Первая мировая война, стр. 55

30 апреля военный министр Турции Энвер-паша, уверенный, что сможет уничтожить британские и французские войска на полуострове, приказал генералу Лиману фон Сандерсу «сбросить захватчиков в море». Приказ не был выполнен. Когда 3 мая Китченер уверял британский Военный совет, что «мы, безусловно, прорвем их оборону», он тоже ошибался. В ту ночь турки яростно атаковали высадившийся на мысе Геллес десант и были отброшены французами.

На полуострове, как на Западном фронте, окопы, траншеи и даже высоты переходили из рук в руки, но существенных перемен на линии фронта не происходило. Война на море у Дарданелл тоже затянулась и ничем не увенчалась. Ночью 30 апреля британский линкор «Лорд Нельсон» выпустил по всей длине пролива более 50 12-дюймовых снарядов и поджег часть города Чанаккале. Спустя месяц операцию повторили. 1 мая британская подводная лодка преодолела турецкие защитные сооружения, расположенные в проливе, и потопила турецкий транспортно-десантный корабль «Гюльджемаль» с 6000 солдатами на борту. Ни пылающий Чанаккале, ни английские подводные лодки в Мраморном море не сломили боевой дух турок и не вывели Антанту из тупика.

6 мая 25 000 британских и французских солдат при поддержке 105 тяжелых орудий еще раз попытались захватить холм Ачи-Баба или войти в деревню Крития. Они прошли 500 метров по направлению к холму, но ни холм, ни деревня не сдавались. Среди британцев были две военно-морские бригады, которые в октябре 1914 г. участвовали в осаде Антверпена, где потеряли 50 человек. У Критии около половины их личного состава, в общей сложности 1600 человек, были убиты или ранены. Во время сражения 26-летний лейтенант из Новой Зеландии Бернард Фрайберг получил серьезное ранение в живот. Его командир погиб в бою. Спустя два месяца лейтенанта снова ранили в живот. С отличием пройдя Первую и Вторую мировую войну и получив еще более серьезные ранения на Западном фронте, Фрайберг скончался в 1963 г. от раскрывшейся раны, полученной на полуострове Галлиполи.

К югу от Ачи-Баба турки под командованием генерал-майора Эриха Вебера отбросили англичан. Полгода назад Вебер в чине полковника руководил перекрытием и минированием Дарданелл.

Антанта уже не надеялась выйти из тупика на Западном фронте с помощью быстрой и решительной победы на других фронтах. Война на полуострове продолжалась до конца года без существенных перемен. Удар по Турции не изменил положения дел: на Западном и Восточном фронтах бои шли без передышек и положительных сдвигов.

В марте не удалось победить на море, в апреле – на суше. Неудачи и ошибки командования вкупе с неожиданной стойкостью турецких защитников разрушили все планы Антанты. Союзники перестали надеяться на перелом в войне, который мог бы принести им победу и новые территориальные владения.

Глава 9

Антанта в опасности

1 мая 1915 г. объединенная армия Австрии и Германии перешла в наступление, чтобы выбить русских с Карпат. Войсками командовал немецкий генерал Август фон Макензен, а тактику применения артиллерии разработал немецкий артиллерист полковник Брухмюллер. Наступлению предшествовал обстрел из 610 орудий – это была самая мощная артиллерийская подготовка, которая проводилась на Восточном фронте, причем использовались не только обычные снаряды, но и газовые гранаты. Обстрел длился четыре часа, в течение которых было выпущено 700 000 снарядов.

Через сутки русские были выбиты из Горлице; пять дней спустя им пришлось оставить Тарнув. Тысячи русских солдат остались лежать на поле боя. Девять месяцев успешных наступлений русской армии закончились. Австро-германские войска один за другим возвращали себе карпатские перевалы. За неделю боев в плен попало более 30 000 русских солдат. После сражения за горный город Санок русский генерал сообщал в рапорте, что его армия «истекла кровью».

