Самозванец по особому поручению, стр. 42

К моему удивлению, стоило стыку меж дверью и корпусом зарасти, как инквизиторская печать полыхнула синеватым отблеском и полностью восстановилась. Сама. Хм. Интересный эффект. Впрочем, чего-то в этом роде можно было ожидать. Я ведь не отключал конструкт, когда выбивал дверь, так что… Ладно, над этим можно будет подумать позже и желательно в компании с нашими исследователями.

Ну, вот и все. Пора в дорогу. Так, если верить Раздорину, то сейчас мы находимся в Стрельно. Значит… значит, есть два варианта. Первый: выбраться на прибрежный тракт и «драит нах Остен», долго, но практически безопасно, поскольку исключается возможность встречи с подчиненными моего «клиента». И второй вариант, который нравится мне куда больше. Рискнуть и рвануть к дому «колобка». Чую я, если он и не является заказчиком всей этой возни, то находится достаточно близко к нему. А от такой ниточки грех отказываться. К тому же сейчас в том доме не должно быть много народу, Раздорин ведь приказал татям отправляться в Стрельно…

Эх, пропадать так с музыкой! Я с трудом вывел экипаж из тупика и, умостившись на козлах, попытался изобразить лондонского кэбмена. Ну не специалист я по гужевому транспорту… Наверное, именно поэтому резвые лошадки втопили как сумасшедшие. Но «руля» слушаются, и то хлеб. А что по пути пару каких-то лавок своротили, так нечего на трассе свои будки выставлять!

Теперь главное удержаться на козлах и не ошибиться с выбором дороги.

Выехав из города, я все-таки настропалился кое-как управлять этим «болидом», так что по узкому проселочному тракту мы покатили уже на вполне приемлемой скорости. Мимо в предрассветной тишине замелькали холмы и перелески. Красота!

К моему удовольствию, с татями мы таки разминулись. Но это оказалась единственная хорошая новость. Прибыв в поместье «колобка», я не обнаружил там ни единой живой души. Только мусор и пепел. Сбежал, тварь. Теперь понятно, почему он так возражал против проведения моего допроса в своем доме. Чтоб никто не помешал ему смазать лыжи. Ну Роман Георгиевич, ну упырь-«колобок»… «я от бабушки ушел, я от дедушки ушел»… Найду, лично на диету посажу. Осиновую… ректальную…

Глава 5

Уходим… Уходим? Уходим!

В Брег мой тарантас вкатился медленно и печально, словно катафалк. Лошади, заморенные, в серо-бурых разводах из смеси высохшего пота и дорожной пыли, уже не неслись во весь опор, как в начале моей первой извозчичьей практики, и даже не бежали, они плелись, сопровождаемые скрипом изрядно пострадавшего за прошедшие двадцать часов экипажа. Впрочем, его содержимое почти соответствовало обычному грузу траурной повозки. Не скажу, что Раздорин был при смерти, но от невыносимой боли он отключился и весьма капитально, избавив меня от необходимости в пути чуть ли не ежеминутно прислушиваться к доносящимся из кареты звукам, из опасения, что мой подопечный удумает что-нибудь эдакое и попробует сбежать.

Собственно, именно для того, чтобы хоть как-то обезопасить себя от такого развития событий, я и подвесил Раздорина, привязав его конечности к держателям салонных фонарей. Мера жестокая, но в моем положении необходимая. Болтанка доставила подвешенному за руки и за ноги Раздорину немало боли, а это один из немногих инструментов нементального толка, позволяющих ограничить возможности манипулятора. Боль не дает сосредоточиться, а без должного контроля создание даже простейшего ментального конструкта превращается в весьма нетривиальную задачу. Всё это я узнал из давних лекций того же Берга Милорадовича и теперь не постеснялся пустить полученные сведения в ход.

