Первая мировая война, стр. 98

На третьей неделе августа австралийцы атаковали Позьер. «Когда вы прочтете это, я буду уже мертв; не расстраивайтесь», – писал родителям бывший банковский клерк, сержант Баджер, перед атакой. Его убили 21 августа. Еще три дня спустя лейтенант Берт Кроули, раненный 21 августа, писал жене: «Просто помни, что ты должна быть готова к тому, что в любой день может случиться самое худшее. Нет смысла скрывать. Я переживаю ужасную агонию. Когда меня принесли, я еще надеялся. Сейчас началась газовая гангрена, и доктор не может ее иссечь, так как она распространилась слишком глубоко. Осталась единственная надежда, что соли, которые мне наложили на рану, вытянут гангрену».

Санитары-носильщики более шести километров несли Кроули по открытому полю прямо перед германскими траншеями. Один шел впереди, размахивая флагом Красного Креста. Как часто бывало в таких случаях, немцы не стали открывать огонь. Кроули рассказал об этом жене и продолжил: «Боль все сильнее. Мне очень жаль, дорогая, но я рад уже тому, что ты будешь хорошо обеспечена. Крепись, дорогая, я мог бы написать тебе так много, но я почти теряю сознание. Передай Биллу, что я его люблю, и я люблю тебя, пожалуйста, позаботься о себе и о нем. Твой любящий муж Берт». Несколько часов спустя лейтенанта Кроули не стало.

Глава 15

Война на всех фронтах

Все предвещало скорое открытие нового фронта. С июля 1914 г. Румыния упорно придерживалась нейтралитета и в то же время позволяла Германии и Австрии провозить через свою территорию войска и грузы для нужд фронта, тем самым помогая Турции в борьбе с Антантой. Румынские власти, видя успехи России в войне с Австрией, решили извлечь из них выгоду. 18 августа 1916 г. между Румынией и Антантой было заключено секретное соглашение, позволявшее румынам рассчитывать на давно облюбованные ими территории: австро-венгерские провинции Трансильвания в верховьях Тисы, Буковина в верховьях Прута и весь Банат.

Через девять дней, 27 августа, появился новый фронт: Румыния, хотя бы на бумаге удовлетворив свои территориальные амбиции, объявила войну Австрии. В тот же день румынские войска пересекли австро-венгерскую границу и вторглись в Трансильванию. Король Фердинанд, немец по происхождению, тогда же заявил коронному совету Румынии: «Теперь, когда я поборол в себе Гогенцоллерна, мне никто не страшен».

Кайзер, также принадлежавший к династии Гогенцоллернов, когда румынские войска проникли в самое сердце Габсбургской империи, в панике сказал своим приближенным, что война проиграна. Отныне Центральным державам, помимо продолжающегося наступления русских на востоке и ежедневного натиска британцев на Сомме, приходилось сдерживать еще и продвижение румын на территории Австро-Венгрии. 28 августа кайзер, стремясь повысить военный потенциал Германии, заменил генерала Фалькенхайна на посту начальника Генерального штаба фельдмаршалом Гинденбургом. Людендорф, назначенный помощником Гинденбурга, получил новое громкое звание, став первым генерал-квартирмейстером.

29 августа Гинденбург и Людендорф предстали перед кайзером и узнали о повышении. Они убедили кайзера немедленно начать неограниченную подводную войну, не заботясь о том, как на это отреагируют Соединенные Штаты или Скандинавские страны. В тот же день Гинденбург написал военному министру, требуя уже к весне 1917 г. вдвое увеличить производство боеприпасов и втрое – артиллерийских орудий и пулеметов.

Через две недели после своего назначения Гинденбург стал главнокомандующим всех армий Центральных держав. Решение было принято на совещании кайзера с турецким военным министром Энвер-пашой и болгарским царем Фердинандом. Еще до совещания Энвер-паша направил 12-тысячную турецкую армию с Салоникского фронта на болгарскую границу в сектор Драма – Кавала. На Салоникском фронте воевали и немецкие войска; британцы при попытке взять оккупированную немцами деревушку захватили 70 военнопленных.

