Салтыков. Семи царей слуга, стр. 32

6. Хитрость короля

Получив столь обстоятельный план действий из Петербурга, Фермор дал его для ознакомления Салтыкову.

— Ну и как вы находите, Петр Семенович, сию канцелярскую сказку?

— Нахожу, мягко говоря, не очень разумной. Если мы так разбросаем армию, Фридрих перебьет нас по частям.

— И что же мне делать?

— Как что? Не исполнять.

— И пойти вслед за Апраксиным. Так?

— Зачем? Надо убедить Конференцию в пагубности такого плана и предложить свой. В конце концов, там есть и военные, тот же фельдмаршал Бутурлин Александр Борисович. Он-то поймет, поди.

— Эх, лыко-мочало, начинай сначала. Апраксину руки вязали, теперь за меня принялись, — вздыхал Фермор, берясь за перо.

Однако, как и советовал Салтыков, обстоятельно и обоснованно опроверг предлагаемый Конференцией план, предложив свои соображения и потребовав присылки Обсервационного корпуса Захара Чернышева и побольше шуваловских пушек «единорогов», являвшихся в то время секретным оружием.

Двадцатого марта главнокомандующий наконец собрал военный совет, на котором ознакомил генералов с пожеланиями Конференции. Особое оживление на совете вызвало сообщение о том, что Петербург и Вена договорились объединить свои армии для «удушения прусского злодея».

Вена твердо обещала, что, как только Фридрих двинется навстречу русской армии, австрийский фельдмаршал Даун пойдет по его пятам и соединится с Фермером.

— Это было бы прекрасно, граф Даун в прошлом году наголову разбил Фридриха при Колине, — сказал Фермор. — И его соединение с нами грозит прусскому королю конфузней. Наверняка он не забыл колинского урока.

— Но надо же и нам действовать, — сказал Румянцев. — Не ждать же колинского героя. Еще придет ли он?

— Придет, куда он денется. И мы ж действуем, вон генерал Штофельн занял Мариенвердер, Грауниц, Кульм, Торн.

— Но это все правобережье Вислы. Надо идти к Варте. По данным разведки, Фридрих сейчас в Моравии, — сказал Румянцев. — Если б до его прихода удалось захватить Кюстрин, дорога на Берлин была бы открыта.

— Не горячитесь, Петр Александрович, — молвил, улыбаясь, Фермор. — Вам будет нелегкая, но важная задача, выйти к Шведту и захватить мост через Одер. Если не удастся его удержать, взорвите или сожгите. За Кюстрин король будет драться как лев, он понимает его важность. Вот Кольберг на Балтике мы можем взять, это б улучшило снабжение армии по морю. Генерал Пальменбах?

— Я слушаю, ваше превосходительство, — приподнялся со скамьи генерал.

— Вам я придаю шесть тысяч, и вы идете к Кольбергу. Возьмете тридцать пушек и артиллериста полковника Фелькерзама с командой, саперный отряд полковника Эттингера, пехотного командира бригадира Берга и кавалеристов майора Вермилена. Я думаю, вам достанет этих сил.

— Как я понял, Видим Вилимович, раз будут саперы, значит, осада? — спросил Пальменбах.

— Да, вы правильно поняли, генерал.

— В таком случае, ваше превосходительство, отпустите со мной полковника Пейтлинга, отлично знающего осадное дело, и барона Лабоди.

— Хорошо, берите Пейтлинга и Лабоди.

Румянцев, сидевший возле Салтыкова, хмыкнув, шепнул ему на ухо:

— Обрати внимание, Петр Семенович, сплошные немцы брошены на Кольберг.

— Лишь бы взяли, Петя, — покосился на тезку Салтыков. — А там будь они хучь неграми.

Фридрих II был обеспокоен столь скорым возвращением русской армии в Восточную Пруссию. Ждал их к лету, явились в январе. И уже объявили своей провинцией его вчерашние земли.

— Экие прыткие, — говорил он маршалу Кейту. — Если у них дальше так пойдет, они у меня и Померанию оттяпают.

Разведка у Фридриха была, пожалуй, лучшая в Европе, и даже некоторые немцы, служившие в России, не считали зазорным доставлять королю массу ценных сведений. Что говорить о немцах, когда сам наследник русского, престола искал всякую возможность сделать приятное своему кумиру.

