Ангелы ада, стр. 47

Калифорнийцы известны как большие любители отдыха на открытом воздухе; в 1964 году рядом с Лос-Анджелесом полиция была вынуждена сдерживать на выходные натиск тысячи кемперов, пытавшихся проникнуть в район, охваченный в те дни лесным пожаром. Когда все нормализовалось, и заграждения были сняты, выжженный кемпинг быстро был забит под завязку. Репортер, присутствовавший при этом, утверждал, что туристы «разбивали свои палатки между дымящихся пней». Один человек, привезший с собой всю семью, объяснял, что здесь « больше некуда податься, а ведь для отдыха у нас осталось только два дня».

Благодаря такому патетическому комментарию весь смысл происходящего тоже переходил в разряд патетических. Исходя из каких-либо простых и ясных логических посылок объяснить немыслимый наплыв толпы в Бейсс Лейк невозможно. У каждого, кто и в самом деле никоим образом не хотел соприкасаться с «отверженными», была уйма времени, чтобы найти более безопасное место для отдыха. Полицейские отчеты о возможных «бесчинствах Ангелов Ада» вознесли городок Бейсс Лейк на вершину почти всех таблиц популярности.

Так что это должно было стать головокружительным откровением для торговой палаты Бейсс Лейк. Они обнаружили: а) Ангелы Ада не так страшны, как их малюют; в) их присутствие вовсе не означает конец света в отдельно взятом городе; с) не стоит сравнивать приезд байкеров с нежданной эпидемией чумы. В действительности этот визит оказался грандиозным подспорьем для развития туристской отрасли. Даже страшно подумать, что это значит! Если Ангелы Ада выбили себе только стоячие места на этом празднике жизни, любой полухипповый председатель зрелищной комиссии при торговой палате мог предвидеть вполне логичное продолжение случившегося: на следующий год пригласить сюда две враждующие между собой банды из Уоттса и разместить их друг против друга на одном из главных пляжей… устроить над их головами праздничный фейерверк, пока местный школьный оркестр будет играть «Болеро» и «Они зовут этот ветер Марией»…

13

Наше последнее приобретение на пивном рынке — дюжина банок консервированной конины для здорового рыжего хаунда, хозяином которого был Пит. Пес уже поучаствовал в других пробегах и, судя по всему, отлично врубался в атмосферу. Он постоянно ел, никогда, похоже, не спал и страдал затяжными приступами душераздирающего воя.

Назад в лагерь мы ехали медленно. Машина была так забита никак не закрепленными шестибаночными упаковками, что я рулил с большим трудом, а при каждом потряхивании и подскакивании на дороге раздавался дикий скрежет рессор — они цепляли заднюю ось. Когда мы добрались до поворота на Уиллоу Кав, машина не смогла заехать на небольшой холм, за которым начинались сосны… так что я сначала подал назад, а потом быстро рванул вперед, нацелив свою развалюху на эту чертову кучу земли, словно пушечное ядро. По инерции мы перемахнули через пригорок, но из-за сильного удара правое крыло осело на шину. Машина, странно виляя боком, пролетела довольно далеко по тропе, заблокировала ее окончательно и остановилась, едва не врезавшись в дюжину байков, ехавших по направлению к магазину. Пришлось повозиться с домкратом, чтобы старушка снова смогла двигаться. В тот момент, когда мы освободили переднее колесо, какой-то фиолетовый фургон с трудом перевалил через гребень холма и, на радостях рванув вперед, вмазался в мой задний бампер. Окончательно вырисовывался ритм нынешнего уик-энда … закупка огромного количества пива, исковерканный металл, алчный хохот страждущих и взрыв восторга, когда Сонни рассказал, что произошло в магазине Уильямса.

Нас не было около двух часов, но непрочный мирный настрой этого отрезка времени все-таки сохранился, благодаря приезду нескольких машин с девушками и пивом. К шести вечера всю поляну плотным кольцом окружали машины и байки. Моя тачка красовалась в центре и выступала в качестве общественной сумки— холодильника.

