Затерявшиеся в космосе, стр. 4

Глава 3

Чистый кислород, шипя, заполнял камеру, а мигающая лампа сообщала о том, что можно выйти.

Доли секунды понадобились Жоржу Маогану, чтобы восстановить в сознании все, что произошло с кораблем и командой в последние часы на Алоните-2 и сразу после взлета. Пока легкие заполнял воздух, в памяти вставали картины гибели планеты и их поспешного бегства. Коммодор встряхнулся и нетерпеливо нажал на ручку люка своей камеры.

На корабле все было спокойно. Коридоры, по которым спешил Маоган на свой командный пост, были залиты ровным голубым светом. Свое рабочее место коммодор нашел в полном порядке и только оплавленный след на урдилоксе иллюминатора говорил о том, что корабль начал переход в самую последнюю минуту.

Маоган все еще был в комбинезоне, украшенном серебряным трезубцем. Такая одежда была необходима при нахождении в камерах. Он направился в гардероб, где висела его форма. Переодевшись, он надел фуражку с галунами – отличие его чина и медленно приблизился к иллюминатору. Увиденное ошеломило его.

Сначала он решил, что, возможно, у урдилокса изменилась структура, и он стал непрозрачным. Коммодор не мог ничего различить снаружи. Ни малейшего отблеска какой-нибудь звезды или далекой галактики. Жоржу Маогану и прежде доводилось попадать со своим кораблем в зловещие межгалактические просторы, но всегда присутствие далеких миров, мигающих, как далекие маяки в бесконечном пространстве, придавало ему уверенности.

Потом он подумал, что, может быть, этот иллюминатор выходит в пустую часть пространства, и направился к противоположному. Но повсюду не было ничего, кроме полнейшей непроницаемой тьмы.

Он вернулся на пост и включил камеры внешнего обзора. Все та же абсолютная пустота заполнила экраны. Это было невероятно. Он подумал, что и телевидение вышло из строя. С нервозностью, необычной для человека его закалки, Маоган включил все приборы, служившие кораблю глазами и ушами. По укоренившейся привычке он считывал ответы вслух:

– Прямо обзор – 0.

– Телевидение – 0.

– Радиотелескоп, – он заколебался, – 0. Щелчком он сдвинул фуражку на затылок.

– Это невозможно! Весь белый свет сошел с ума! Он продолжил свои исследования.

– Магнетометр – ответ – 0.

– Внешний термометр – абсолютный 0.

– Ноль, ноль, ноль! – закричал он. – Везде только ноль!

В первый раз за долгие годы ему жутко захотелось курить и он пожалел, что на корабле нет ни одной сигареты. Подумав несколько секунд, он решительно направился к выходной камере.

Скафандры находились в боксах внутри шлюзовой камеры. В окружавшей его со всех сторон тишине Маоган натянул свой скафандр, проверил, работают ли ракеты индивидуального двигателя. Тщательно осмотрел крепление кабеля, соединяющего скафандр с кораблем. Закончив все приготовления, он вошел в люк, который почти не пострадал при взлете, и провалился в пустоту.

Маоган был старым космическим волком, и никогда ни при каких обстоятельствах хладнокровие, здравый смысл и ясность мышления не покидали его. Это был первый случай, когда, выбравшись наружу, он чуть не завыл от тоски, охватившей его.

Впечатление от пустоты, полнейшего отсутствия жизни было настолько невыносимо, что Маоган, объятый паникой, через несколько секунд потянул за кабель и вернулся в шлюзовую камеру.

Он стянул с себя скафандр, надел форму и вернулся на центральный пост. Маогану теперь все было ясно. "Алкиноос", запущенный при отлете по произвольной траектории, затерялся в бесконечности. Он заблудился в пространстве, а, возможно, и во времени.

Раздался звук шагов, и в центральную рубку вошел Роллинг. Как и полагалось, он был разбужен через полчаса после пробуждения командира корабля.

Когда штурман вошел в рубку, с его лица еще не сошло то рассеянное выражение, которое обычно бывает после выхода из анабиоза. Но, увидев Маогана на своем посту, он радостно улыбнулся.

