Схватка с кобрами, стр. 23

Наконец Сара закончила дела с мясником и, виновато улыбаясь, вышла вместе с Роз на шумную полную запахов улицу. В голове по-прежнему крутились мысли о Хайде и о том, для чего она здесь. "Пакистанские генералы", говорил Хайд, пересказывая полученные от Касса сведения, "Строгие мусульмане".

Но количество заказываемых мяса и овощей, рыбы и фруктов, и это, когда дела идут хуже некуда, когда всего постояльцев она да двое пожилых американцев... ей не понравилось, с какой легкостью у нее возникают подозрения! У лавки зеленщика она обезоруживающе улыбнулась Саре. Мимо проехал рикша с нагруженной доверху тележкой. Сринагар был насыщен угнетавшими ее запахами. Она еще острее чувствовала себя виноватой. Озадачив Сару, но не вызвав подозрений, покачала головой. Здесь тебе не добрые самаритяне, оправдывалась она. Хайд сказал, что Касса подставили и ему угрожает опасность, – и она, надо же, согласилась быть у него на побегушках, пока он не сможет приехать сюда сам! Черт тебя побери, Хайд, лучше бы тебе не пришло в голову взвалить на меня такую работу...

– Да, – рассеянно пробормотала она, глядя на выставленные красивые вазы из папье-маше, на которые указывала Сара. Она дежурила на "телефоне доверия", помогала в центре спасения животных, вступила в "Международную амнистию", направляла письма, когда не могла лично участвовать в маршах протеста, – и все потому, что была оптимисткой, не желающей верить в людскую злобу! Хайд всегда ее в этом упрекал. Вот и теперь ее хуже болей в животе мучили и подозрения в отношении Сары, и зияющая брешь на месте взорванного несколько дней назад магазина. Мухи, вьющиеся над разорванным на куски псом, останки которого никто не удосужился убрать. – Да... – повторила она с таким видом, что Сара, прищурившись, внимательно посмотрела на нее. – Извините... голова разболелась, – объяснила она слабым голосом.

Она действительно была наивной – но, по крайней мере, не циничной. В этом вся трудность. Они вышли на улицу пошире с магазинами почище и витринами поярче. По-прежнему давили низкие облака, но не так ужасно, как в узкой щели, из которой они только что выбрались. Ей хотелось помогать людям, мир не безнадежен... не то что мир Хайда, населенный врагами, а не родственными душами. Вот что она ненавидела в его работе и что теперь ее просят делать. Хвататься за ощущение, как за факты, истолковывать вещи, будто они от Бога и навечно высечены в камне; судить о людях по взгляду, шепотом произнесенному слову или случайной гримасе.

Конечно, было бы довольно просто отмахнуться от всего, чего хотел или подозревал Хайд, и ограничиться только высоким покровительством Сары да нелегким делом прижиться в Сринагаре... если бы не эти двое. Один у лавки зеленщика рядом с женщиной с корзиной карпов, когда она смотрела из окна мясной лавки; другой светлой тенью у опаленной пожаром стены. Оба пристроились позади вскоре после того, как они с Сарой появились на ведущей от ее дома дорожке, и следовали за ними в пятидесяти ярдах по покинутой туристами торговой набережной. Сара обещала поводить по магазинам сувениров, но увлеклась закупками зелени и мяса. Но это бы еще ничего, хотя она сама призналась, что за этим и отправлялась. Проблемой были эти двое мужчин.

Они шли следом, останавливаясь, двигались дальше в ритме их похода по магазинам. Рослые, горбоносые, в костюмах. Темноглазые, бесцеремонные. Роз не решалась определить национальность, но в лавке мясника-мусульманина из головы не выходил Пакистан. И еще одно странное обстоятельство. Мужчины за ними следили, но, казалось, в тоже время охраняли. Так что мир Хайда сомкнулся у нее над головой, и она тонула в подозрениях, не в состоянии справиться с нервами. Они следовали позади и, когда женщины, лавируя между рикшами, запряженными в тележки ишаками, изрыгающими дым автобусами, вышли на одну из главных торговых улиц. В одной из витрин мясные туши, рядом свитера из козьей шерсти, далее парфюмерия, специи, талисманы. Роз оглянулась на магазин кожаных изделий, где предлагались на заказ замшевые пальто по пятьсот рупий и туфли еще дешевле. Соблазняли итальянские рекламные плакаты. Только здесь подлинные копии... Мужчины остановились ярдах в сорока, один закурил, другой развернул газету. Никакой попытки прятаться. Она внезапно повернулась к Саре...

