Новичок (ЛП), стр. 35

Флетчер вздрогнул, оглядел помещение. Отелло уныло тыкал палкой в костер. Он был обнажен до пояса, рубашка и куртка оставлены сохнуть около огня.

— Я, похоже, вырубился. Как долго я проспал? — спросил, садясь, Флетчер. Его одежда была все еще влажной, но он решил ее не снимать. Он предполагал, что Сильва не обрадуется такому несоблюдению этикета. Но, к его удивлению, она сидела с другой стороны костра, отрывая от платья длинные полосы ткани. Игнатус свернулся рядом с ней, подставив спину огню.

— Еще несколько минут, Флетчер, — сказала она, передавая полоску Отелло. — Вот, обвяжи этим голову. Это поможет ране затянуться.

— Спасибо, — сказал Отелло с выражением радостного изумления на лице. — Я ценю это. Жалко, что тебе пришлось испортить платье.

— Это наименьшая из моих проблем. Какая же я глупая, подумала, что смогу пройти по улицам Корсилиума в разгар войны и не вызвать последствий.

— Зачем ты это сделала? — спросил Флетчер, нахмурив брови.

— Я думала, что с Форсайтами буду в безопасности. Они шли, выставив на всеобщее обозрение своих демонов, и нам все уступали дорогу. Думая об этом сейчас, я не удивлена. — Она разочарованно всплеснула руками. — Уверена, что если человек забредет на эльфийскую территорию, его постигнет та же участь. Среди обоих лагерей есть ненавистники рас.

— Я рад, что ты так считаешь. Я бы не винил тебя, если бы ты думала о нас самое плохое и убеждала отца прекратить все попытки союза между нашими народами, — сказал Флетчер, двигаясь поближе к огню и грея окоченевшие руки.

— Нет, это только укрепило мою решимость, — ответила Сильва, глядя в пламя. Исчезла та надменная девушка, что смотрела на них свысока. Эта особа была кем-то гораздо справедливее.

— Как так? — спросил Флетчер.

— Если даже ложная война, которую мы притворяемся, что ведем, создала столько ненависти между нашими народами, что же натворит настоящая? — объяснила она, подкладывая больше древесины в костер.

— Какое настроение сейчас среди эльфов? — спросил Отелло, снимая ботинки и раскладывая мокрые носки на просушку у потрескивающего огня. Соломон покорно подхватил ботинки и положил поближе к костру.

— Некоторые все понимают, говорят, что объединение с людьми, чтобы сражаться на юге, стоит того, если это будет держать орков подальше от их порога. Другие утверждают, что орки никогда не заберутся так далеко на север, даже если Гоминиумская Империя падет, — ответила Сильва, сморщив носик от запаха от ног гнома. — Но мой отец — старый вождь. Он помнит истории, которые ему рассказывал его отец, о временах, когда орки разоряли наши деревни, убивая нас ради забавы и собирая головы наших воинов в качестве трофеев. Молодые эльфы едва ли осознают, что именно орки в первую очередь вынудили нас строить дома на великих дубах на севере, тысячи лет назад. Но даже тогда это только замедлило их. Именно первые люди заключили с нами союз, прогнали их обратно в джунгли и охраняли границы. Наш союз существует с тех пор, как первые люди пересекли Ахадскую Пустыню, но со временем и несчетным количеством поколений он забылся.

— Мы были в союзе с эльфами? — недоверчиво спросил Флетчер с широко раскрытыми глазами.

— Прежде чем прибыть сюда с дипломатической миссией, я изучила историю наших двух народов. Мы, эльфы, можем жить две сотни лет, так что наши исторические записи охватывают больший период, чем ваши. Король Корвин, первый Король Гоминиума, повел войну против орков от нашего имени. Именно эльфы научили его и его род, как призывать демонов, в обмен на его защиту, создав первый дом аристократов Гоминиума.

— Ого. Я и не представлял, что вы приложили руку к созданию империи, — удивился Флетчер. — И что эльфы были первыми призывателями, тоже.

— Не совсем, — пробормотала Сильва. — Орки начали призывать задолго до нас. Но у них было грубое искусство в зачатке, только маленькие бесы, не более. Если бы так и сейчас было…

— У меня вопрос, — перебил Отелло. — Почему ты не привела своего демона? Если вы первоначально научили людей, как призывать демонов, то у вас, конечно же, есть свои собственные?