Пока Баргер ездил за пивом, президенты других отделений занимались организацией сбора хвороста для большого праздничного костра. Выполнение столь ответственной задачи было возложено на членов-новичков каждого отделения — традиция, в правомерности которой никто не сомневался. Помимо всего прочего, по словам Тайни, Ангелы Ада похожи на любое другое землячество, и, как и все остальные, они прекрасно осознают важность ритуалов, иерархии и организации. В то же время они гордятся своей бесспорной уникальностью и существованием присущих только им черт жизненного уклада, которые резко отличают их от «Элкс» и «Фи Дельтс». Члены других братств неизбежно подвергали сомнению традиции Ангелов, называя их эксцентричными или криминальными. Среди наиболее спорных моментов бытия и эстетики числились: изнасилование, рукоприкладство и запах тела. Другой, не столь шокирующей общество, чертой считалось немыслимое по своей категоричности неприятие «отверженными» телефонов и почтовых адресов. За редким исключением, они отдали пользование этими благами цивилизованной жизни на откуп женам, «мамулям», подружкам и дружелюбно настроенным энтузиастам, двери халуп которых всегда, в любое время дня и ночи, открыты для любого, кто носит «цвета».

«Отверженных» весьма устраивает их недоступность. Она избавляет их от многих неприятностей, связанных с налоговиками, людьми, желающими свести с ними счеты, и обычным полицейским шмоном. Ангелы стоят как бы в стороне от общества — и эта отстраненность вполне совпадает с их желанием обособленности, но, если им нужно, они без всяких проблем находят друг друга. Когда Сонни летит в Лос-Анджелес, Отто встречает его в аэропорту. Когда Терри отправляется во Фриско, он быстро вычисляет президента отделения, Рэя, который существует в каком-то мистическом преддверии ада и которого можно найти только с помощью постоянно меняющихся секретных телефонных номеров. Ангелы Окленда считают нормальным для себя звонить по номеру Баргера, время от времени проверяя сообщения на автоответчике. Некоторые пользуются телефонами в различных салунах, где их хорошо знают. Ангел, который хочет, чтобы его нашли, назначает встречу, сообщает, что тогда-то и тогда-то он будет ждать звонка по такому-то номеру.

Как-то вечером я попытался связаться с одним молодым Ангелом по имени Роджер, бывшим диск-жокеем. При всем желании, это оказалось невозможным. Он не имел никакого понятия, где может оказаться через день, сегодня или завтра. "Они же не будут меня просто так звать «Роджер Лоджер» <(lodger — человек, который cнимает комнату в чьей-либо квартире; или постоянно живет в гостиницах — прим. перев. )>, — сказал он. — Я просто делаю так, когда могу себе это позволить. Всегда одна и та же фигня.

Однажды тебя переклинит на эту тему, и все — ты зависаешь, а это конец, старик, тебе крышка". Он не пользовался даже игральными картами, не желая погружаться в картонную иллюзию суетного мирского постоянства. Если бы однажды ночью его убили, в жизни не осталось бы ничего, напоминающего о том, что жил-был вот такой человек… никаких следов, никакого свидетельства его существования, никакого личного имущества, кроме его мотоцикла — который остальные моментально разыграли бы в лотерею. Ангелы Ада не видят необходимости в завещаниях, и в случае их смерти бумажная волокита не занимает много времени. Водительские права больше не действуют, полицейское досье отправляется в архив мертвецов, мотоцикл переходит в другие руки, а несколько «личных» карточек обычно вытаскивают из бумажника и бросают в мусорную корзину.

Из-за цыганского образа жизни их система связи должна функционировать безотказно. Если отправленное послание или весточка затеряется и не дойдет по назначению, может случиться беда. Ангел, который должен был бы скрыться, будет арестован; только что угнанный байк никогда не попадет к покупателю, а фунт марихуаны в решающий момент просвистит мимо кассы оптовика… или, на самый худой конец, целое отделение никогда ничего не узнает о каком-либо пробеге или большой вечеринке.