Так что очень скоро Фридрих получил и подробный отчет о военном совете, проведенном Фермором, и его решениях. И стал принимать меры.

Он тут же отправил приказ командиру корпуса Дону, осаждавшему шведов в Штральзунде: «Оставьте Штральзунд и, соединившись с Левальдом, скорым маршем следуйте к Шведту. Оттуда отправьте отряд Каница через Кюстрин к Ландсбергу. Русские нацеливаются на Шведт и Кюстрин. За Кюстрин сниму головы, стойте насмерть».

— Послушайте, Джемс, — обратился Фридрих к маршалу Кейту, — что собой представляют русские солдаты? Вы же служили в России и знаете их.

— Да, знаю, ваше величество. Русские солдаты очень стойкие и храбрые воины. Одно худо, с офицерами им не везет.

— Зато нам хорошо от этого.

— Посудите сами, ваше величество, Апраксин в прошлом году разбил Левальда, что он должен был делать после этого?

— Гнать и добивать.

— Вот именно. А он отправился в другую сторону устраиваться на зимние квартиры, хотя, я уверен, даже солдаты рвались догонять Левальда. Сам того не желая, Апраксин сыграл нам на руку. В Петербурге разобрались и быстро отстранили его от командования.

— А что этот генерал-аншеф Фермор из себя представляет?

— Как говорят русские: хрен редьки не слаще. Не думаю, что он лучше Апраксина.

— Нам-то это и дай бог.

— Но при его армии есть тоже генерал-аншеф Салтыков, я хорошо его знаю, даже был с ним дружен когда-то. И ожидал, что назначат его. Не назначили. Тем хуже для них.

— Вы считаете, что Салтыков сильнее Фермера?

— Вне всякого сомнения, ваше величество.

— Отчего ж тогда его не назначили?

— Он слишком прост, не умеет разметать хвостом пыль у трона, лебезить перед высшими. А это не всем нравится, а точнее, при дворе всем не нравится. А Фермор франт, изящен, угодлив, устраивает всех.

— Ну что ж, дай бог, чтоб подольше командовал этот угодник и франт.

— Это отчасти зависит и от вас, ваше величество.

— Как? Почему?

— Ну как? Если вы его разобьете, а я, например, в этом не сомневаюсь, ему тут же начнут искать замену. И уж наверняка назначат Салтыкова. Вы, Кейт, говорили, что были дружны с ним?

— Да. А что?

— Подумайте, как его можно опорочить перед Петербургским двором.

— Но чем? Как?

— Скажем, связью с противником.

— С каким противником?

— Я считал вас умнее, Джемс. С вами, разумеется.

— Вы мне предлагаете, чтобы я…

— Я вам не предлагаю, маршал, я вам приказываю, — заметил сухо король. — Салтыков не должен сменить Фермера. Не должен. — И вдруг, прищурившись, срифмовал: — Детали обдумайте сами, поскольку вы дядя с усами. — И засмеялся.

Но. Кейту было совсем не до смеха — король толкал его на подлость.

Начался весенний разлив рек, и движение русской армии приостановилось. Одни фуражиры рыскали по окрестностям в поисках фуража для коней. И хотя главнокомандующий строго наказал фураж у населения покупать, бывало по-всякому.

Прижимистые немцы иной раз и за деньги не хотели отдавать сено или овес: «Самим надо». Но с такими разговор был короткий:

— Эршиссен! [58] — командовал старшой.

Кто-нибудь брал несговорчивого на мушку, а остальные выметали у него все подчистую.

Напуганный хозяин, ожидающий вот-вот выстрела в лоб, уже не вмешивался. Закончив изъятие, такому говорили:

— Вдругорядь не жадничай.

И отъезжали, подарив ему жизнь, а для смеху несколько копеек: расплатились, мол.

Едва стали обсыхать дороги, армия двинулась в Померанию двумя колоннами. Первая шла на Старгард по направлению к Штеттину, вторая на Тюхель.

И прусский генерал Каниц не смог выполнить приказа короля, он опоздал к Ландсбергу, первым туда пришли русские полки под командой Штофельна и заняли город. Каниц не рискнул атаковать их, а отступил к главной армии Дона, который спешил к Франкфурту.

Основные силы русской армии заняли Познань на реке Варте.