В поисках энергии. Ресурсные войны, новые технологии и будущее энергетики, стр. 46
Где взять инженеров-нефтяников?
«Дисциплина капиталовложений» на практике означала осторожность. Отрасль жила под двумя лозунгами: «снижение затрат» и «сокращение мощностей». А это означало сокращение количества людей, буровых установок и всего остального. В конце 1990-х и начале 2000-х гг. из отрасли ушло много квалифицированных специалистов, а в вузах резко уменьшился поток студентов, желающих обучаться нефтепромысловому делу и другим связанным с нефтью профессиям. Если нет рабочих мест, то какой смысл учиться?
Но в 2004–2005 гг. ситуация неожиданно изменилась. На фоне устойчиво растущего спроса больше не была страха перед повторением 1998 г. и тем, что огромный избыток предложения может обрушить цены. Теперь ситуация была прямо противоположной – нефти не хватало. Нефтяная промышленность в срочном порядке принялась переходить на повышенную передачу, чтобы как можно быстрее увеличить поставки. Между компаниями усилилась конкуренция за нефтяные участки и доступ к ресурсам. Как и следовало ожидать, плата за вход – доступ к новым сырьевым источникам – увеличилась. Государства стали предъявлять более жесткие финансовые требования к компаниям, поскольку в условиях возросшей конкуренции у них появилась возможность диктовать условия. Конкуренция за возможности в сфере разведки и добычи стала еще интенсивней с выходом на международную арену новых игроков – государственных нефтяных компаний из развивающихся стран, которые не скупились на расходы ради получения доступа.
Нефтяная промышленность не справлялась с растущими запросами рынка. Несколько лет спада не прошли даром. Не хватало инженеров-нефтяников и геологов, не хватало буровых установок и трубопроводов, не хватало транспорта для осуществления поставок, не хватало всего. В результате стоимость всего возросла. Нехватка людей и задержки с поставкой оборудования означали, что новые проекты занимали больше времени, чем планировалось, а бюджеты превышались.
Вдобавок ко всему быстрыми темпами поднималась цена на материалы – такие как сталь, используемая для производства платформ, никель и медь – на фоне растущих аппетитов Китая, сокращавших предложение по всему миру. На товарных рынках начался беспрецедентный бычий период.
Экономическое воздействие указанных факторов было ошеломляющим. Суммарные затраты на ведение бизнеса более чем удвоились менее чем за полдесятилетия. Другими словами, бюджет на разработку месторождения нефти в 2008 г. был вдвое больше, чем бюджет на разработку такого же месторождения в 2004 г. Растущие затраты неизбежно вели к повышению цены на нефть4.
Финансиализация
Валютный фактор также играл свою роль, особенно взаимосвязь между ценой на нефть и долларом США. В период, когда доллар снижался, цены на нефть росли (цена на нефть устанавливается в долларах). Какое-то время доллар был слабым и падал относительно других валют. Традиционно во времена политической нестабильности и неопределенности инвесторы «бегут в доллар», чтобы защитить свои активы. Но в условиях обесценивающегося доллара они бежали в сырьевые товары, главным образом в нефть и золото. Нефть служила инструментом хеджирования от слабеющего доллара и инфляционных рисков. В результате когда «цена» доллара понижалась против других валют, особенно евро, цена нефти шла вверх5.
В целом финансовые рынки и нарастающий приток денег инвесторов оказывали все большее влияние на цену нефти. Многие заговорили о разгуле спекуляции. Но спекуляция была только частью картины, поскольку нефть перестала быть исключительно физическим товаром, а все больше превращалась в финансовый инструмент, финансовый актив. Некоторые называли этот процесс «финансиализацией» нефти. Но каким бы ни было его наименование, этот процесс углублялся с течением времени6.
