В поисках энергии. Ресурсные войны, новые технологии и будущее энергетики, стр. 67

Но теперь случилось невероятное, и утечку нужно было срочно останавливать. Начался напряженный процесс инженерной и технологической импровизации, объединивший всех – BP, ее подрядчиков, другие компании, сторонних специалистов и даже чиновников и ученых, которые вначале мало что знали о нефти, но быстро стали экспертами.

Было перепробовано множество подходов в попытках закупорить скважину. Но все безрезультатно. Наконец, в середине июля, через 88 дней после аварии, BP установила защитный купол. Macondo была замурована, и нефть перестала вытекать в Мексиканский залив. Два месяца спустя, 19 сентября, аварийной скважины на глубине почти 5,5 км достигла разгрузочная скважина, через которую закачали глинистый раствор и цемент. Правительство США официально признало скважину Macondo «окончательно заглушенной»⁹.

Борьба с разливом

Как оказалось, ни правительство, ни нефтедобывающая промышленность не были готовы не только к самой аварии, но и к ее экологическим последствиям. Как бороться с выбросом нефти такого масштаба, приходилось решать на ходу. Целая флотилия из 6700 судов всех видов была задействована для ограничения распространения нефтяного пятна и сбора нефти, на суше многочисленная армия добровольцев занималась очисткой пляжей. В целом в кампании по очистке участвовало 45 000 человек.

Говорили, что на восстановление экологии Мексиканского залива уйдут десятилетия, а некоторые его части могут вообще никогда не оправиться от последствий аварии. Но в августе 2010 г. Национальная академия наук пришла к заключению, что три четверти разлитой нефти уже испарилось, было собрано, сожжено или растворилось в воде естественным образом. Становилось ясно, что последствия разлива на Макондо не такие катастрофические, как казалось вначале¹⁰.

Само море подсказало решение. Естественный выход нефти из трещин на дне залива, а это, по оценкам, миллион баррелей в год, в сочетании с теплыми водами создавал благоприятную среду для бактерий hydrocarbonolostic, которые питаются нефтью. Для них разлив нефти из Macondo был манной небесной, и они принялись за работу. В результате, нефть разложилась и исчезла намного быстрее, чем ожидалось¹¹. В следующие несколько месяцев исследования подтвердили, что микробы разложили большую часть нефти и газа, попавших в море из скважины. Как выразился один ученый: «Бактерии сработали быстрее, чем мы ожидали»¹².

Правительство и компании

Администрация Обамы ввела мораторий на любое бурение в Мексиканском заливе, который через некоторое время сняли. Администрация реорганизовала аппарат регулирования шельфовой добычи. Прежнее агентство было разделено на три, одно из которых отвечало за лицензирование, другое – за безопасность и защиту окружающей среды, а третье – за сбор лицензионных платежей. Администрация также хотела избежать любого намека на «потворство» нефтегазовому сектору. Теперь чиновники, отвечающие за контроль безопасности, обязаны были привозить с собой обеды, когда они летели за несколько сотен миль инспектировать платформы, и им запрещалось принимать что-либо от местных сотрудников, даже бутылку холодной воды в жаркий день¹³.

Методам ликвидации аварий с отказом всех систем безопасности пришлось учиться в условиях колоссального давления в предельно сжатые сроки – за несколько месяцев вместо нескольких лет. Впоследствии ряд ведущих мировых нефтяных компаний учредили некоммерческую организацию Marine Well Containment Corporation с первоначальным капиталом $1 млрд, которая должна иметь опыт и оборудование, позволяющее в случае крупной аварии быстро заглушить скважину и ликвидировать последствия разлива. Другие компании сформировали аналогичный консорциум Helix Well Containment Group, целью которого также является оперативная помощь в ликвидации аварий.

Что же касается аварии в Мексиканском заливе, то расследование пришло к заключению (как это часто бывает после крупных катастроф), что к ней привела не одна причина, а целый ряд ошибок, упущений и совпадений в человеческих оценках, технических решениях, эксплуатации, вылившихся в катастрофу. Не будь одного из этих звеньев, и катастрофа могла бы не случиться¹⁴.

