Покрышкин, стр. 62
IX. Роман на берегах Каспия
Только тот, кто был беспредельно несчастлив, способен испытать беспредельное блаженство... И никогда не забывайте, что, пока не настанет день, когда Господь отдернет перед человеком завесу будущего, вся человеческая мудрость будет заключена в двух словах. Ждать и надеяться.
И на склоне лет любил А. И. Покрышкин перечитывать «Граф Монте-Кристо», именно этот роман Александра Дюма. Начинал вечером и закрывал последнюю страницу к утру...
Мир художественных образов, литературы был для советских людей особенным высоким миром. Читательский феномен той поры едва ли когда-нибудь повторится. Герои книг становились почти реальными вдохновителями и собеседниками, поверенными лучших дум и стремлений. Поэтому сейчас они способны многое рассказать о своих верных читателях...
Что же влекло Покрышкина к знаменитому роману?
В истории французского моряка Эдмона Дантеса, как и в истории капитана ВВС Красной армии, — море и прекрасная девушка на берегу, ядовитая клевета и разлука, низверженные враги и могущество, обретенное через страдание... Но, конечно, все в истории русского летчика окрашено суровым колоритом сороковых годов. Место действия — не цветущая гавань Марселя, а выжженное солнцем it с нарядное побережье Каспия. Дама сердца — не Мерседес, а Мария с погонами сержанта в кирзовых сапогах. Интриган не в наполеоновском мундире, а в гимнастерке с орденом Ленина. Душной черной ночью склонились сообщники над бумагой для трибунала, уводящей на смерть в штрафники...
Тягостные предчувствия стали одолевать Покрышкина в первые же дни пребывания в тылу. В Махачкале летчики пришли навестить однополчанина Героя Советского Союза Викентия Карповича, который долечивался после ампутации руки. Угостить товарищей было нечем, карточки на продукты обеспечивались скудно. А на городском рынке мордастые спекулянты за хлеб и мясо «драли шкуру». Цены оказались такими, что за этот обед Покрышкину пришлось отдать деньги, выплаченные за несколько сбитых немецких самолетов! Вот она, изнанка войны... Не все мужчины призывного возраста лили кровь, рвали силы и нервы на передовой. В горах бродили банды дезертиров.
Проводив Карповича до дома, Александр Иванович решил перед обедом пройтись по берегу моря. Уходящее к горизонту пространство воды и неба всегда влекло его... Но на сей раз нахлынула вдруг несвойственная Покрышкину гнетущая тоска. Куда уже докатились? Почти до песков Средней Азии... Мысли августа 1942 года были потяжелее мыслей 1941-го, когда можно было объяснить все вероломством и внезапностью...
Переход от страшного напряжения боевых вылетов к тыловому бездействию был слишком резок. Такое внезапное торможение на полном ходу болезненно потрясло. У многих «дымились» и «горели» нервы... Была даже игра в «русскую рулетку». Погиб летчик-орденоносец, для которого роковым стал последний поворот револьверного барабана.
Ни о каких «реабилитациях» переутомленных летчиков, больше года с боями отступавших, не заходило тогда и речи. Только с 1943 года, и то не всегда, летный состав стали направлять с фронта в дома отдыха.
В затылок Покрышкину направлены со стороны начальства недобрые пристальные взгляды... В разговорах с командиром полка Исаевым постоянно «высекались искры». Комполка — всегда рядом, это не отдаленный комдив Осипенко, от гнева которого спасал Виктор Петрович Иванов. Очередная стычка произошла на днях, когда Покрышкин выступил против того, чтобы самолеты, передаваемые перед уходом с фронта 45-му полку, перегоняли молодые летчики 16-го гвардейского. Их, уже обстрелянных бойцов, не вернули бы обратно в родной полк. Покрышкин предложил: «яки» должны перегнать он сам и командиры звеньев. Исаев вновь крайне раздражен инициативой непокорного комэска. Опять ему надо больше всех! В одном из селений комполка встречает Покрышкина, прилетевшего на угнанном из Ставрополя МиГе, спасенном от немцев, фразой: «О тебе не забудешь...»