В 1970-е гг. реально не существовало мирового рынка, где свободно продавалась бы и покупалась нефть. Львиная доля мировой торговли нефтью осуществлялась внутри вертикально-интегрированных нефтяных компаний между разными операционными подразделениями в процессе движения нефти от скважин к танкерам, затем к нефтеперерабатывающим предприятиям и, наконец, к АЗС. На протяжении этого длинного пути нефть фактически не выходила за пределы компании. Собственно говоря, именно это и имелось в виду, когда говорили «интеграция». Такой порядок вещей считался нормальным, единственно правильным с точки зрения управления нефтяным бизнесом.
Но политика и национализация изменили все. В 1970-е гг. в нефтедобывающих странах была осуществлена национализация концессий, предоставленных частным компаниям, которые рассматривались как пережитки колониальной эпохи. Отныне находящаяся в недрах земли нефть не принадлежала компаниям. Интеграционные связи были нарушены. Хотя значительное количество нефти продавалось по долгосрочным контрактам, постепенно нефть превращалась в ходовой товар, который активно торговался на растущем и разнообразном мировом нефтяном рынке. Сделки осуществлялись через трейдинговые отделы, создаваемые в традиционных компаниях, или через недавно появившихся независимых трейдеров товарного рынка.
Дополнительный импульс развитию торговли нефтью придавало изменение политики США. С начала 1970-х гг. цена на нефть в США контролировалась и устанавливалась федеральным правительством. Регулирование цен было введено во время правления Никсона как мера по борьбе с инфляцией. Правительство преуспело в формировании нового федерального бюрократического аппарата, обеспечило юристов работой в сфере нормотворчества и судебных разбирательств и создало источник постоянных политических разногласий. Но с точки зрения поставленной цели, ограничения инфляции, регулирование цен оказалось малоэффективным, а кроме того, ничего не давало для обеспечения энергетической безопасности. К 1981 г. от контроля цен отказались.
Переход от контроля над ценами к рыночному ценообразованию был характерен не только для США. В Великобритании правительство перешло с фиксированной цены при расчете ставок нефтяных налогов на спот-цену. В качестве ориентира была взята североморская смесь Brent7.
От яиц к нефти: бумажный баррель
Теперь нефть была всего лишь «еще одним сырьевым товаром». Хотя ОПЕК по-прежнему пыталась управлять ценами, у нее появился новый конкурент – мировой рынок. Или, точнее говоря, новая торговая площадка, помогавшая покупателям и продавцам управлять ценовым риском. Это была Нью-Йоркская товарная биржа NYMEX. Сама биржа существовала давно. Свою историю она ведет с 1872 г., когда несколько десятков торговцев, которым требовалось место для организованной торговли молочными продуктами, основали Нью-Йоркскую биржу масла и сыра. Вскоре стали проводиться торги по яйцам, и биржа была переименована в Нью-Йоркскую биржу сыра, масла и яиц. В 1920-е гг. на бирже начали торговаться фьючерсы на яйца, но эта инновация по большому счету прошла незамеченной.
В 1940-е гг. на площадке, которая теперь называлась Нью-Йоркской товарной биржей, торговали широким ассортиментом товаров, от репчатого лука до яблок и фанеры. Основной статьей торговли был знаменитый картофель из штата Мэн. Но в какой-то момент картофель потерял свои позиции: в конце 1970-х гг. вокруг контрактов разгорелась серия скандалов, и, что было совсем непростительным, картофель не соответствовал базовым требованиям санитарной комиссии Нью-Йорка. Казалось, биржа пойдет ко дну. Но как раз в это время NYMEX стала торговать фьючерсами на мазут и бензин. И это было только началом.
30 марта 1983 г. ознаменовалось историческим событием, так как в этот день биржа начала торговать фьючерсами на легкую малосернистую сырую нефть, эталоном для которой стала та самая западнотехасская средняя, WTI, которая хранится в резервуарах Кушинга, штат Оклахома. Теперь цена на нефть устанавливалась в процессе взаимодействия между биржевыми трейдерами на NYMEX и другими трейдерами, хеджерами и спекулянтами со всего мира. Так началась эпоха «бумажного барреля». Развитие технологий в последующие годы привело к тому, что цена на нефть определяется и изменяется даже не ежедневно или ежечасно, а ежесекундно.