Вспомнить всё (сборник), стр. 25
– Во время войны, – вдруг задумчиво проговорил робот, – Моралисты поставили радары – по одному на каждые несколько сотен квадратных миль. Они работают, эти радары?
– Я не знаю. Сомневаюсь. Только то, что находится непосредственно на территории Компании, работает. Остальное вряд ли.
Робот глубоко задумался. Он заменил разбитый глаз новым, и теперь оба глаза посверкивали – андроид обрабатывал информацию.
– Сегодня вечером мы подумаем, что можно сделать с твоей Компанией. Я тебе сообщу мое решение. А пока никому ни о чем не говори. Понял? На данный момент меня больше беспокоит состояние дорог.
– Дороги считай что не существуют.
Эпплквиста так и распирало от радости.
– Я уверен – большая часть служащих Компании Отдохновенцы в душе. Ну, возможно, в руководстве сидят Моралисты. Среди Контролеров пара найдется. Но все простые рабочие и их близкие…
– Хорошо, – перебил его робот. – Мы обсудим это позже.
И он огляделся.
– Займусь-ка этим оборудованием. Оно повреждено, но часть техники еще в рабочем состоянии. Во всяком случае, пока.
Эпплквист сумел разминуться с Дженкинсом и быстро проскользнул через офисный уровень к своему рабочему месту. Мысли в мозгу так и кипели. Все вокруг казалось странно зыбким и обманчивым. Спорящие контролеры. Гудящие, щелкающие машины. Клерки и чиновники низшего класса бегают туда-сюда с письмами и протоколами. Эпплквист схватил письма и принялся бездумно распихивать их по ячейкам.
– Ты наружу ходил, – кисло заметил директор Лоуз. – Небось с девкой спутался? Смотри мне, женишься на бабе не из Компании – потеряешь рейтинг. Он у тебя и так невысокий, чтоб ты знал.
Эпплквист решительно отодвинул в сторону кучу писем.
– Директор, мне нужно с вами поговорить.
Директор Лоуз отрицательно покачал головой:
– Ты поосторожнее с расспросами. Я-то знаю инструкции относительно персонала четвертого класса. Давай, заканчивай с вопросами. На работе сосредоточься. А теоретические проблемы оставь таким, как мы.
– Директор, – решился Эпплквист, – а на какой стороне была наша Компания? Моралистов или Отдохновенцев?
Лоуз, похоже, не понял вопроса.
– В смысле? Что ты имеешь в виду? – И растерянно потряс головой. – Я и слов-то таких не знаю.
– Во время войны. На чьей стороне мы были?
– Боже правый, – удивился Лоуз. – конечно, на стороне людей!
И тут же грубое лицо приняло странное выражение – словно бы на него тяжелый занавес опустили:
– И что ты хочешь этим сказать – моралисты? Ты о чем вообще?
Эпплквиста прошиб пот. Он едва сумел выдавить из себя:
– Директор, все совсем не так было. Война была между двумя человеческими партиями. Моралисты уничтожали роботов, потому что не одобряли праздности…
– Война была между людьми и роботами, – жестко сказал Лоуз. – И мы победили. Уничтожили роботов.
– Но они же работали на нас!
– Да, так и было задумано. Что они будут работать. Но роботы восстали. У них была целая философия. Что андроиды – высшие существа. А нас они за скотов держали.
Эпплквиста затрясло.
– Но он сказал мне…
– Они нас убивали – беспощадно. Миллионы людей погибли, но потом мы их одолели. А они убивали, лгали, прятались, крали – все что угодно делали, лишь бы выжить. Либо они нас, либо мы их – вот как оно было на самом деле. – И Лоуз ухватил Эпплквиста за воротник: – Ты, чертов придурок! Что ты натворил, отвечай?! Что ты наделал?!
Солнце садилось, когда бронированный вездеход с ревом подъехал к оврагу. Из машины выскочили спецназовцы и помчались вниз по склонам, держа С-винтовки наготове. Лоуз тоже быстро выбрался наружу, Эпплквист вылез следом.
– Это здесь? – резко спросил директор.
– Да, – поник плечами Эпплквист. – Но он ушел.
