Афоризмы, стр. 439

Второй закон Паркинсона: Расходы стремятся сравняться с доходами.

Дело тем важнее и сложнее, чем больше времени на него отпущено.

Для репутации важен размах, а не итог.

Если число сотрудников превысило тысячу, учреждение замыкается на себя, а внешний мир становится понятием иллюзорным.

Любой работник начинает терять хватку за пять лет до достижения пенсионного возраста, чему бы этот возраст ни равнялся.

Люди перестают развиваться, как только начинают размножаться.

Отсрочка – самая неприятная форма отказа.

Работа заполняет все отведенное на нее время.

Серьезным может быть всякий, но чтобы забавлять, нужен ум.

Только очень богатый человек может позволить себе жить, как богатый.

Человек, не ставший начальством к 46 годам, никогда уже ни на что не пригодится.

Чиновник множит подчиненных, но не соперников.

Число чиновников растет независимо от объема работы.

Чрезмерный запас времени часто говорит о несобранности человека.

Бертран Рассел

Бояться любви – значит бояться жизни, а тот, кто боится жизни, на три четверти мертв.

В демократии честный политик может быть терпим, только если он очень глуп. Ибо лишь очень глупый человек может искренне разделять предрассудки большей половины нации.

Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров.

Вот здесь, на этой полке, у меня, стоит Библия. Но я держу ее рядом с Вольтером – как яд и противоядие.

Всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать.

«Вы бы отдали жизнь за свои убеждения?» – «Разумеется, нет. В конце концов, я ведь могу и ошибаться».

Даже если все держатся одного мнения, все могут ошибаться.

Действительно возвышенные умы равнодушны к счастью, особенно к счастью других людей.

Диагностика достигла таких успехов, что здоровых людей практически не осталось.

Едва ли Симеон-столпник был бы совершенно доволен, узнав о другом святом, который простоял еще дольше на еще более узком столпе.

Зависть – вот фундамент демократии.

Из всех видов осторожности осторожность в любви наиболее губительна для настоящего счастья.

Книга должна быть либо ясной, либо строгой, совместить эти два требования невозможно.

Когда мы думаем о человечестве, мы имеем в виду прежде всего самих себя; неудивительно, что мы ставим человечество так высоко.

Лишь очень немногие могут быть счастливы, обходясь без ненависти к каким-либо лицам, народам или верованиям.

Любовь – это главный способ бегства от одиночества, которое мучит большинство мужчин и женщин в течение почти всей их жизни.

Люди со склонностью к мегаломании отличаются от людей, склонных к нарциссизму, тем, что хотят быть скорее могущественными, чем привлекательными, – чтобы их скорее боялись, чем любили. К этому типу относятся многие сумасшедшие и большая часть известных нам из истории великих людей.

Мир, в котором мы живем, может быть понят как результат неразберихи и случая; но если он является результатом сознательно избранной цели, то эта цель, видимо, принадлежит врагу рода человеческого.

Мнения среднестатистического человека гораздо менее глупы, чем они могли бы быть, если бы каждый такой человек думал поодиночке.

Многие готовы скорее умереть, чем подумать. Собственно, так оно и выходит.

Мышление требует усилий и подготовки. Политики слишком заняты составлением речей, чтобы мыслить.

Наука – то, что мы знаем, философия – то, чего мы не знаем.

Наши великие демократии все еще склонны считать, что глупый человек скорее окажется честным, чем умный, а наши политики извлекают выгоду из этого предрассудка, выставляя себя еще глупее, чем создала их природа.

Не старайся избегать искушений: со временем они сами начнут тебя избегать.

Ненавидеть врагов легче и увлекательнее, чем любить друзей.

Нет ничего более утомительного, чем нерешительность, – и ничего более бесполезного.

Никто не сплетничает о тайных добродетелях других людей.

Нищие не завидуют миллионерам – они завидуют другим нищим, которым подают больше.

Патриоты всегда говорят о готовности умереть за отечество, и никогда – о готовности убивать за отечество.

Плохие философы, возможно, имели некоторое влияние, хорошие – никакого.

Правда – это то, что каждый из нас обязан рассказать полицейскому.

При демократии дураки имеют право голосовать, при диктатуре – править.

Сочетание жестокости с чистой совестью – предел мечтаний моралистов. Вот почему они придумали ад.

Страх – главный источник предубеждений и один из главных источников жестокости.

Те, кто несчастлив, и те, кто плохо спит, привыкли этим гордиться.

Тот, кто действительно имеет авторитет, не боится признать свою ошибку.

Убежденность, что ваша работа необычайно важна, – верный симптом приближающегося нервного срыва.

Увы, так уж устроен свет: тупоголовые твердо уверены в себе, а умные полны сомнений.

Умереть за свои убеждения – значит придавать слишком большую цену предположениям.

Философия – это когда берешь нечто настолько простое, что об этом, кажется, не стоит и говорить, и приходишь к чему-то настолько парадоксальному, что в это просто невозможно поверить.

Чистая математика – это такой предмет, где мы не знаем, о чем мы говорим, и не знаем, истинно ли то, что мы говорим.

Чтобы стать долгожителем, нужно тщательно выбирать своих предков.

Этика – это попытка придать всеобщую значимость некоторым нашим желаниям.

Я так занят, что был вынужден перенести дату своей смерти.

Скука – серьезная проблема для моралиста, ибо со скуки совершается по крайней мере половина всех грехов человечества.