Таково было заключение правительственной комиссии, назначенной президентом Обамой. «Неконтролируемый выброс произошел вследствие того, что наложение и взаимодействие отдельных факторов риска, упущений и прямых ошибок сокрушило все средства обеспечения безопасности, предназначенные для предотвращения таких событий», – отметила она в итоговом отчете. И добавила: «Подобный выброс из скважины при глубоководном бурении не был статистической неизбежностью»¹⁵.

Богатая полезными ископаемыми глубоководная часть Мексиканского залива скорее всего и дальше будет оставаться одним из важнейших источников энергоносителей для США. Морская нефтедобыча имеет большое значение не только для энергетики, но и для экономики страны. В 2010 г. этот сектор обеспечивал 400 000 рабочих мест только в четырех штатах Мексиканского залива – Техасе, Луизиане, Миссисипи и Алабаме. Кроме того, морская нефтегазовая индустрия может принести в государственный бюджет около трети триллиона долларов в виде налогов и роялти за следующий десятилетний период¹⁶.

Подсолевые месторождения: следующий рубеж

К тому времени Бразилия уже обошла США, став крупнейшим в мире производителем нефти на глубоководных месторождениях. «Нам нужно было найти нефть во что бы то ни стало, – сказал Хосе Серхио Габриэлли, бывший президент Petrobras. – Поскольку на берегу мы ее не нашли, пришлось искать в море». Сегодня Бразилия на пути к тому, чтобы стать крупнейшим поставщиком нефти в мире, оставив позади даже Венесуэлу, которая почти столетие была ведущим производителем нефти в Южной Америке. Это стало возможным благодаря техническому прогрессу, открывшему новые горизонты.

Нефтегазоносный бассейн Сантос протянулся на 800 км вдоль южного побережья Бразилии. Под морским дном находится пласт соли толщиной более 1,5 км. Разумеется, добыча нефти в подсолевых месторождениях ведется давно, в том числе и в Мексиканском заливе, но не под такими толстыми пластами. Нефтяники давно предполагали, что под соляным пластом в бассейне Сантос могут скрываться богатые запасы нефти, но сейсморазведка – картирование подземных структур – была фактически невозможна, поскольку соль настолько рассеивала сейсмические сигналы, что они не поддавались обычной интерпретации. «Нам помогла чистая математика, – сказал Габриэлли. – Мы разработали алгоритмы, которые позволили устранить искажения и заглянуть в толщу солевых слоев».

Первым было открыто месторождение Parati. Petrobras вместе со своими партнерами компаниями BG и Galp также бурила скважину на месторождении Tupi, которая стала самым сложным проектом, когда-либо предпринятым бразильцами. Ее стоимость составила $250 млн. На глубине 1800 м скважина углублялась в морское дно на 4,5 км. Чтобы справиться с особенностями соляного пласта, который постоянно перемещается, как слой ила, потребовались новые сложнейшие технологии.

Когда директор по разведке и добыче в Petrobras Гильерме Эстрелла докладывал правлению о результатах бурения, он начал издалека – с того, что происходило 160 млн лет назад, когда в результате расхождения двух континентов, Африки и Южной Америки, сформировался соляной пласт над залежами нефти, которые уже существовали и превратились в подсолевые.

«Когда мы слушали его, – вспоминал Габриэлли, – мы думали, что Эстрелла – не только великий геолог, но и великий мечтатель. Но когда он назвал нам цифры, мы вздрогнули».

Эта скважина наткнулась на супергигантское месторождение – по оценкам, от 5 млрд до 8 млрд баррелей извлекаемых запасов – самое крупное месторождение в мире, открытое после Кашагана в Казахстане в 2000 г. Становило ясно, что подсолевые месторождения в бассейне Сантос могут стать новым источником нефти, глубоководным Кувейтом. Дилма Руссефф, действующий президент Бразилии, назвала подсолевые месторождения «пропуском в будущее». Однако добавила: «Они станут пропуском… только в том случае, если мы добьемся сбалансированного сочетания технических достижений, социального прогресса и заботы об охране окружающей среды»¹⁷.