Свидетелем страданий русских солдат стала британская медсестра Флоренс Фармборо, служившая в русской армии. Добравшись до монастыря в селе Молодия, отступавшие врачи и медсестры развернули полевой госпиталь. «Невозможно было определить, как и когда получены эти раны; посреди этой огромной волны страданий, острота которых была нам видна и слышна, мы могли только одно – стиснуть зубы и работать». Десяток карет скорой помощи увозили легко раненных в тыл. Но на смену им тут же привозили новых. Раны, которые видела Флоренс, «вызывали удивление – почему человек с таким искалеченным телом еще жив, способен говорить и понимать». У одного из раненых, к которому она подошла, одежда слева пропиталась кровью. «Я раздвинула одежду и увидела ниже ребер сплошное месиво; желудок и брюшная полость были полностью размозжены, а левая нога соединялась с искалеченным телом несколькими полосками кожи». Проходивший мимо священник в ужасе закрыл глаза и отвернулся. «Тусклые глаза солдата смотрели на меня, губы шевелились, но беззвучно. Не могу описать, чего мне стоило пройти мимо, не оказав ему помощи, но мы не могли тратить время и перевязочный материал на безнадежные случаи, а меня ждали другие раненые».

Два дня спустя на долю Флоренс Фармборо выпало еще одно испытание – поступил приказ отступать, оставив самых тяжелых. «Те, кто мог ходить, встали и пошли с нами; они бежали, прыгали, хромали, стараясь не отстать. Искалеченные ползли за нами, умоляя не бросать их в беде. На дороге мы тоже встречали раненых; некоторые в изнеможении лежали прямо в пыли. Они тоже окликали нас, хватались за нас, просили остаться с ними. Нам приходилось вырывать свои юбки из их цепких рук. Иногда просьбы перемежались проклятиями; далеко позади мы слышали проклятия тех наших братьев, которых нам пришлось бросить на произвол судьбы. Сгущающаяся темнота лишь усилила панику и страдания. Сопровождаемые оглушительными разрывами снарядов, проклятиями и мольбами раненых вокруг и позади нас, мы поспешно уходили в ночь».

В Вене австрийский министр иностранных дел, граф Чернин, считал, что пришло время искать мира с Россией – в русле «политики отказа» от всех завоеваний Австрии и Германии. Как он заявил парламенту в Вене сразу после войны, это был «единственный момент» во всем конфликте, когда имелась возможность заключить мир с Россией на выгодных условиях – «русская армия бежала, а русские крепости рушились как карточные домики». Однако в Берлине были убеждены, что победа при Горлице – это всего лишь прелюдия к полному разгрому русских армий, и считали подобные разговоры о мире преждевременными. В том же месяце канцлеру была отправлена петиция шести самых крупных в Германии экономических и промышленных групп с требованием территориальных аннексий и изменений после победы.

Требования немецких промышленников включали (на западе) военную и экономическую зависимость Бельгии от Германии, изъятие у Франции побережья Ла-Манша до устья Соммы, аннексию угледобывающего региона на севере Франции и контроль над крепостями Верден, Лонгви и Бельфор. Авторы петиции также просили основать «колониальную империю, способную удовлетворить разнообразные экономические интересы Германии», по большей части за счет Британии и Франции. На востоке предлагалась аннексия «по крайней мере части» прибалтийских областей и территорий России «к югу от них», чтобы сбалансировать «существенное расширение» производственных ресурсов на западе «соответствующим присоединением сельскохозяйственных территорий на востоке». Население аннексируемых земель составляло 11 миллионов человек. Одним из главных инициаторов петиции был Альфред Гугенберг [78], председатель наблюдательного совета сталелитейной компании Круппа.

В Германии считали, что удача улыбается им как на востоке, так и на западе. 1 мая газовые атаки немцев заставили британские войска отойти почти к пригородам Ипра. Многие из отравленных газом были доставлены на полевой перевязочный пункт в Эссекс-Фарм близ Бузинге. На кладбище рядом с тем местом, где находился перевязочный пункт, похоронены более 1000 британцев, 9 канадцев и 83 неизвестных солдата. Среди тех, кто ухаживал за ранеными в Эссекс-Фарм, был 42-летний канадский врач Джон Маккрей. Автор книги по патологии, в самом начале войны он записался добровольцем в артиллерию, но затем его перевели в Королевский медицинский корпус канадской армии. Проведя два дня среди несчастных жертв газовых атак, он написал одно из самых цитируемых поэтических произведений о войне на английском языке: