Личинка, стр. 1

Том Холт

Личинка

В порт я опаздываю на полчаса. Не понимаю, как на портовой стоянке вообще кто-либо может следить за временем, ведь здесь нет часов. По правде говоря, их нет во всем Ап’Эскатое, кроме разве что часов на башне — старой развалины с одной стрелкой, — а они встали лет эдак двадцать семь назад и с тех пор так и не шли. Однако то, как на меня смотрят, не хуже часов показывает, что я опоздал и что этот мой проступок замечен.

— Вы опоздали, — констатирует босс.

Он маленького роста, худощавый старик, у него из ушей растут волосы, и я ему не нравлюсь. Он нанял меня, потому что я годился для работы и дешево стоил, а у него в контракте с торговцами сельдью, в соответствии с уставом Гильдии, пункт 344/7с, говорится, что любая партия перед отправкой должна высматриваться квалифицированным магом на предмет скрытой порчи и сверхъестественной инвазии.

Да благословят небеса пункт 344/7с, потому что без него по городу слонялась бы целая толпа голодных магов-оборванцев. Вот говорят, что уставы и бюрократическая волокита убивают нашу торговлю, а по-моему, они являются вершиной достижений цивилизации. Устав Гильдии создаст рабочие места для тех, кто иначе остался бы без работы, то есть для таких, как я.

Босс меня не любит, но я не могу винить его за это. Он трезвомыслящий, расчетливый бизнесмен, и когда речь идет о сокращении издержек, то он мастер своего дела. От одного моего вида — вида издержки, которую сократить не получилось, — у него начинают чесаться руки. Он бы давным-давно меня уволил, но знает, что за такие деньги никто у него работать не будет.

— Извините. — Я усердно рассматриваю свои ботинки. Меня учили выигрывать в гляделки у василисков и мантикор, однако я не могу смотреть в глаза боссу. — Пробки. Лобовое столкновение двух подвод на Сыромятной. Пришлось идти в обход через рыбный рынок.

Кстати, это чистая правда. Мои отговорки всегда правдивы, и он это знает. Но отговорки — товар, которым он не интересуется.

— Ладно уж, дошли, — говорит он. — Пятнадцатый склад, спросите бригадира. Груз должен быть на борту «Единорога» к утреннему приливу, так что пошевеливайтесь.

Я киваю и сматываюсь. Пятнадцатый склад находится в самом конце седьмого причала. Я прекрасно его знаю: там темно, воняет рыбой, гнилыми овощами и сырым джутом. День сегодня будет длинный.

Похоже, что бригадир у грузчиков новый, раньше я этого типа не встречал. Неудивительно, ведь босс по какой-то причине долго их не держит. Этот экземпляр такой же, как и остальные: амбал-отморозок с блестящей лысиной и пучками желтых волос над ушами. В лучшем случае протянет тут месяца три.

— Ты, что ли, маг-то? — приветствует он меня. — Опаздываешь.

— Ну уж извини, — отвечаю.

Когда глаза привыкают к темноте, я различаю почерневшие дубовые бочки, выстроенные штабелями по пять вдоль и по четыре поперек, — и их тысячи! Груз разделен на четыре блока с тремя узкими проходами. Моя задача в том, чтобы проверить эти бочки, одну за другой, на предмет скрытой порчи и неспецифического зла.

— Который груз наш?

Он ухмыляется так, как умеют только бригадиры грузчиков:

— Весь.

— Чего?! — (Бригадир так и сияет: до чужой боли он явный гурман.) — Но здесь же тысячи…

— Ну и начинай по-быстрому, — говорит он, и тут не поспоришь.

Я испускаю вздох и медленно и неуклюже вылезаю из плаща. Этот упырь все еще лыбится. Ну и пожалуйста. Через три месяца его здесь не будет, а я-то останусь благодаря моему ангелу-хранителю, пункту 344/7с.

Суть нашего ремесла заключается к способности видеть. Представьте, что вы — это не вы, — так еще в первый учебный день сказали нам в семинарии. Представьте, что всю жизнь вы были слепы, но внезапно научились видеть. Представьте, что живете в пресловутой стране слепых, где зрение является понятием столь умозрительным, что большинство людей не верит в само его существование. Представьте также, что вы принадлежите к людям — таких в год появляется всего пара десятков на два миллиона населения, — просыпающимся в одно прекрасное весеннее утро в мире, набитом такими чудесами и ужасами, о которых всего несколько часов назад они и помыслить не могли. Это дар, принадлежащий лишь немногим. Только нам, везунчикам.

Так вот, вы поступаете в семинарию, прямо как я, и сидите у ног существ, внешне похожих на обычных мужчин и женщин, но обладающих познаниями и силой, полностью переопределяющими их суть. В течение нескольких первых семестров вы смотрите на них и думаете: «Однажды и я стану таким же»; вы выполняете задания, читаете книги из списка, посещаете занятия — и приходите к пониманию двух вещей. Номер один: единственным достойным занятием и единственной стезей, которая способна наделить смыслом трагикомедию, называемую жизнью, являются магические исследования. Стать стипендиатом семинарии — это словно родиться на дне морском, но подняться на горную вершину. Стипендиаты — люди, которые разрубают оковы человеческого разума, которым наградой служат добытые знания и которым приходится постоянно оборонять бастионы, в то время как зло яростно атакует. И номер два, по крайней мере в моем случае: у вас просто нет необходимых качеств, для того чтобы стать одним из них. Учитесь хоть до конца своей жизни, заучите наизусть хоть все книги и хоть тысячу раз прослушайте объяснения, но через эту планку вам не перепрыгнуть: слишком уж высоко. Ну не рождены вы для магической науки, ничего не поделать.

Те из нас, кто заканчивает семинарию, но кого не берут учиться дальше, всегда могут податься в коммерцию. В общем, справедливо. Это, конечно, не алхимия и не борьба со злом, но все-таки полезная и честная работа, и кому-то все равно пришлось бы ее делать. Вы можете высматривать полезные ископаемые для добывающего синдиката, или накладывать чары прочности на мосты и башни, чтобы те не разваливались, или выращивать саламандр в каком-нибудь крупном питомнике. Вы можете знахарствовать (это работа, которая никогда не перестанет внушать людям уважение), а можете вступить в арбитражный корпус, чтобы зарабатывать на жизнь чтением мыслей судящихся сторон. Вы даже можете, не приведи бог, стать учителем.

А можете приземлиться в торговом порту, как я, пялясь в бочонки по двенадцать часов на дню согласно пункту 344/7с. Чтобы найти именно такую работу, вы должны оказаться неудачником абсолютно во всем остальном. Это, конечно, невероятно сложно, но все-таки реально. Взять меня, например. Мне это удалось.

Высматривать — это первое, чему вас учат в семинарии. В принципе это означает всего лишь умение пристально смотреть на что-либо. Сначала вы видите сам объект. На первой ступени, в первый день первого семестра, вам дают два яйца. Вы начинаете на них смотреть и в конечном итоге, если вы не полный бездарь, сквозь скорлупу видите белок и желток и можете сказать, которое яйцо свежее, а которое протухло. Высматривать можно яйца, и дома, и горные склоны, в которых могут быть или не быть пласты ценных руд, и даже людей. При наличии способностей сквозь любое количество слоев вы сможете разглядеть сущность вещи. И уж конечно, вам не составит труда проделать это с бочонками маринованных селедок. В плане сложности работа ерундовая, интеллектуальных затрат требуется минимум, и результаты интерпретируются однозначно. Однако чертовски трудно в другом плане: через некоторое время у вас начинает болеть и кружиться голова и вы даже можете отключиться. Это, в общем, и объясняет, почему квалифицированные маги, если им предоставляется выбор, предпочитают зарабатывать иными способами.