Четвертая магическая война, стр. 46
– Огонь! Огонь, собаки! – Чей-то голос, искаженный или чарами или рупором, разнесся над занятой русскими войсками крепостью. – Стреляйте, пока у вас не кончатся боеприпасы! Эти уроды завязли на дистанции кинжального огня, и я приказываю вам не давать им никакой пощады!
Олег пожал плечами и навел двустволку на спину одного из отступающих егерей. Но нажать на спусковой крючок не успел. Всадника, как и парочку его соседей, скосило прилетевшим откуда-то с верхних ярусов крепости ядром. Железный мячик на огромной скорости пролетел через тела людей и коней, оставляя после себя лишь кровавые брызги и бьющиеся в агонии тела людей и животных. И за ним последовало еще много таких же. А также бомб, пуль и заклинаний. Солдаты вовсю расстреливали тех, кто лишь минуту назад шел их убивать, не испытывая жалости и сострадания. А также не обращая внимания на потери, которые вовсе не прекратились с попаданием польско-австрийских войск в ловушку. Те же винтовки свободно били в обе стороны, и невзирая на преимущество защищенной позиции, то один, то другой защитник крепости выбывал из строя. Олег практически сразу же был вынужден отвлечься на тех бойцов, кто попал в категорию дважды раненных. Ну а мертвых тут и без него имелось кому засвидетельствовать. Побоище продолжалось почти пятнадцать минут и закончилось тем, что сократившиеся в числе больше чем наполовину вражеские войска спешно отступили от Старого Сокола, бросая слишком сильно увязшую бронетехнику. Вслед им еще палили крупные орудия, собирая кровавую дань среди бегущих неудачников, но в главном не сомневался уже никто. Это была победа! Решительная и безоговорочная! К сожалению, кое от каких проблем она людей не избавляла. Лишь, напротив, взвалила на них новую гору работы.
– В операционную! Срочно! – кричал Олег, чуть ли не пинками разгоняя встретившихся ему людей. Четверка молчаливых зомби и один матерящийся некромант тащили вслед за ним на плаще раненого витязя, оказавшегося накрытым одним из последних вражеских снарядов. – Да пропустите же вы, тут человек в грудину три осколка поймал!
Следующая пара часов слилась для него в единую круговерть зачарований, сшиваний, переливаний… В себя он пришел только в какой-то кладовке, запертой изнутри на засов. И прижимаемый к полкам с какими-то деревянными коробами нежным, но крепким девичьим телом.
– Если хочешь, можешь насиловать. Только не буди, – великодушно разрешил он своей разумной собственности, а после попытался отключиться прямо стоя. Утомление, вызванное стрессом и повышенным расходом магической энергии, уверенно брало свое. Исчерпавший все резервы своего организма в попытках залатать организмы чужие Олег хотел спать. Зверски. Даже угроза не проснуться в данный момент не то чтобы сильно могла его напугать. Уставший мозг просто искал бы подвоха в таком соблазнительном предложении слишком долго, чтобы успеть обработать запрос раньше, чем отключиться. – Хр-р-р… Ай! Ты что делаешь, дура?! Тебе хоть известно, какой отходняк будет после этого стимулятора?!
– Можете меня выпороть потом, пан! – сверкнула глазами ведьмочка, вонзившая в руку своего хозяина стеклянный шприц и впрыснувшая ему немалую дозу препарата, по сравнению с которым концентрат кофеина был унылой дистиллированной водичкой. – Но сначала выслушайте!
– У тебя пять минут, – честно предупредил Олег. – А потом не поленюсь сбегать до ближайшего друида, упрошу его вырастить свежие розги и начну… Вести разъяснительную работу.
Девушка уложилась в три. И к концу этого времени новоявленный рабовладелец взял все свои плохие слова и мысли обратно. Олег за одно из ее выдающихся достоинств был готов простить девушке грехи прошлые, настоящие и часть будущих. А также официально оформить вольную сразу же после пересечения линии фронта в обратном направлении. Когда суматоха в крепости чуть улеглась и бойцы стали зализывать раны, получившая рабскую татуировку ведьмочка решилась на авантюру. Она попросила своего хозяина помочь ей собрать вещи. И действительно с помощью Олега собрала их. Но не только свои. Из пяти сумок одна, пусть и самая маленькая, была под завязку забита предметами, чьи хозяйки теперь представляли интерес только для кладбищенских червей. И стоила эта добыча куда дороже своего веса в серебре или даже золоте.