— На этот вопрос тяжело ответить. После основания Гоминиумской Империи у нас был долгий мирный период. Пока гномы поднимали восстания и орки атаковали королевство людей, эльфы пребывали в относительной безопасности. Таким образом, прошла наша нужда в том, чтобы защищать самих себя при помощи демонов. Конечно, другие факторы тоже имели место. К примеру, четыре века назад призывание было ненадолго запрещено, когда между наследниками вождей кланов вошли в моду дуэли. В итоге не осталось демонов, так как они все были убиты в этих дуэлях или отпущены обратно в эфир.

Живот Отелло заурчал, и Сильва засмеялась. Мрачное настроение спало.

— У меня есть идея, — сказал Флетчер, поднимаясь. После минутного колебания он выпрыгнул наружу. Через тридцать секунд он вернулся, весь промокший, но с охапкой кукурузы.

Когда Флетчер устроился обратно, то заметил кое-что, чего не замечал ранее. На спине Отелло красовалась черная татуировка, изображающая молот, скрещенный с боевым топором. Необычайным было внимание к деталям.

— Красивая татуировка, Отелло. Что она означает? — полюбопытствовал Флетчер.

— А, это. Это гномья печать. Два инструмента, которые используют гномы. Топор представляет нашу доблесть в битве и молот — наше кузнечное уменье. Хотя я никогда не любил идею татуировок. Мне не нужны метки на коже, чтобы показать миру, что я настоящий гном, — проворчал Отелло.

— Зачем тогда ты ее сделал? — спросила Сильва, нанизывая несколько початков кукурузы на ржавые вилы и протягивая их над огнем.

— Мой брат сделал такую, так что мне пришлось сделать то же самое. Иногда я принимаю удары вместо него. Нужно, чтобы мы выглядели одинаково. Пинкертонцы снимают с тебя рубашку и… карают.

Сильва продолжала смотреть на него со смесью недоумения и ужаса на лице, затем ее глаза расширились, когда она перевела взгляд на шрамы Отелло.

— Мы близнецы. Пинкертонцы не могут нас отличить в любом случае. Для них все гномы на одно лицо, — объяснил Отелло.

— Так… вы, значит, как Исадора и Тарквин, — предположила она. — Мне всегда было интересно, что значит быть близнецом.

— Я предполагал что они близнецы, но не был уверен, — сказал Флетчер, попробовав представить двух аристократов.

— Конечно же они близнецы, — сказал Отелло. — Именно первенцы наследуют способность к призыванию, это касается и близнецов. У других детей намного меньше шансов, хотя это иногда случается. Никто точно не знает, почему, но это определенно помогло сосредоточить власть в руках благородных. Перворожденные сыновья и дочери становятся наследниками всего имущества, так что в большинстве случаев земли не делятся между детьми. Хотя у Форсайтов достаточно земель для двоих, это уж точно.

Гном вытащил из костра початок кукурузы и жадно впился в него зубами, дуя на пальцы.

— Так расскажи мне, Сильва, что ты делала в Корсилиуме? Ты видела Женевьеву и остальных в парфюмерной лавке? — спросил Флетчер, стараясь забыть тот факт, что из-за нее они чуть не погибли.

— Аристократы привезли меня в повозке на городскую площадь. Потом Исадора и Тарквин привели меня в цветочный район, так как они хотели свежие розы в свою комнату. Я повязала на голову шарф, чтобы прикрыть уши и волосы, так что я не думала, что могут возникнуть проблемы. Но мои глаза, они, должно быть, выдали меня. Тот толстый человек, Гриндл, он сорвал шаль с моей головы и потащил меня вниз по алее со своими друзьями. Исадора и Тарквин сбежали при первых признаках беды. Они даже не оглянулись. У меня даже не было с собой кожи для призывания, так что Сариэль осталась поглощенной. Я больше никогда не совершу этой ошибки.

— Кожа для призывания? — спросил Отелло, расправившись со своим куском и потянувшись за следующим. Сильва игриво хлопнула его по руке.