Каждый умирает в своем отсеке, стр. 47
Они сидели в ресторане под открытым небом, где подавали национальную снедь: какие-то запеканки в экзотических сковородах, грибные блюда в небольших глиняных горшках, заливное в фарфоровых розетках. Этот ресторан считался дорогим, что подтверждалось многочисленными иномарками посетителей, припаркованными вблизи. Андрей, по широте души, никогда не жалел денег, потому, почувствовав навар, к их столу частенько подскакивал шустрый официант, на лице которого застыл вопрос: «Что еще желают почтенные гости?»
– Дежа-вю, – мрачно удивился Андрей. – Когда мы с тобой в очередной раз приходим в ресторан, очень рьяно суетится обслуга, а в завершение вечера меня пытаются бить…
– Всего один раз было! – возмутилась Наташа. – Я повторений не допущу. Слишком долго ждала такого, как ты. Это правда, я не обманываю! Поэтому больше никому не позволю на тебя поднять руку. Хотя ты и сам можешь постоять за себя и защитить женщину.
Это были первые приятные слова, которые Андрей услышал от девушки с момента их встречи. А глаголы «не допущу» и «не позволю» могли свидетельствовать о ее душевном состоянии. Захотелось поднять Наташу на руки, закружить и расцеловать. Но вокруг ели, пили, разговаривали и улыбались незнакомые люди. И никому не было дела, что происходит за соседним столиком.
– Наташа, поедем?
– Куда?
– Ко мне.
– Ты этого правда хочешь? Или, как в прошлый раз, придет твой друг, и я стану не нужна? – в голосе девушки зазвенела прошлая обида.
– Никто не придет, а если попытается нагрянуть, то мы его не пустим…
Радостное настроение Андрея, словно скоротечный северный снежный заряд, что нередко случаются в середине мая в Заполярье, мгновенно исчез, едва они вышли из ресторана. На другой стороне улицы в знакомом джипе сидели двое горилл и нагло улыбались. Андрей подошел к ним утолить возникший интерес: они здесь, чтобы привести в исполнение свои угрозы, или их попросту послали следить, чем он будет заниматься вечером?
– Мужики, у меня свидание с женщиной. Может, отстанете на вечерок?
– Ты чего, кореш, притомился? Вали отсюда…
Значит, следят, иначе сразу же полезли бы в драку, решил он. Вернувшись к Наташе, Андрей взял ее под локоть, и они пошли по улице. Джип медленно покатил следом. Свернув за угол, Андрей резко остановил приближающегося частника на «Ауди», и они с девушкой быстро забрались в обшарпанный салон.
– Братан, видишь, сзади джип ползет? – обратился Андрей к молодому водителю.
– Вижу, ну и чего?
– Если оторвешься, стольник баксов в зубы. По рукам?
Парень моментально оживился, довольно рявкнул: «Годится!» – и гонка началась. Водителем, по всему видно, он был неплохим. Убедившись, что по прямой от джипа им не уйти, принялся выделывать замысловатые автомобильные кульбиты, от которых у пассажиров захватывало дух. Наташа плотно прижалась к Андрею и напряженно замерла. Один раз их чуть не смял вывернувший бог знает откуда «мусорщик», второй – еле вписались в циркуляцию между автобусом и «жигуленком». На лихом форсаже ворвались в проходные дворы, проткнув глухую тьму световым шилом, чуть не подмяв зазевавшуюся собачонку, и снова выскочили на малолюдную улицу. Джип уже давно отстал, а водитель «Ауди» продолжал куролесить.
– Остынь, брат, – посоветовал ему Андрей. – Где мы находимся?
– Улица Чкалова, – ответил всезнающий водила.
Решение созрело моментально, как только Андрей услышал название улицы.
– Наташа, мне надо на пять минут отлучиться. Заскочу к товарищу, очень важно, – обратился Андрей к девушке, – а потом поедем ко мне.
В ответ девушка, не успевшая еще прийти в себя от стресса, согласно кивнула головой.
Шестнадцатиэтажный дом Муссы Андрей отыскал быстро. Они остановились почти напротив этой огромной бетонной сигары. В подъезде был кодовый замок, но оттуда как раз выходила молодая женщина, которая, если верить рассказам Муссы, как и все остальные красавицы дома, должна была обязательно в свое время пасть жертвой любвеобильного татарина. Поднявшись на шестой этаж, Андрей нажал кнопку звонка, затем еще и еще. Никто не открывал. Уже собравшись уходить, он случайно тронул ручку двери, и та приоткрылась. Андрей громко и демонстративно постучал и вошел в полумрак коридора. В квартире было темно, но создавалось впечатление, что в ней кто-то есть.