– Ну как, коммодор? Можно сказать, дело было жаркое, но мы выиграли.

Маоган обернулся и несколько секунд разглядывал Роллинга молча. Потом, тяжело вздохнув, произнес:

– Старина, кажется, нам не до шуток. Боюсь, что мы можем считать себя на том свете.

Вот уже два часа коммодор и штурман пытались хоть как-то прояснить ситуацию, в которую они попали. Электронный мозг неустанно поглощал горы вводимой в него информации, но ответ каждый раз выдавал один и тот же: "Расчет сделан быть не может, необходимы координаты места отлета".

Посовещавшись, они решили не будить ни членов экипажа, ни шахтеров до тех пор, пока не найдут какое-либо приемлемое решение. Но чтобы найти выход из этого тупика, электронному мозгу требовались корректно поставленные условия, а именно этого они сделать не могли.

Маоган снова включил климатизатор, и оба они принялись за работу, засучив рукава. Роллинг, только что закончивший подъем гигантского зеркала оптического телескопа, повернулся к Маогану.

– Это наш последний шанс, Жорж!

С помощью рукоятки коммодор медленно и очень осторожно раскрыл купол обсерватории корабля. Нужно было быть очень внимательным при обращении с внешними приборами, сильно пострадавшими при взлете. Жара, различные виды радиации, фактор "Ф" – все это разрушающе действовало на броню, которая стала хрупкой, как стекло.

– Купол раскрыт, – объявил Маоган. Послышался шум мотора телескопа. Роллинг не стал

восстанавливать прямой обзор, а сразу начал запись на сверхчувствительную кассету. При этом Маоган поворачивал корабль так, чтобы телескоп мог охватить все пространство вокруг корабля.

Как только осмотр закончился, Роллинг снял кассету и вставил ее в анализатор.

– Коммодор, есть свечение! У нас появились данные для электронного мозга!

Индикаторы подтверждали свечение, прибор работал, и оба космонавта с тревогой ждали появления перфокарты, которая должна была вынести приговор.

Жизнь или смерть будут записаны на ней простыми знаками. Машина, просчитывающая варианты с невероятной скоростью, на этот раз, казалось, не закончит никогда.

Когда же, наконец, выползла узкая полоска бумаги с результатами анализа, Маоган и Роллинг переглянулись. Ни один из них не решался взять ее первым.

Тогда Маоган протянул руку.

– Ну? – затаив дыхание, одними губами промолвил Роллинг.

– Можно сказать, что мы находимся в пространстве между двумя галактиками, – произнес Маоган сдавленным голосом. – Только какая-то дьявольская энергия могла нас забросить в такую невообразимую даль. Даже время кажется спутанным и уменьшенным.

Снова воцарилось молчание.

– Самое близкое галактическое скопление расположено на расстоянии в…

Он посмотрел на Роллинга, и глаза его были похожи на две льдинки.

– … 50 миллионов парсеков, и это скопление убегает от нас со скоростью 10000 километров в секунду.

Роллинг побледнел.

– Это неслыханно. Известно, что Вселенная постоянно расширяется. Но только наиболее отдаленные от центра галактики перемещаются с подобной скоростью. Мы попали на край света. Это тот самый случай.

– Я знаю, – кивнул Маоган. – Мне самому трудно в это поверить. Наш мозг устроен так, что не в состоянии воспринимать подобные пространства…

Продолжая разговор, Маоган нащупал у себя в кармане старинную зажигалку. Этот бесполезный предмет, купленный когда то у известного ювелира в Париже и доставшийся ему по наследству, был для него своеобразным талисманом, памятью о Земле, игрушкой, которая успокаивала и отвлекала от мрачных мыслей.

Выпустив раза три синий язычок пламени, он снова убрал ее в карман.

_ Край света, Роллинг. Это так, и с этим ничего не

поделаешь. Как говорил один из моих предков, не тот, которому принадлежала зажигалка, а другой, еще более древний, тот, который был королевским корсаром в Сен-Мало во времена деревянного флота: "Когда ветер надувает па-pусa, надо этим пользоваться, или наплевать на все и идти на риск".

Он похлопал Роллинга по спине.