– Естественно, он ушел! Он же себя починил! Что ему тут было делать…
И Лоуз сделал знак своим людям:
– Тут искать больше нечего. Заложите тактическую атомную бомбу и валим отсюда. Возможно, его сумеют заметить с воздуха. Плюс распылим радиоактивный газ на местности.
Эпплквист на негнущихся ногах подошел к краю оврага. Внизу, в сгущающейся темноте, все так же колыхалась трава и лежал мусор. А робота, конечно, уже и след простыл. А там, где он лежал, валялись обрезки проволоки и брошенные части тела. Старый блок питания виднелся там же, куда Эпплквист его закинул. А вон пара инструментов. И все.
– Давайте поживее, – приказал Лоуз своим людям. – Пора убираться отсюда. У нас дел полно. Объявите общую тревогу.
Спецназовцы принялись выбираться из оврага. Эпплквист пошел было за ними к вездеходу, но Лоуз быстро сказал:
– Нет. Ты с нами не идешь.
Эпплквист увидел их лица – из-под них пузырился страх. Панический ужас и ненависть. Он повернулся и побежал, но они накинулись на него всей толпой. Били молча, с мрачной решимостью. А когда закончили, отбросили в сторону еще живое тело и забрались в вездеход. С грохотом захлопнули двери, завели мотор. С ревом машина поехала по тропе – обратно к дороге. Через несколько мгновений она растворилась в темноте и все стихло.
Он остался один, рядом с полузакопанной бомбой, среди густеющих теней. И с огромной пустой чернотой, заливающей окружающий мир.
Экспонат с выставки
– Что это на вас за странный костюм такой? – поитересовался механический водитель робовтобуса.
Машина отодвинула дверь и подъехала к тротуару.
– Что за круглые штучки? Для чего они?
– Это пуговицы, – охотно объяснил Джордж Миллер. – Они могут быть декоративными, но чаще имеют практическую нагрузку. Это старинный костюм двадцатого века. Я его ношу по долгу службы.
Он заплатил роботу за проезд, прихватил «дипломат» и быстро зашагал по тротуару к Агентству по делам истории. Главное здание уже открыли для публики, одетые в комбинезоны мужчины и женщины уже бродили по выставкам. Миллер зашел в лифт для персонала, с трудом втиснулся между двумя здоровенными инспекторами из отдела Дохристианских культур, и лифт повез его наверх, на этаж Середины двадцатого века.
– Доброго утречка, – пробормотал он, приветствуя инспектора Флеминга у выставки атомного оборудования.
– И вам того же, – резко ответил Флеминг. – Миллер, послушайте, что я вам хочу сказать. Вот сейчас скажу – и больше этот вопрос поднимать не буду, так и знайте. Вот сами подумайте: а что если бы все одевались так же, как вы? Между прочим, наше правительство, чтоб вы знали, устанавливает четкие правила насчет одежды, в которой могут появляться граждане. Черт бы побрал эти ваши анахронизмы, вы что, не можете обойтись без дурацкого маскарада? И – боже правый! – что у вас в руках?! Иисусе, да это же точь-в-точь раздавленная ящерица из юрского периода!
– Это чемоданчик-«дипломат» из кожи аллигатора, – объяснил Миллер. – Я ношу в нем бобины с данными для исследования. Между прочим, «дипломат» являлся важным символом статуса и авторитета в менеджерском классе позднего двадцатого века.
И он щелкнул застежками, открывая чемоданчик.
– Вот вы, Флеминг, никак понять не можете. А ведь я приучаю себя к ношению вещей из исследуемого периода не просто так! Именно таким образом, в силу привычки, интеллектуальное любопытство трансформируется в подлинную эмпатию! Вы часто замечаете, что я некоторые слова прозношу странно. А я, между прочим, имитирую акцент американского бизнесмена времен президента Эйзенхауэра! Ферштейн?
– Чего? – ошарашенно пробормотал Флеминг.
– Это я сленговое словечко из двадцатого века употребил!
И Миллер принялся выкладывать катушки на стол.
– Может, вам что-нибудь подсказать? А если нет, позвольте мне, пожалуйста, приступить к работе. Я тут обнаружил доказательства тому, что американцы двадцатого века самостоятельно укладывали плитку, но – представьте себе! – вовсе не ткали одежду! Я бы хотел изменить кое-что в экспозиции…