму Нормандскому, уверенный, что здесь его поймут, ему поверят. Дюк разговаривал с ним наедине в небольшой комнате, где поздними вечерами любил читать «Записки Цезаря».

– У меня в Англии больше союзников, чем у Гарольда, – смело начал речь свою гость. – Меня поддержат в борьбе простолюдины и знать.

Тости посмотрел в глаза Вильгельма, казалось, равнодушно слушавшего гостя. Это показное равнодушие остудило говорящего.

– Он нарушил клятву, – продолжал Тости уже с меньшим пылом и меньшей уверенностью. Вильгельм умел таить в себе чувства, особенно тогда, когда люди приходили к нему с просьбами.

Он спросил:

– Какую клятву?

Этот вопрос сбил Тости с намеченного пути. Он замялся, пролепетал:

– Данную тебе, – и быстро добавил, словно бы вспомнив главное: – Он пренебрег и мной, своим родным братом. Он…

– Я слышал об этом. Но, скажи, Тости, почему ты, имея много союзников в Англии, не осилил Гарольда? Почему прибыл на материк?

– Он захватил власть, обманул всех. И тебя…

– Он обманул тебя и народ Англии. Я знаю это. Я тебе помогу.

– Гарольда нужно наказать. Если ты переплывешь пролив с войском хотя бы в тридцать тысяч воинов, ты победишь его с моей помощью. У меня много союзников и друзей, – Тости стал повторяться, это не понравилось хозяину, он приучил себя ценить время.

– Я помогу тебе, – сказал Вильгельм. – Я тебе дам несколько оснащенных боевых кораблей с отборными воинами. С ними и со своими людьми ты легко одержишь победу. Гарольд будет низвергнут.

На этом разговор закончился. Тости чувствовал себя так, будто он на виду у знатного люда слетел с коня в грязную лужу.

Вильгельм обещание выполнил. Через неделю он приехал с гостем на пристань и сказал:

– Я выделил тебе лучшие корабли и опытных воинов. Не забудь наградить их после победы. Они любят, когда их награждают.

– Ты бы мог стать королем Англии, – Тости едва скрывал злость, но Вильгельм отыграл свою роль прекрасно.

– Да поможет тебе Бог, – сказал хозяин на прощание, хотя любой другой человек, лично заинтересованный во всем, что творилось в Европе, мог бы сказать и другое: «Подумай, Тости, против кого ты собираешь войска! И кого ты берешь в союзники!»

Но таких людей судьба ему не подарила, да и вряд ли он их стал бы слушать. Остановить брата Гарольда было нельзя. Он покинул Вильгельма с двойственным чувством. Дюк Нормандии в разговорах был осторожен (об этом на корабле размышлял Тости – поздновато), но предоставил ему в безвозмездный дар прекрасные корабли. Брат короля Англии был одновременно и благодарен Вильгельму, и зол на него за то, что тот пренебрег его помощью.

Небольшая флотилия Тости отправилась в Данию к королю Свейну. Ветер трепал водную гладь, шутливо играя с морем, но даже не пытаясь разозлить его, вздыбить крутую волну. Тости стоял на корме, смотрел на белые барашки невысоких волн. Он не думал о том, что судьба предложила ему жалкую долю в истории родины, но если бы и подумал об этом, если бы смог предугадать хотя бы на несколько месяцев вперед события, то он бы сделал все так, как сделал. «Вильгельм испугался. Это сделает Свейн, человек решительный, опытный. Ему нужно укреплять свою державу, иначе Харальд Суровый забудет заключенный между ними договор и бросится на Данию», – думал брат Гарольда, но король Дании имел другое мнение.