Самозванец по особому поручению, стр. 54
– Видите ли, господин Орсон, я очень не люблю неясности, а этих людишек наш Тихомир Храбрович еще на Руяне заприметил да узнал. Учитывая историю, что поведал мне господин Бережной как о них самих, так и об их «подвигах», я счел необходимым присмотреться к нашим случайным попутчикам.
– Вот как? – Бьорн задумчиво погладил подбородок. – И что же за истории рассказал ваш друг?
– Некрасивые истории, господин Орсон. Очень некрасивые, большего, уж извините, сказать не могу, ибо права такого не имею. А люди те тати и душегубцы. Вот и волнуюсь я, с чего бы нашим дорожкам с ними пересекаться… А ну как они за старое принялись, да к «Варягу» присматриваются?
– То ясно. – Кивнул Бьорн. Ему явно не понравилось, что я не собираюсь распространяться об истории «лазарей» и не желаю рассказывать, откуда их знает Бережной, но вот беспокойство мое Орсон понял. – Вот только одного не пойму, герр Старицки, чем вам лицезрьение этих… татьей, да? Чем оно вам поможет?
– А я их образы сниму да всем членам нашей экспедиции продемонстрирую, чтоб запомнили, да береглись, коли кого похожего увидят, – ответил я.
– Хм. – Орсон на миг задумался, покрутил в ладонях толстопузый бокал для коньяка и, вздохнув, решительно кивнул. – Гут. Хорошо, Виталий Родионович, я понимаю ваше беспокойство и… постараться вам помочь. А сейчас… будтье любезен, одьелите еще толикой этого чудного напитка!
Вечер в салоне «Варяга» прошел уже вполне привычно. Наши высоколобые энтузиасты, отыскав себе очередную головоломку, наполнили помещение гулом спора, Бережной и Грац устроились в креслах в углу, прихватив с собой, для душевности беседы, бутылку так понравившегося Орсону коньяка, Лейф сосредоточенно внимал отцу, а Лада молча устроилась рядом со мной на диване, положив голову мне на плечо. И было что-то уютное и домашнее в воцарившейся в салоне яхты обстановке.
Но как бы ни был приятен и долог вечер, он закончился. Солидные, сияющие надраенной медью часы отбили полночь, и народ потихоньку потянулся к каютам. Разве что Меклен Францевич решил выделиться и вышел через распахнутые стеклянные двери на кормовой балкон яхты… подымить на свежем воздухе перед сном.
Сумрачная, но романтичная немецкая душа нашего «штатного патологоанатома» порой нуждается в лицезрении бескрайнего ночного неба и молчаливом диалоге с подмигивающими звездами. Сам он, разумеется, ни за что в этом не признается, ну да его никто и не заставляет, не так ли?
Утро. Нет, на самом деле, ночь еще не закончилась, более того, часы еще даже не пробили четырех часов, а я уже вынужден был выбраться из-под теплого одеяла. И все из-за того, что пять минут назад на борт «Варяга» буквально взлетел запыхавшийся посыльный и, мешая русские и свейские слова, объяснив вахтенному, что его прислал помощник капитана порта с запиской для владельца яхты, протянул матросу огромный журнал.
Лешко, за очередной какой-то влет оставленный вахтенным на «собаке», расписался в гроссбухе посыльного и тут же отправился будить адресата. Скажу честно, просыпаться в четвертом часу ночи для меня удовольствие невеликое, хотя на «том свете» не такое уж редкое, но вот… расслабился я здесь, что ли?
В общем, прошло добрых десять минут, прежде чем до меня полностью дошел смысл записки, переданной Бьорном Орсоном ни свет ни заря. Хорошо еще, портовый чиновник не пошел на крайность и не стал писать свое послание на свеоне. Будить Ладу, ради прочтения его эпистола, я бы точно не стал.
Окончательно проснувшись и разобравшись в завитушках стремительного почерка Орсона, я тяжко вздохнул и принялся одеваться. Утро все-таки началось, и оно… отвратительно.
– Ты куда, Витушка? – Сонный голос Лады остановил меня уже на пороге.
– Дела, милая. Дела. – Я обернулся и извинительно пожал плечами. – Наш новый знакомый прислал записку, зачем-то я ему понадобился.
– Но ведь еще даже не рассвело? – бросив взгляд на иллюминатор, проговорила Лада.