Ну а если уж быть совсем честным, то была здесь еще и маленькая месть с моей стороны. Все-таки, судя по тому, как ноет мое тело, подручные Раздорина, а может и он сам, весьма основательно прошлись по нему руками и ногами после моего неудавшегося рывка… Хм. И ведь, пока выпутывался из этого идиотского похищения, боли почти не было, адреналин всё заглушил. Зато стоило оказаться в безопасности, как усталый организм тут же принялся подробно перечислять все повреждения… ну, как он это умеет. А умеет больно… Тьфу ты. Уже всякая муть в голову лезет. Быстрее бы добраться до своих…

К гостинице я подъехал, когда солнце было уже почти в зените. Полдень не полдень, но часов одиннадцать утра уже есть. К сожалению, определить время точнее не позволяло отсутствие в кармане моего жилета давно ставших привычными серебряных часов. Не помню, куда они делись, но подозреваю, что теперь моим модным трехкрышечным «Брюнно», производства вездесущих швейцарских «гномов», щеголяет кто-то из подручных Раздорина. Наверняка сняли во время обыска моего бесчувственного тела, с-с… Обидно, конечно, но… черт, да всё одно теперь эти часики вору боком выйдут!

Вообще, я был крайне удивлен тем странным фактом, что меня, по уши изгвазданного в грязи, наряженного в подранный костюм битюга, не остановил первый же брежский городовой, едва я только прикатил в город. Эта загадка встала передо мной в полный рост аккурат в тот момент, когда я увидел свое отражение в зеркале холла Первой Брежской гостиницы. Видок тот еще. Всклокоченные волосы, внушительный синяк на скуле, болтающийся на шее, полуоторваный и грязный, а совсем недавно безупречно накрахмаленный воротничок и густо забрызганная кровью Раздорина когда-то не менее белоснежная сорочка. Пиджак в клочья, на коленях брюк солидные прорехи… образцовый клошар, одним словом. Просто удивительно, во что способен превратиться мужчина, лишенный присмотра любящей и заботливой жены, за каких-то жалких двадцать часов. Эх!

А наш бессменный портье даже глазом не моргнул. Зато тут же сообщил, что госпожа Старицкая только с утра уже четырежды осведомлялась обо мне, и с готовностью согласился известить всю нашу компанию о моем возвращении. Правда, тут пришлось настоять на том, чтобы первым делом он вызвал в холл телохранителей.

Бросив взгляд за мою спину, где в проеме распахнутых настежь входных дверей виднелся нагло припаркованный у самого крыльца траурно-черный экипаж, портье медленно кивнул и, не теряя времени, устремился на второй этаж, так что уже через минуту тройка бойцов взяла карету под охрану.

Все-таки я правильно сделал, что первым делом явился в гостиницу, а не на яхту, куда наша компания должна была съехать еще вчера. Арконские охранители, настоящие, я имею в виду, по прибытии просто обязаны были настоять на таком варианте, во избежание риска одним прекрасным утром остаться без большей части участников происходивших в Бреге событий. Нет, я абсолютно уверен, что без меня наша компания никуда бы не уехала, но охранители-то этого не знают… а полномочий настоять на своем у них хватает. Так что…

Из задумчивости меня вывел настоящий ураган эмоций, сумасшедший коктейль из беспокойства, сочувствия и облегчения налетел и… стиснул в объятиях. У Лады удивительно сильные руки, несмотря на всю её кажущуюся хрупкость… и нежные.

Я прижал к себе жену и, только ощутив её теплое дыхание, понял, что добрался. Многочисленные ссадины и отбитые ребра заныли с новой силой, а предплечья опять загорелись огнем, напоминая о недавнем опыте разрывания самого себя. Я втянул носом цветочный аромат, исходящий от волос Лады, и, поцеловав её в макушку, отстранился.

– Это же просто неприлично, обниматься на виду у всех, да еще и с таким оборванцем, – шепнул я на ухо стиснувшей меня красавице, и схлопотал от нее легкий удар кулачком в бок. Ребра тут же напомнили, что их не только отбили при падении на холодный пол погреба, но и хорошо отпинали. Еле сдержал тихий ох, но тело непроизвольно дернулось, что не укрылось от жены.

– Идем, я приведу тебя в порядок. – Лада потянула меня за собой.

М-да, тело вышло из боевого режима и решило, что больше игнорировать боль не имеет смысла. Это оно поторопилось, конечно. Мне же еще нужно встретиться с коллегами, чтобы передать им на руки Раздорина. Да и хоть немного утолить их любопытство тоже надо. А это – время…

Оповещенных о моем прибытии дознавателей я встретил в гостиной своего номера, сидя на диване, с голым торсом, умытый… и с барабанником наготове.