Собрание сочинений в десяти томах. Том 9, стр. 89

Президент Бурмистерской палаты. Государь, дела-то наши плохи, народишко-то от войны обеднел, товаришки-то у нас залеживаются, хлебец-то, льняная кудель, кожи-то в амбаришках гниют.

Петр. Ах вы, убогие…

Президент. Изубожили, государь…

Петр. На сей случай я из Питербурха англичанина привез. (Показывает на Блека, появившегося вместе с Шафировым в глубине.) Вон он – ясный сокол. Такие у него прожекты – рот разинешь. Хочет взять на откуп и леса, и промыслы рудные, и торговлю. Купец – широкий. И деньги дает наличные, сколько нам нужно… Вот, подумаю, пожалуй, да все ему и отдам… А то вы – люди бедные…

Свешников. Мы – люди бедные?

Президент. Мы – люди бедные?

Свешников. Сколько тебе надо денег?

Петр. Миллион, завтра же.

Свешников. Два миллиона даем… Не русские мы люди? Купцы! Отечеству два миллиона – даем?

Купцы. Даем.

Свешников. Прикажи позвать дьяка, государь, пусть пишет расписки… Без англичанина, своими силами справимся.

Петр. Спасибо, купцы… Мой залог – вот он. Алексей, встань. Я умру – он отдаст.

Картина пятая

Полтава. Холм. Палатка Петра.

У палатки – Петр, Меншиков и Шереметев с подзорными трубами. Под холмом – преображенцы в боевом строю. Гром пушечной стрельбы. Реплики Петра и Меншикова отрывисты, приподняты.

Меншиков. Короля на руках поднимают. Раненый. Нога обвязана.

Петр. Непобедимый Карл! Коль ты славен, Карл, Карл…

Меншиков. Короля выносят вперед войска.

Шереметев. Двинулись конные полки. Помогай нам бог…

Петр. Вот они, непобедимые в свете шведские рейтары! [80]

Меншиков. Как несутся, дьяволы… Прямо на наши середние рогатки… В лоб бьют, сволочи…

Шереметев. Прорвут рогатки, государь. Надо подсобить.

Петр. Нет… Еще не время… Пускай сия страшная кавалерия захлебнется кровью на наших рогатках.

Меншиков. Наши-то, наши… Как снопы, кидают шведов… Ох, шведы напирают здорово… Ох, и драка!

Шереметев. Прорвали первую линию… Помогай нам бог…

Петр. Дым, – ничего не видно. Дым!

Ягужинский. Восемь рейтарских полков атакуют наш центр… Ингерманландский, Псковский и Новгородский полки бьются насмерть… Более половины наших порублено…

Петр. Сколь глубоко пробились шведы?

Ягужинский. Проломили рогаток все три ряда… Бьемся у самых редутов.

Петр. Редуты не отдавать!.. Редуты держать до последнего. Сие важней всего… Ступай в бой.

Ягужинский. Есть, государь. (Уходит.)

Петр. Фельдмаршал, ступай – держи оба фланга несокрушимо. Пусть шведы нажимают на центр. Пусть дойдут до редутов. Тогда – общее наступление. Окружай. Центр буду держать я… Ступай.

Шереметев. Будет исполнено, государь. (Уходит.)

Меншиков. Мин херц… Сил нет больше глядеть… Дозволь ударить…

Петр. Вся шведская кавалерия на рогатках… Заносчив ты, Карл! Замысел ясен его – пробиться сквозь центр к нашим главным силам… (Меншикову.) Ступай… Заходи всеми конными полками со стороны Полтавы в тыл… Бейся, не щадя живота…

Меншиков. Будет сделано… Трубачи! (Уходит.)

Поспелов. Король с пешими полками идет в прорыв рогаток на редуты… Нужна подмога…

Петр (швыряет трубку, вынимает шпагу, сходит с пригорка). Сыны России, сей час должен решить судьбу отечества. Не помышляйте, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за отечество… Порадейте, товарищи. Отечество вас не забудет…

Федька (из строя). Порадеем, Петр Алексеевич. Не выдавали и теперь не выдадим.

Петр. Не отдадим редутов. Вперед!

Шереметев. Люди! Кто здесь живой? Солдаты… Бегите ж… Удержите государя… Берите под уздцы его коня… (Садится на разбитый лафет.) Корпии мне, корпии… [81]

Рви кафтан, прикладывай… Солдаты! (Встает.) Выручайте Петра Алексеевича, – на нем кафтан прострелен и шляпа сбита, рубится как простой солдат… За мной… (Уходит.) Шум боя. Поспелов и Федька ведут пленных генералов.

Федька. Идите расторопнее, дьяволы криворылые, к палатке идите, по-русски вам говорят.

Поспелов. Ты с ними человечнее говори, – чай, прославленные во всем свете генералы.

Федька. Человечнее! А наших они сколько по-клали…

Ягужинский (с поднятой шпагой). Победа! Победа! Шведы бегут! Король бежит! Победа!..

Преображенец. Куда знамена класть? Сюда, что ли?

Трубы. Крики. Входят Петр и Шереметев.

Петр (солдатам). Победа! Победа! Воины России… Сыны отечества… Чады мои возлюбленные… Без вас государству, как телу без души, жить невозможно. Вы, любя отечество, не щадили живота своего и на тысячи смертей устремлялись безбоязненно. Воины России, храбрые ваши дела никогда не забудут потомки!

Меншиков. Виктория, виктория! Армии шведской более нет. Порублена! Сволочи, упустили короля. Король ушел за реку…

Петр. Черт с ним, догоним… Победа, победа, Данилыч! Вот они, превеликие в свете, прославленные генералы: граф Реншельд, граф Пипер, принц Вюртембергский, генерал Шлиппенбах, генерал Гамильтон… Плакать будете завтра, нынче празднуем викторию. Данилыч, отдай им шпаги. Зови в шатер… Трубачи, труби победу!.. (Выхватывает у трубача трубу, трубит.)

Картина шестая

Палаты Буйносова в Москве. Сидит Мишка в нарядном европейском платье. Около него – Авдотья. У дверей – Абдурахман.

Авдотья. Какой ты стал щепетный, [82] будто стал длиннее, поджарый стал.

Мишка (зевает). Зёр шмуциг хир, ин Москау. [83]

Авдотья. Чего, сынок?

Мишка. Скука, грязища у вас в Москве. Тараканы в щелях, хоть бы вы на стенку зеркало, что ли, повесили.

Авдотья. Да ты отдохнул ли с дороги-то, сокол ясный? Сколько же ты ехал от Амстердама-то? Чай, месяц, а то и более?

Мишка. Зехс вохен.

Авдотья. Чего?

Мишка. Фу ты, ну, зехс вохен… Шесть недель. Ну, разучился я по-вашему – русиш шпрехен. (Абдурахману.) Не скаль зубы, дурак.

Авдотья. Вот и сестры твои, Антонида с Ольгой, тоже все по-заграничному стараются, да чего-то плохо выходит, язык у них, что ли, не повинуется.

Мишка. Где им, кобылам московским. В Ганновере с неделю отдыхал в трактире да в Берлине отдыхал.

Авдотья. В трактире?

Мишка. Ку, а где же еще!.. Там любой трактир почище ваших палат. Всякие фрейлены, в чепчиках, – бите, бите, такие любезные, и тебе нальют и тебя уложат.

Авдотья. Кто же это – фрейлены, Миша?

Мишка. Ну, девки ихние. (Зевает.)

Авдотья. Миша, чадо родное, да ты там не спутался ли с кем?

Мишка. Этого я еще не понимаю, мамаша.