Успел Покрышкин схлестнуться по пути с фронта и с приближенным Исаева — капитаном П. Воронцовым. В Тулатово близ Беслана 8 августа разбился — отказал на взлете изношенный мотор МиГа — один из учеников Александра Ивановича Степан Супрун, уже сбивший пять самолетов. Однофамилец погибшего друга... Бездушие Воронцова, распорядившегося похоронить летчика без должных почестей, не дожидаясь прибытия на следующий день его боевых друзей, поразило Покрышкина в самое сердце. Сорвавшись, он в столовой бросает в лицо сидевшему за отдельным столом Воронцову: «А вы сбили хоть один самолет?!.. Может, забыли, как бросили мою пару под Изюмом?.. Трус не может быть начальником!» Не глядя на страшного в гневе Покрышкина, Воронцов быстро вышел. Анатолий Комоса говорит: «Не горячись, Саша! И вообще ты напрасно затеял этот разговор. Такому не докажешь. Только наживешь себе неприятностей. Он тебе не простит...»
У капитана Покрышкина было к этому времени, при общем налете 636 часов, 359 боевых вылетов (больше — 409 — имел в полку лишь П. П. Крюков). У капитана Воронцова при налете 759 часов боевых вылетов-9... (ЦАМО. Ф. 16 гв. ИАП. Оп. 206868. Д. 4. Л. 12).
Полк по частям прибывал в дагестанскую столицу Махачкалу. Отсюда дорога лежала в Закавказье, в Азербайджан. В запущенном саду на окраине города собирались «табором» авиаторы, ожидая машины для дальнейшего следования. Вновь и вновь Павел Лоенко при помощи шланга разливал из бочки вино по кружкам. Группа молодых, еще не воевавших пилотов скромно притулилась под деревцами с чахлой опыленной листвой.
«Шум, гам, смех вокруг — славяне отвоевались, отдыхают, — вспоминает один из молодых тогда Виктор Никитин.
- Что же вы не подходите? — кивает в сторону толпы у бочки подошедший к нам капитан Покрышкин.
- Неудобно, пусть вояки тешатся, — отвечал я отрешенно.
- Нам бы чего-нибудь пожевать, а приказано не отлучаться отсюда, — тихо канючит Ивашко.
- Проголодались?
- Мы же две недели шли пешком и были на «подножном корму». Последний раз, два дня тому назад, угощала нас мать Сапунова в Прохладном, — объяснил я.
Покрышкин озабоченно осмотрел всех и пошел к толпе.
- Лоенко! — крикнул он, чтобы слышали все вокруг. — В первую очередь обслужи вон тех — наши молодые летчики — они две недели были на «подножном корму». Если у кого в мешках есть съестное — надо поделиться!
- Эй вы, «салажата», давайте все сюда! — наливая кружки, смеялся Лоенко.
Мы двинулись к толпе.
На месте, где мы сидели, появились ковриги хлеба, кавказские лепешки, помидоры, яблоки, — мы пировали!
- Молодец, капитан! И почему только он обратил на нас внимание? — размышляет Савин, отправляя в рот большие куски помидоров.
- Потому, что он — человек необыкновенный! — доказываю я.
- Не равнодушен к массам и конкретному человеку, — безапелляционно произнес Сапунов.
- А это большое дело! Далеко пойдет капитан! Говорят: бумаги на «Героя» ему оформили, — соглашался Моисеенко.
- Ну как, хлопцы, дела, — заинтересовался Лоенко, — добавить?
- Спасибо, довольно. Теперь можно и в Закавказье ехать, — похлопывая себя по животу, сказал Ивашко. Подъехали два ЗИСа.
- Все летчики — по машинам! Технический состав» в колонну становись! И на вокзал пешком — марш! — добавил Датский, улыбаясь».
Грузовик мчался по дороге вдоль побережья Каспия на Баку. После Дербента на горном перевале Покрышкин, насторожившись, перестал участвовать в оживленной беседе в кузове потрепанного ЗИСа. Через заднее стекло кабины он внимательно следил за действиями неопытного шофера. А тот не справился с управлением! «Всем немедленно прыгать!» — крикнул Покрышкин и первым перемахнул через борт. Только его пример спас остальных. Машина через несколько секунд полетела в пропасть. Александр Иванович, Аркадий Федоров, Василий Шульга и Николай Искрин отделались легкими травмами. Комиссар М. А. Погребной сломал два ребра. Его доставили в госпиталь. Отсутствие Михаила Акимовича в полку ускорило надвигавшиеся события...