...смотревшей мимо Роз на мужчин. Сара на мгновение подозрительно прищурилась, но тут же расслабилась. Толстая скучная женщина. Роз не в счет.

Но Сара знала, что мужчины там, знала, что они должны быть там.

– Никогда не отличались хорошим качеством, – кивнула она на витрину магазина кожизделий. – Сваливались с плеч или с ног при первом похолодании... думаете, теперь лучше?

Наигранно рассмеявшись, Сара тряхнула головой.

– Редко встретишь. Если вы серьезно, то устрою кое-что получше... но не здесь.

Она прошествовала дальше, Роз покорно двинулась следом.

В конце улицы открывались горы и ограниченный зданиями уголок озера; скорее, блестящий ломоть пирога, нежели водная гладь. Потом улица исчезла, на ее месте возникло дрожащее марево, медленно раздувающееся и разваливающееся на части. Два здания начали заваливаться в сторону улицы, женщин ударило воздушной волной, полетели первые стеклянные осколки, а звука взрыва все не было слышно...

5

Репортаж

Пройдя мимо крошечной мечети, жена Лала вошла в дом. Стоя на другой стороне Деш Банду, Хайд видел, как она скрылась за узкой дверью, и через несколько мгновений яркое сари мелькнуло в одном из окон. Задержалась и, поцеловав пожилую женщину, вероятно, мать или свекровь, упорхнула дальше. Чугунной рукой давило полуденное солнце, слабый горячий ветер гонял по оживленной улице клубы бензиновых паров.

Хайд потерял Лату Лал в толпе спешащих на обед служащих на узкой кривой улочке вблизи Чандни Чоук. Свидетелями его позорного провала стали высокомерные купола мечети Фатехпури и издевательские афиши кинотеатра. Женщина никак не могла подозревать, что за ней следят, должно быть, произошла простая случайность. Как бы то ни было, результат один – она ускользнула, когда он был уверен, что находится поблизости от убежища Лала. Изрытая клубы дыма и непрерывно гудя сиренами в неизбежных пробках, мимо проезжали похожие на старые модели "моррис-оксфорда" древние "хиндустан-амбассадоры". Редкие "мерседесы" и другие импортные машины, набитые пассажирами старые автобусы, вклинивающиеся в малейшую щель рикши и запряженные буйволами повозки. Сердито или безнадежно взмахивающие, как семафоры, руки – неотъемлемый ритуал при езде по городу. Хайд откусил последнюю "самосу", смакуя треугольный пирожок с приправленными соусом карри овощами. Купил у лотошника за углом, где убивал время в ожидании ее возвращения.

В гостинице проверяли. Как сообщил портье, его подложный паспорт забрали на проверку в полицию. Не страшно – паспорт выдержит любую проверку, и, кроме того, у него на всякий случай был еще один, – но это означало, что поиски его активизировались, приобрели срочный характер, тогда как сам он с утра ни на шаг не приблизился к Лалу.

Вытерев губы бумажной салфеткой и выбросив бумажную тарелку в переполненную мусорную урну, двинулся по Деш Банду. Насколько он мог судить, за домом не наблюдали, но полуденная дремотная атмосфера действовала на нервы. Обходя безногого нищего, бросил в чашку несколько рупий; они угрожающе застучали, будто первые капли грозы по железной крыше. Он слишком открыт, слишком незащищен. Требовалось поговорить с Шелли, хотя бессмысленность такого разговора ясна заранее. Шелли, по всей вероятности, проглотил официальную версию и прикажет ему убраться из Дели – все расходы, естественно, будут оплачены.

В дневном выпуске одной из англоязычных газет снимок его собственной персоны – паспортная фотография неряшливого безликого человека, выдававшего себя за мидлендского кузена Касса. Подозревается в торговле наркотиками. Забавно, наверное, тем, что производят В.К.Шармар и его братец. Прошел мимо газетного киоска. С передней полосы конгрессистской вечерней газеты на него глазел Шармар. Слегка удивленное выражение, будто узнал проходящего мимо Хайда. Такая же фотография, но с английским текстом, поразившим его настолько, что он остановился. Изложение речи Шармара. Мы – нация предпринимателей, которым не дают подняться изжившие себя национализированная промышленность и устаревшие учреждения... государственные банки, государственные предприятия. Другие партии представляют прошлое – Конгресс принадлежит будущему. Валяй, приятель. Врет с размахом. А может быть, этот подонок всерьез...