Заполнившие крепость солдаты отпускали в адрес пленницы сальные шуточки, норовили ущипнуть ее за мягкие места или даже предлагали целителю деньги, чтобы он полчасика погулял где-нибудь… Но к тряпкам и шкафам, в которых висели женские платья, пускали ее со спокойной душой. Гостинцы для своих жен и любовниц желающие уже отобрали. Изделия из драгоценных металлов и камней, ну или просто красивые, тоже оперативно нашли новых владельцев. А пусть и шелковые, но явно ношенные трусы, сорочки, дорожные плащи, повседневные серые платья, косметички и прочая подобная муть для мужчин ценности не представляли. Вояки со спокойной душой давали их забрать испуганной заплаканной девушке. Особенно если получали от ее хозяина пару медяков или глоточек спирта. И не замечали, что из занятых ими помещений вместе с барахлом уходят настоящие сокровища, за иные из которых можно было со спокойной душой и убить. Знания.
Фолианты с магической теорией, отсутствующие в свободном доступе и продаже или просто очень дорогие. Конспекты лекций по тем магическим специальностям, на изучение которых представителю низших классов попасть почти невозможно. Даже парочка тонких гримуаров, снабженных системами активной защиты и несущими в себе какие-то секреты родовой магии. Да, все это добро было на польском… Однако словари, в том числе и с технически-магическими терминами, достать было реально в любом крупном книжном магазине. К тому же у Олега имелся друг, от бабушки местную речь и грамоту узнавший лучше большинства жителей столичного Кракова.
Глава 8
О том, как герой отказывается от существенных преимуществ, дерзит чужому начальству и оказывается между двумя Сциллами и одной Харибдой
– К дьяволу! На фиг! – Массивный фолиант с магическими символами, знаниями и даже непонятно как работающим примитивным подобием поиска информации по ключевым словам отправился прямиком в камин. Пламя пугливо отшатнулось от пропитанных волшебством страниц, но когда их полили сверху жидкостью для розжига костров, все же отважилось потихоньку попробовать на зуб новое топливо. Зачарованная бумага, обернутая в простую темную кожаную обложку, горела крайне неохотно. Олегу пришлось раскрыть вызвавшую его недовольство книгу кочергой, а после капнуть еще чуть-чуть легковоспламеняющегося зелья прямо в середину гримуара. – Да пошла эта дрянь в преисподнюю раком, долбаясь с размаху всем обо все на каждом повороте!
– Цыц! – оборвал словесные излияния взбешенного парня Стефан, зябко кутаясь в шинель. Погода ранней зимы не баловала теплом двух приятелей, слегка помухлевавших с расписанием караулов. Часы пробили полночь уже давненько, а стрелка термометра в караулке опустилась на отметку в минус пять градусов. – Накличешь еще… Тех, под чью диктовку и писалась эта книга.
– А то они дороги сюда не знают, – фыркнул Олег, но все же немного успокоился. – После искусственно вызванного Прорыва Хаоса в городе еще не все дома починили.
Один из самых многообещающих трофеев, которые прибыли вместе с победителями обратно в Щебжешинский форт, являлся слегка устаревшим, но все еще вполне рабочим справочником по демонологии. В замке Старый Сокол до недавнего времени проживало несколько адептов данного темного пути. И у каждого из них было несколько штук подмастерьев. А у тех имелись свои собственные ученики или ученицы в количестве от одного до трех. Представительниц слабого пола чернокнижники ценили как бы даже не больше. Они и сами завалить их на ближайшую горизонтальную поверхность не ленились, и некоторые демоны давали скидку на свои услуги, если их соглашалась развлечь на пару часов экзотическая по меркам нижних планов дама. В преисподнюю обитательницы плана смертных если и попадали живьем, то шли либо к местным повелителям, либо в очень элитные бордели с соответствующими ценами. А простые жители тех краев на такую экзотику, как человеческая волшебница, могли только издалека облизываться. Но не это возмутило Олега – в конце концов, он позиционировал себя как человека умеренно свободных нравов.