Честный вор, стр. 5

Детектив Дил набрал номер и передал мне трубку. После десятого звонка на другом конце провода раздался сонный голос Грина: «Слушаю».

– Это Сент-Айвес, – представился я. – Меня арестовали.

– О боже, сейчас же четыре утра.

– Если ты не проснешься, то будет пять, а я по-прежнему останусь за решеткой.

Последовало короткое молчание.

– Хорошо, я проснулся, – бодро продолжал Грин. Вероятно, жена окатила его ведром холодной воды, – Где ты?

– Десятый полицейский участок на Двадцатой улице.

– В чем тебя обвиняют?

– В убийстве и грабеже.

– О господи, – простонал Грин, – Что случилось?

Я коротко обрисовал ситуацию.

– Что ты им сказал?

– Мои имя и адрес.

– Ну ладно. Мне надо кое-кому позвонить, и на это уйдет время. Я не хочу, чтобы имя моего клиента связывалось с этой историей. Так что тебе придется побыть в участке еще пару часов.

– Мне тут не нравится, – ответил я.

– Я постараюсь приехать как можно быстрее.

– Постарайся, – и я повесил трубку.

– Вы хотите позвонить кому-то еще? – спросил детектив Дил.

– Нет, – я отрицательно покачал головой.

Меня отвели в какую-то маленькую комнатку с двумя столами и четырьмя стульями, закрыли дверь и, казалось, забыли обо мне. К счастью, мне оставили сигареты и, закурив, я задумался об Абнере Прокейне, воре, ведущем дневник.

Не так уж много людей подозревало, что Абнер Прокейн – вор. Несколько детективов, но они не смогли ничего доказать и махнули на него рукой. Воры, с которыми я сталкивался, работая в газете, но их слова никто не воспринимал всерьез.

Когда я объяснил Грину, почему считаю Прокейна лучшим вором Нью-Йорка, тот пожал плечами.

– Слухи. Это все, чем ты располагаешь. Только слухи.

– Иногда репортеру достаточно и этого.

– Сейчас ты не репортер.

– Но я узнал о его существовании, когда работал в газете.

– Тем не менее, ты не написал о нем, не так ли?

Я оставил его шпильку без ответа.

– А если он вор, ты бы все равно представлял его интересы?

– Я знаю его финансовое положение. Этот человек не может быть вором.

– Но все-таки?

– Каждый гражданин имеет право на юридическую защиту, – ответил Грин, поджав губы. – Разумеется, я стал бы его адвокатом.

– Тогда я стану его посредником…

Впервые я услышал об Абнере Прокейне лет семь назад, когда Билли Фоулер решил тряхнуть стариной и попробовать свои силы на новейшем стенном сейфе. Там лежали двадцать пять тысяч долларов, о которых хозяин кабинета, врач-отоларинголог, «забыл» сообщить налоговому управлению. Билли без труда открыл сейф, но не успел налюбоваться добычей, как у него начался сердечный приступ. Рано утром доктор нашел его лежащим на полу у открытого сейфа. Он предпочел не обращаться в полицию, а отвез Билли в ближайшую больницу. А Билли, в свою очередь, обещал никому не говорить о содержимом сейфа.

Это была одна из тех историй, которые не публикуются в газетах, и Билли, чувствуя мое разочарование, спросил, запахнув больничный халат: «А почему бы тебе не написать об Абнере Прокейне?»

– Кто это?

– Я тебе ничего не говорил, понятно?

– Разумеется. Так кто он такой?

– Лучший вор города, вот кто. А может, и всего мира. И знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что крадет только деньги и никогда не попадается. Но я тебе ничего не говорил, хорошо?

– Хорошо.

Потихоньку я начал наводить справки, и вскоре старик Крайвен, до сих пор гордящийся тем, что помогал Френку Норфлиту в знаменитом ограблении универмага в Денвере в тридцатых годах, заявил, что, по его мнению, Прокейн украл больше пяти миллионов.

– Ты представляешь, сколько это денег? – заключил он, но пропустив еще по паре стопочек, мы оба пришли к выводу, что сумма несколько преувеличена.

Один бывший вор, ударившийся в религию, подтвердил, что слышал об этом несчастном грешнике и даже молился за спасение его души.

Но если слухи, касающиеся Прокейна, поражали многообразием красок, то факты оказались удивительно бесцветными и сухими.

Он родился в Нью-Канаане, штат Коннектикут, в 1920 году, в 1941 получил диплом инженера, в 1943 был призван на военную службу и послан в Европу, в 1945 демобилизовался в Марселе и прожил там больше года. В конце 1946 он вернулся в Нью-Йорк и женился на Вилметте Фоулкс, которая пять лет спустя погибла в авиационной катастрофе. В связи с этим печальным событием имя Прокейна первый и последний раз попало на страницы нью-йоркских газет.

Его ни разу не арестовывали, он никогда не работал. Жил Прокейн в собственном доме, в восточной части Семьдесят Четвертой улицы. За порядком следила приходящая домработница-негритянка. Уик-энды Прокейн проводил на принадлежащей ему ферме в Коннектикуте. Номер его городского телефона не значился в справочнике, на ферме телефона не было совсем.

Как-то днем, спустя шесть месяцев после разговора с Билли, я пил пиво с Сеймуром Райнсом, вышедшим на пенсию манхаттанским детективом, и Говардом Кэллоу, старшим инспектором крупной страховой компании. Когда мы исчерпали все темы, я упомянул Абнера Прокейна.

– Я слышал, что он – вор.

– От кого? – хмыкнул Райнс.

– От других воров.

– Они ничего не знают. Держу пари, они не смогут назвать ни одного его дела.

– Я смогу, – вмешался Кэллоу.

Райнс пристально посмотрел на него и кивнул.

– Ты, наверное, сможешь.

– О чем вы говорите? – спросил я.

– Примерно пять лет назад один сенатор заключил договор с нашей компанией, – ответил Кэллоу – Так вот, каким-то образом у сенатора оказалось сто тысяч долларов наличными. Он хранил их в чемодане в своей квартире в Вашингтоне. И как-то раз Прокейн стучится к нему в дверь, под дулом пистолета ведет к стене, защелкивает наручники на руке сенатора и батарее, вставляет ему в рот кляп, открывает шкаф, достает чемодан с деньгами и уходит. Через пару часов служанка находит сенатора и вызывает полицию. Сенатор звонит нам, чтобы узнать, покроет ли страховка сто тысяч наличными. Мы интересуемся, упомянуты ли эти деньги в договоре. Он отвечает, что нет, потом начинает что-то мямлить и говорит, что, возможно, у него украли меньшую сумму. Короче, в полицейском протоколе записано, что грабитель унес двести долларов и чемодан.