– Знаю. Как ты помнишь, у господина Орсона сегодня ночная вахта. Не знаю, что там произошло, но очевидно, что-то важное. Иначе бы Бьорн не стал тревожить нас столь рано.
– Ладно, иди, только… – Лада на миг замялась, и я, понимающе кивнув, на миг распахнул полу пиджака, так что стала заметна сбруя «барринса».
– Я обязательно предупрежу охранителей. Более того, я собираюсь пригласить с собой Тишилу.
– Мальчишка. – Вздохнула она. – Ладно, можешь идти, но обещай мне…
– Я буду предельно осторожен, милая, – заверил я Ладу и уже собрался было шагнуть за порог.
– Хм. Ты ничего не забыл, любимый? – Тон супруги стал почти угрожающим, и я, демонстративно хлопнув себя по лбу, подошел к изголовью кровати и склонился над ней. Руки жены обвились вокруг моей шеи. Спустя минуту Лада оттолкнула меня от себя и, облизнув припухшие губы, тихо вздохнула. – Вот теперь иди. Слышишь? Уходи немедленно, а то я за себя не ручаюсь.
– Уже ушел, – хрипло ответил я и действительно постарался как можно скорее убраться из комнаты. Потому как еще полминуты пребывания рядом с Ладой, и в нашей каюте не найдется ни одного контролирующего себя человека. М-да.
На ходу поправляя костюм, я дошел до каюты Бережного. Постучал.
– Тихомир Храбрович, поднимайся. Нас ждут в портовом управлении, – проговорил я, едва заспанный Бережной отворил дверь.
Тишила кивнул и, посторонившись, пропустил меня в свою берлогу. А сам, не теряя времени, прихватил с вешалки одежду и отправился в ванную комнату.
– Что так срочно, Виталий Родионыч? – спросил Бережной, заглушая голосом шум текущей воды.
– Орсон прислал записку с мальчишкой-посыльным. Торопил, – коротко ответил я, рассматривая развешанную по переборкам коллекцию белого оружия Тишилы.
– Ясно. – Шум воды стих, и Бережной вышел из ванной уже одетым и даже чисто выбритым. На автомате я провел рукой по собственной щеке. И этот жест не укрылся от Тишилы.
– То не сложно, Виталий Родионыч. Заговор-то простенький. – Понимающе хмыкнул Бережной. И через минуту я уже довольно поглаживал лишенный щетины подбородок. И как я раньше не додумался о существовании подобного заговора?! Да уж, это вам не опасная бритва, общение с которой ежедневно доставляет мне десяток неприятных минут. А тут раз и все. Красота!
– Так, все же. Что случилось, Виталий Родионыч, с чего такая срочность? – отвлек меня Тишила.
– Капитана преследовавшей «Варяг» лоханки помнишь? – Вздохнул я. Бережной кивнул. – Преставился, грешный. Аккурат с полчаса назад, прямо в камере портовой полиции. Сердце. Так-то.
Глава 4
Знакомые всё морды. Вопрос один, сразу бить или обождать?
На этот раз в управлении полиции порта было куда как многолюдно. Мы попытались было поймать кого-нибудь из пробегающих мимо чиновников с целью выспросить, где находится Орсон, но… очевидно, находясь на работе, сотрудники управления следовали принципу помощника капитана порта, и даже шли дальше. Они не только не понимали русского языка, но и вообще делали вид, что нас не видят и не слышат. Впрочем, «свеон» Тихомира они также игнорировали.
Переглянувшись с моим спутником, мы одновременно пожали плечами и, не сговариваясь, шагнули в сторону лестницы. Придется искать господина Орсона самим.
На втором этаже количество суетящихся чиновников разных ведомств увеличилось примерно вдвое.
Заглядывать во все помещения подряд мы не стали и, ориентируясь по тому, откуда вылетают самые напуга… в смысле встревоженные «владельцы столов», направились к большим двойным дверям, из-за которых доносился приглушенный гул голосов.
– Герр Старицки, герр Бережной… – Помощник капитана порта, заметив нас в дверях, жестом заставил замолчать что-то докладывавшего ему секретаря и даже не поленился подняться нам навстречу. Окружающие резко замолчали, а один, судя по богатому золотому шитью, генерал, даже прищурился эдак… профессионально. – Сожалею, что пришлось беспокоить вас в столь раннье время, но дело не терпит отлагатьельства. Знакомьтесь, шеф полицейского управльения Борнхольма, генерал Стормунд. Генерал…