Выборы, стр. 49

После ленча нам подали жареную печень с картофелем, брюссельскую капусту и пудинг, от которого мы с Шартеллем отказались, я собрал бумаги доктора Диокаду, взял портативную пишущую машинку и ушел в спальню с отдельным входом. Вновь перечитал все документы, прошелся по пунктам программы, выискивая наиважнейший, наиболее интересный, привлекательный для избирателей, с которого журналист начал бы свою статью. Сделав выбор, я напечатал две странички квитэссенции речи, сухо, сжато, в стиле АП [11] . Эти странички составляли скелет речи, а также могли послужить сообщением для прессы после первого публичного выступления вождя Акомоло.

Я представил себе, как говорит вождь, как строит фразы, что выделяет, его любимые согласные звуки. Очень хорошо он произносит букву "п", и я решил почаще использовать слова, в которые она входит: партия, перспектива, прогресс, перестройка, пламенный, практически, первостепенный.

Ему также нравились короткие предложения. Я подумал, что и мне следует придерживаться того же правила. От пяти до одиннадцати слов в каждом предложении, не больше. Так как излагал Акомоло свои мысли в несколько педантичной манере, ему приходилось пользоваться словами, которые могли сказать больше, чем говоривший.

Сосредоточившись на образе вождя Акомоло, я сел за пишущую машинку. Поработал два часа, затем встал, пошел на кухню за кофе. По пути назад я заметил записку Шартелля: «Я в городе. Вернусь в 4.30 или 5».

Я вновь сел за машинку. Речь писалась легко, и у меня в ушах звучал голос Акомоло. Это помогало. Я напечатал двадцать страниц за пять часов. Еще полчаса я редактировал текст. С готовой речью я вернулся в гостиную. Шартелль сидел, вытянув ноги, с высоким бокалом в руке.

— Как город? — спросил я.

— Стоит.

— Что вы пьете?

— Чай со льдом. Я заглянул в наш единственный супермаркет и купил пачку растворимого чая, — он поднял руку, предупреждая мой вопрос. — Не волнуйтесь, юноша, я сохранил верность фирме. Я купил марку, которую она рекламирует. Затем приобрел у уличной торговки свежей мяты, проскользнул на кухню, пока Самюэль почивал после ленча, и налил полный кувшин. Хотите бокал?

— Я налью сам. Куда вы его поставили?

— Присядьте, юноша, отдохните. Я слышал стук машинки и не стал вас отрывать, — Шартелль прошел на кухню и принес бокал чая. — С мятой.

Я попробовал.

— Неплохо. Вы хотите прочесть? — Я протянул ему сообщение для прессы и Речь.

Я не встречал человека, читающего так же быстро, как Шартелль, хотя некоторые мои знакомые осиливали три, а то и четыре страницы в минуту. Я написал двадцать страниц. На их чтение вслух в нормальном темпе ушло бы пятьдесят минут. Вождь Акомоло с его размеренной манерой прочитал бы ее за час с небольшим. Шартелль уложился в три минуты. Отложив последний лист, он восхищенно покачал головой.

— Вы прекрасный писатель, Пит. Я таки слышал "п" нашего дорогого вождя. И начало очень хорошее.

— А что вы скажете о сельскохозяйственном разделе?

— План прямых дотаций изложен у вас гораздо четче, чем в бумагах дока Диокаду. Вы написали столь ясно и просто, что его может понять каждый, кто знает английский язык. Чертовски хорошая Речь, Пит. Одна из лучших, что мне приходилось читать.

— Благодарю. А где вы научились так быстро читать?

— Когда я жил еще с отцом, он довольно пристально следил за биржей. Подписывался на все газеты и журналы с финансовыми страницами: «Уолл-стрит Джорнэл», «Джорнэл оф Коммерс», «Баррон'с», «Нью-Йорк таймс», «Чикаго трибюн» и так далее. Моя работа состояла в том, чтобы прочитать эти страницы и вырезать то, что могло представить интерес. Но я не успевал их прочесть. И тут мне попалось на глаза объявление: «Как научиться читать быстрее и лучше за десять уроков». Я подписался на полный курс и в результате мог одолеть «Таймс» за десять минут. На ней я практиковался, прочитывая практически каждое слово.

— И понимали смысл?

— Сначала не очень, но постепенно дело шло все лучше и лучше. А теперь никаких проблем.

— Как же вы это делаете?

— Все очень просто. Вы начинаете читать вниз по диагонали, слева направо, и скоро вам удается охватить взглядом всю страницу. Иногда это весьма удобно, если, к примеру, нужно познакомиться с планом предвыборной кампании соперника, пока их везут в лифте из штаб-квартиры на пятнадцатом этаже к копировальным машинам на четвертом.

— Могу представить.

С привычным визгом тормозов у крыльца остановился «ягуар ХК-Е». На левом сиденье стояла сумка с клюшками для гольфа. Дженаро, в ветровке с глубокими вырезами под рукавами, чтобы не мешала замаху, в тонкой зеленой водолазке и брюках из плотной хлопчатобумажной ткани, взлетел по ступенькам, скинул на крыльце ботинки с шипами и вошел в гостиную. Его лицо сияло.

— Тридцать два удара на девять лунок!

— Неплохой результат, — похвалил я его.

— Тридцать один — рекорд клуба. На днях я его побью.

— По-моему, вам жарко, Дженаро, — заметил Шартелль. — Снимите ветровку и дайте ее мне.

— Благодарю, — Дженаро отдал ветровку Шартеллю, тот прошел в столовую и повесил ее на спинку стула.

— Я опять к чаю?

— Да, Самюэль уже возится на кухне, — ответил Шартелль.

— Если вы сможете уговорить его принести мне холодного пива, я дам вам полный отчет о проделанной работе.

Самюэль принес чай. Шартелль, с извиняющейся ноткой в голосе, попросил бутылку холодного пива для вождя Дженаро.

— Да, са, — без энтузиазма ответил Самюэль.

Отхлебнув пива, Дженаро удовлетворенно выдохнул, рыгнул и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Диокаду приедет с минуты на минуту. Как обычно, ему нужно захватить с собой какие-то бумаги. Но я могу начать и без него, — он достал из кармана брюк маленькую записную книжицу.

— Первое, веера. Я провел час с министром экономического развития и его постоянным секретарем. Пятнадцать минут ушло на то, чтобы они прониклись идеей. Еще сорок пять я убеждал министра, что в его родной деревне невозможно изготовить столько вееров. Заказы уже распределены и будут готовы в конце следующей недели.