Будь со мной, стр. 76

– Конечно. – Он казался рассеянным.

– Это наше первое. – Я хихикнула, откидываясь головой на подушку. – Звучит глупо, да?

– Вовсе нет. – Он перекатился и лег на меня, и я почувствовала его твердость, когда он устроился у меня между ног. – И это не будет наше последнее.

У меня перехватило дыхание, и я выгнула спину, хватаясь за его волосы.

– Ты про это или наше Рождество вместе?

Он хмыкнул, протискивая руку и обхватывая мощное основание своего восставшего естества.

– И то, и другое.

– О. – Моя способность составлять сложные предложения опять улетучилась. Он вошел в меня одним мощным и глубоким рывком. – Джейс.

Он застонал, схватил меня в объятия и ловко перевернулся на спину, оставаясь во мне. Верхом на нем, я оперлась ладонями о его грудь.

– Да? – ухмыльнулся он.

– Ты такой развратный.

Его руки обхватили мои бедра.

– Это ты еще ничего не видела.

Глава 32

Крошечные хлопья снега закружили в воздухе, как только мы выехали из Шефердстауна. Близился вечер, и холодный воздух, казалось, просачивался во все щели джипа Джейса, и, как бы ни надрывался обогреватель, тепла не хватало.

Джейс держал меня за руку, пока мы ехали в молчании. Костяшки моих пальцев, сбитые в схватке с Эриком, еще выглядели опухшими, но остальные царапины и синяки по большей части зажили.

Первые пара ночей после нападения Эрика дались мне тяжелее всего. Слава богу, Джейс не выпускал меня из своих объятий и утешал, когда я просыпалась от ночного кошмара, а потом бодрствовал вместе со мной, если, взбудораженная, я больше не могла сомкнуть глаз. Он проводил эти вынужденные часы бессонницы с пользой, отвлекая меня от мрачных воспоминаний о часах, проведенных с Эриком.

Я взглянула на него, и мое сердце сделало легкое сальто. Он любит меня. Он в меня влюблен. Голова шла кругом, когда я думала о том, какие возможности открываются для нас в будущем.

Сжимая его руку, я ободряюще улыбнулась, когда он посмотрел на меня. Беспокойство окрасило его глаза в цвет серой стали. Когда он проснулся этим утром и спросил, смогу ли я поехать с ним на могилу, прежде чем мы отправимся к его родителям на сочельник, я испытала потрясение, но обрадовалась тому, что Джейс сделал еще один огромный шаг.

– Ты в порядке? – спросила я.

Пряди каштановых волос выбивались из-под серой вязаной шапочки.

– Как странно, что это ты задаешь мне такой вопрос.

– Правда. – До сих пор ему приходилось постоянно беспокоиться обо мне, начиная с моей травмы и до смерти Дебби и нервного срыва Эрика. – Но я его задаю.

– Я… не знаю. – Парень сделал паузу и повернул направо, проезжая через заправку. – Мне грустно. Я растерян. И радуюсь, будто горжусь собой, что звучит глупо.

– Это не глупо. Ты можешь гордиться собой.

Мимолетная улыбка тронула его губы.

– Мне кажется, что я испытываю все чувства сразу.

Я могла его понять. Столько лет прошло после смерти Кари, но он впервые едет к ней на могилу. Я снова сжала его руку.

К тому времени как мы добрались до кладбища, легкая пелена снега уже укрыла могильные плиты. Родители Джейса объяснили ему, как найти могилу, так что, въехав на кладбище, Джейс свернул направо и поехал по извилистой дороге, пока впереди не показался раскидистый дуб, чернеющий голыми ветками.

Могила Кари находилась неподалеку – пятая от дуба, если точнее.

Он припарковал джип на обочине. Его рука потянулась к ключу зажигания, чтобы заглушить мотор, но он даже не сделал попытки выйти из машины. Он сидел неподвижно, уставившись прямо перед собой, на дерево. Ветви дуба покачивались под дуновением ветерка.

Тугой узел стягивался у меня в груди.

– Ты действительно готов это сделать? Потому что мы можем приехать в другой раз.

– Я готов, – тихо произнес он после короткого молчания. – Мне нужно это сделать.