Хотя Центральным державам приходилось воевать на нескольких фронтах и сдерживать наступление на Сомме, преимущество все еще было на их стороне. Кайзер паниковал напрасно. Румыны долго не продержались ни в Трансильвании против австрийцев, ни в Карпатах, где они пытались поддержать русскую армию. 1 сентября Болгария объявила Румынии войну, планируя соединиться с немецкими войсками, нанеся удар с юга через Дунай. Основной частью объединенной армии, атаковавшей с севера, командовал бывший начальник Генерального штаба Фалькенхайн. Австрийцы прикрывали фланги. Из-за особенностей географического положения Румыния оказалась уязвима для нападения сразу с двух направлений.

3 сентября войска Центральных держав начали наступление на Румынию с юга. До подхода войск Болгария нанесла по Бухаресту удар с воздуха. Румыния попросила помощи у Британии и Франции. Сразу же после начала наступления Центральных держав англо-французские войска попытались оттянуть немецкие силы на себя, проведя наступательную операцию на Сомме. Британцам наконец удалось захватить деревню Гиймон, но даже после ожесточенных боев Высокий лес и Швабский редут остались под немецким контролем. Французы взяли деревни Клери и Омьекур на берегах Соммы.

Бои шли весь день 4 сентября. Среди офицеров, участвовавших в сражениях, был ирландский националист, профессор национальной экономики в Дублинском университете, бывший член парламента, 36-летний Том Кеттл. Он вступил в британскую армию в самом начале войны, но, судя по его письмам, сражался «не за Англию, а за малые народы», видимо имея в виду Бельгию. 4 сентября он писал брату: «Я счастлив и спокоен, но отчаянно и страстно хочу жить. Если переживу войну, всю оставшуюся жизнь посвящу сохранению мира на земле. Я на собственном опыте узнал, что такое война, видел, на что способно современное оружие, и понял, какое это преступление против простых людей». Несколькими неделями раньше Кеттл писал жене: «Я хочу жить, чтобы всеми силами бороться за мир, взаимопонимание и дружбу между народами».

5 сентября на Сомме британцы закрепились в Лёзском лесу, в 5 километрах к востоку от линии фронта, какой она была 1 июля. В тот же день в ходе наступления ирландские солдаты взяли деревню Женши. В ходах сообщения стоял такой смрад от разложившихся трупов, что солдатам пришлось наносить на лицо присыпку для ног, чтобы добраться до передовой. Перед боем офицеры нашивали на спину кусок зеленой ткани как символ ирландского патриотизма. Дотронувшись до этой заплаты, Том Кеттл сказал солдату: «Парень, я буду рад умереть за это!» Кеттл погиб при взятии Женши, а солдат написал его жене, выражая свое соболезнование, следующие строки: «Он служил Ирландии и Европе. Теперь его служба окончена. В бою он не сделал ни шагу назад».

Солдат, который присутствовал при смерти Кеттла, вспоминал: «Том выбрался из окопа перед мной. Он оглянулся по сторонам, и тут пуля пробила его стальной нагрудник и вошла в сердце. Около минуты он оставался в сознании и сжимал в руке мой нательный крест. Потом Бойд вытащил из его карманов все содержимое, чтобы передать миссис Кеттл, но через пару минут его самого разорвало взрывом».

За четыре дня до своей гибели Кеттл написал стихотворный ответ дочери, если когда-нибудь она спросит, почему папа оставил ее и ушел воевать:

Выживи Кеттл в тот день, он стал бы военным цензором и больше не участвовал в наступлениях. В последнем письме брату он написал: «Где-то сейчас валькирии кого-то касаются невидимыми жезлами, решая, кому суждено погибнуть».