Андрей еще несколько раз позвал своего недавнего попутчика и, не получив ответа, прошел дальше в комнату. На ощупь нашел выключатель и щелкнул клавишей.
Бедный Мусса лежал ничком на роскошном диване, который он сам величал «станком» и на котором, судя по его рассказам, перебывала вся женская половина этого дома. Мусса был мертв. В его позе была одна особенность, которая не оставляла в этом никакого сомнения: правая рука вывернута в плечевом суставе и закинута на спину кверху ладонью, заведенной за правое ухо. Андрей даже представил, как обошлись убийцы с татарином. Чтобы не шуметь, навалились сверху, вдавили носом в диванный валик и придушили, как котенка. Их должно было быть, как минимум, трое. Один или даже пара с Муссой легко бы не справились, парень-то он был шустрый и верткий. Замочив говоруна, убийцы больше ничего в квартире не тронули, не произвели даже поверхностного обыска, видно, им нужна была только жизнь этого человека. Завершив работу, киллеры спокойно удалились. Переворачивая тело на спину и вытягивая сломанную руку татарина вдоль туловища, Андрей от неожиданности вздрогнул: под левым соском у покойника в середине ярко-алого, расплывшегося по рубашке пятна зияла бордовая рана, а сам Мусса лежал животом на окровавленном морском кортике. Одинокая предсмертная слезинка боли и несчастья застыла на бледном и остывающем лице незадачливого добытчика и самозабвенного любителя женщин. Андрей взял кортик в руки и прочитал на лезвии: «Булат. № РВ 541956».
Это его, Андрея, кортик. Этот номер он запомнил с момента вручения и будет помнить всю жизнь. Его и уволили с флота с правом ношения военной формы одежды, атрибутом которой кортик и был. А как он сюда попал, прежде хранившийся в верхнем ящике отцовского комода, куда Андрей собственноручно его положил, приехав в родной город, оставалось загадкой. По логике организаторов «подставы», у него дома должны остаться ножны. Короче, ловушка для идиотов.
– Вишь, что творят, гады, – почему-то вслух проговорил Андрей. – Но ничего, Мусса, я за тебя с ними рассчитаюсь и выясню, кто тебя убил… Кто бы это не сделал! Пусть даже сам Пашка…
Часть четвертая
Мужская работа
28
Наследники царя Мидаса
Несколько дней Абражевич оценивал ситуацию. С одной стороны, ужасно хотелось денег. Денег больших, солидных, дающих независимость и реальную власть. Только в этом случае можно будет послать своих нынешних подельников, которых он тайно ненавидел, потому как всех их объединяла и связывала дружба тесная и беспощадная, основанная на временном взаимном интересе, к едрене-фене!
Но осторожный чиновник остерегался с головой нырять в омут проекта, так зримо и навязчиво маячившего перед глазами. В голове почему-то все время звучала любимая фраза Марьи Ивановны, несколько облагороженная претендующим на интеллигентность Василием Васильевичем: «Как бы и рыбку съесть, и на велосипеде прокатиться, и косточкой не подавиться». Ясно было одно: нельзя брать на себя всю ответственность за предстоящий шаг. Да и пирог слишком жирен, чтобы осилить одному. Он уже подготовил более-менее сносное обоснование своих предложений, закамуфлировав в нем истинную уголовную суть проекта. Пусть все считают, что он печется не о собственном кармане, а о родном государстве. Днем и ночью только и думает о деяниях на пользу Отечества. Однако все им подготовленное нуждается в поддержке сверху. Скрепя сердце набрал номер своего покровителя. Из двух-трех междометий сразу смекнул, что тот примет его прямо сегодня, прямо сейчас.
Через час Абражевич уже стоял перед зданием, где разбиваются надежды и сердца. Нередко человек входил сюда полный сил, устремленный в помыслах в светлое будущее, как штопор в пробку, а вываливался из подъезда полутрупом, не ведающим, на кой хрен больше жить. Однако сам факт, что он вхож сюда, говорил о многом. Простым людям тут ходу не было. В этот дом попадали лишь избранные, образно говоря, сюда и приглашали лишь отдаленных потомков царя Мидаса, которые, как и их славный предшественник, умели превращать в золото все, к чему прикасались их руки.