Я согласилась. Джейс двинулся дальше, но не до конца отпустил прошлое. Все эти годы он воспринимал смерть Кари так, словно она порвала с ним, бросила, ушла. Ему казалось, что она где-то рядом, живет своей жизнью, и, возможно, это помогало ему справляться с горем, но он так до конца и не смирился с утратой. Вот почему он оттолкнул меня сразу после того, как признался в любви. Только теперь я поняла это. В нем говорил страх. Страх полюбить кого-то и потерять.

Прошли минуты, и он кивнул.

– Идем.

– Идем, – прошептала я.

Он открыл дверцу, и порыв холодного воздуха устремился в салон. Я достала из кармана перчатки, и он подхватил пуансетию, [38] которую мы купили в магазине по дороге.

Мои ботинки хрустели по мерзлой траве и снегу, когда я обогнула джип и подошла к Джейсу. Он остановился и посмотрел на меня с высоты своего роста. Неуверенность и ранимость, читавшиеся в его лице, терзали мое сердце. Он протянул ко мне свободную руку, не защищенную от холода, и я тотчас накрыла ее своей рукой в теплой перчатке. Казалось, ощущение наших сцепленных рук придало ему сил.

Мы молчали, пока шли мимо могильных камней, и я старалась не думать о похоронах Дебби, о том, как Эрик обвинил меня в ее смерти перед всей процессией, но не получалось. Она тоже была погребена здесь, но по другую сторону от главной дороги.

Говорят, что кладбища навевают покой, но эта неподвижность – полное отсутствие жизни – всегда пугала меня. Хотя сегодня все было иначе. Когда мы подошли к старому дубу, я не вспоминала «Ночь живых мертвецов» [39] и не думала о том, что у нас под ногами трупы.

Я думала только о Джейсе и о том, как это трудно для него.

Когда он вдруг остановился, я поняла, что мы у могилы Кари. Проследив за его взглядом, я еле слышно вздохнула.

Надгробие было сделано из полированного серого мрамора с могильным камнем в форме сердца. На нем был выгравирован молящийся ангел, а под коленопреклоненной фигуркой выбито имя: Кари Энн Тинсмен. Даты рождения и смерти, несправедливо близкие друг к другу.

Это она. Ни лица. Ни тела. Вся ее жизнь уместилась в каллиграфической надписи под датами: Любящей сестре, дочери и матери, уснувшей в объятиях ангелов.

Матери.

Ком подступил к горлу. Кари так и не удалось побыть матерью. Черт возьми, ей вообще никем не удалось побыть.

Джейс медленно покачал головой, устремив взгляд на могилу. Я даже представить себе не могла, о чем он думает. Наверное, понемногу обо всем, что им пришлось пройти за их короткую совместную жизнь.

Многое из того, о чем Джейс говорил в прошлом, в эту минуту обретало смысл. Он убеждал меня, что самое прекрасное в жизни порой рождается из трагедии. Он знал это не понаслышке. Нежданная беременность подарила ему Джека, а трагическая смерть любимой подтолкнула его в нужном направлении.

Я могла бы сказать то же самое об утрате возможности танцевать. Я надеялась, что, обучая детей, смогу хоть как-то изменить мир, и не потому ли становятся учителями? Уж точно не из-за денег. Мотивация гораздо более глубокая и существенная. Учителя формируют будущее. Танцоры развлекают. И это не значит, что я уже никогда не стану частью этого мира. У меня появилась цель вернуть Эвери в студию, и, возможно, мне захочется воспитывать юных балерин.

А мне уже хотелось.

В этом, наверное, и кроется великий смысл смерти. Смерть всегда напоминает живым о том, что надо жить – жить настоящим и смотреть вперед, в будущее.

– Она действительно была… замечательная, – сказал он наконец, нарушая тишину.

В моей улыбке стояли слезы.

– Я в этом уверена.

Джейс долго смотрел на надгробный камень. В его руке дрожали лепестки красной пуансетии. Я сомневалась, что от холода.

– Она любила зиму и снег. – Он замолчал, и по его горлу пробежала волна, когда его взгляд устремился к небу. Белые хлопья падали тяжелыми заплатками. Его слова прозвучали искренне, когда он снова заговорил: – Думаю, это не просто совпадение.