Сотрудник агентства "Континенталь", стр. 198

– А чем закончился цирк? – спросил я.

– Фараоны перестреляли налетчиков к чертям. Им кто-то стукнул за полчаса до налета, и вся округа уже кишела этими молодцами, которых только-только привели к присяге. Славная была драка, но и полиции тоже не поздоровилось. По слухам, это были ребята Шепота.

– Угу. Сегодня ночью Рено сцепился с Питом Финном. Слышал про это?

– Слышал только, что они встретились.

– Рено убил Пита и на обратном пути налетел на засаду. Не знаю, что было потом. Дика видел?

– Мне сказали в его гостинице, что он выехал. Торопился на вечерний поезд.

– Я отправил его домой, – объяснил я. – Он вроде бы решил, что я убил Дину Бранд. Действовал мне этим на нервы.

– А ты?

– Хочешь знать, убил ли я ее? Не знаю, Мики. Пытаюсь разобраться. Останешься со мной или вернешься, как Дик, на побережье?

Мики сказал:

– Нечего так петушиться из-за одного паршивого убийства, которого, может быть, и не было. Слушай, ты же не мог стибрить у нее деньги и побрякушки!

– Убийца их тоже не взял. В восемь утра, когда я уходил, они еще были на месте. Около девяти туда заходил Дэн Ролф. Он тоже не стал бы их брать. Но… Погоди, кажется, понимаю. Фараоны, которые нашли тело, – Шепп и Ванаман – пришли в девять тридцать. После них пропали не только украшения и деньги, но еще несколько писем к девушке от старика Илайхью. Потом я обнаружил письма в кармане у Дона. И как раз тогда оба сыщика исчезли. Соображаешь?

Когда Шепп и Ванаман увидели труп, они не сразу подняли тревогу, а сперва обшарили квартиру. Старик Уилсон – миллионер, вот они и решили, что его письма пригодятся. Забрали их вместе с остальными ценностями и передали этому жулику, чтобы тот перепродал их Илайхью. Но Дон не успел этим заняться – его убили. Письма взял я. Шепп и Ванаман струхнули. Неизвестно, знали они или нет, что писем у Дона не нашли. Все равно они боялись, что дело выйдет наружу. Деньги и драгоценности-то были у них. Они живо смылись.

– Похоже на то, – согласился Мики. – Но кто убил, все равно неясно.

– Хоть что-то ясно, и на том спасибо. Попробуем пойти дальше. Может, сумеешь отыскать Портер-стрит? На ней есть старый склад Редмана. Как мне сказали, Ролф убил там Шепота – подошел к нему и ударил ледоломом, который вытащил из трупа девушки. Если это правда, тогда Шепот ее не убивал. Иначе он ожидал бы нападения и не подпустил бы чахоточного к себе так близко. Я хотел бы поглядеть на его труп и проверить эту версию.

– Портер-стрит? Это по ту сторону Кинг-стрит, – сказал Мики. – Начнем с южного конца, там скорее могут быть склады. А как насчет Ролфа?

– Это не он. Если он отомстил Шепоту за девушку, значит, сам Ролф ее не убивал. Кроме того, у нее на щеке и запястье были синяки, а ему силы бы не хватило их наставить. Я так полагаю, он сбежал из больницы, провел ночь Бог знает где, утром явился к девушке после моего ухода, открыл дверь своим ключом, нашел труп, решил, что это дело рук Шепота, извлек из тела ледолом и пошел искать Макса.

– Понятно, – сказал Мики. – А с чего ты взял, будто это может быть и твоя работа?

– Давай-ка лучше искать склад, – ответил я.

27. Склады

Мы поехали вдоль улицы, высматривая здания, похожие на брошенные склады. Было уже довольно светло. Наконец посреди заросшего травой пустыря я обратил внимание на большое квадратное ржаво-рыжее здание. От участка и от дома так и разило запустением. Он подходил по всем статьям.

– Притормози на углу, – попросил я. – Вроде как приехали. Сиди в телеге, а я пойду на разведку.

Я прошел два лишних квартала, чтобы зайти на пустырь сзади. Пересек его осторожно – не скрываясь, но без лишнего шума, слегка подергал заднюю дверь. Она, конечно, была заперта. Подошел к окну, заглянул в него, ничего не увидел из-за грязи и темноты, попробовал его открыть, но не смог сдвинуть раму.

Я обратился к другому окну – с тем же успехом. Обогнув здание, я занялся его северной стороной. Первое окно не поддалось. Когда я потянул второе, оно медленно поползло вверх, и довольно бесшумно.

Внутри, сверху донизу, рама была заколочена досками. На вид они казались крепкими и надежными.

Я обругал их, и тут меня осенило – вспомнил, что окно поднялось почти беззвучно. Я влез на подоконник, поднес руку к доскам и тихонько толкнул.

Они поддались. Я нажал посильнее. Доски отошли от рамы, показав мне ряд блестящих кончиков гвоздей.

Я отвел доски подальше, посмотрел внутрь, не увидел ничего, кроме темноты, и ничего не услышал.

Зажав револьвер в правой руке, я шагнул через подоконник в дом. Шаг влево, и я очутился в стороне от серой полосы света, падавшего из окна.

Я переложил револьвер в левую руку, а правой подтолкнул доски на место.

Целую минуту я прислушивался, затаив дыхание, – тишина. Плотно прижав к боку руку с револьвером, я начал обследовать помещение. Я двигался, еле-еле переставляя ноги, но так ни на что и не наткнулся. Наконец, левая рука, шарившая в темноте, коснулась шершавой стены. Видимо, я пересек пустую комнату.

Я двинулся вдоль стены в поисках двери. Десяток коротких шажков привел меня к ней. Я приложил ухо к створке и не услышал ни звука.

Нашел ручку, осторожно повернул ее, толкнул дверь.

Что-то зашелестело.

Я сделал три вещи одновременно: отпустил ручку, прыгнул и спустил курок. И тут же получил по левой руке чем-то тяжелым и твердым, как могильная плита.

Револьверная вспышка ничего не осветила. Это всегда так – при ней только кажется, будто что-то увидел. Не зная, что бы еще сделать, я выстрелил в другой раз и в третий.

Старческий голос взмолился:

– Не надо, приятель. Не надо этого.

Я сказал:

– Зажги свет.

Спичка чиркнула по полу, разгорелась и бросила дрожащий желтый свет на потрепанное лицо. Это была одна из тех старых невыразительных физиономий, которые так хорошо сочетаются со скамейками в парке. Старик сидел на полу, раскинув костлявые ноги. На вид он был цел и невредим. Рядом с ним лежала ножка от стола.

– Вставай, зажги свет, – приказал я.

Он чиркнул второй спичкой и, вставая, бережно прикрыл ее ладонью. Потом прошаркал через комнату и зажег свечу на трехногом столике.

Я шел за ним вплотную. Левая рука у меня онемела от удара.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я старика, когда свеча разгорелась.

Он мог бы и не отвечать. Другой конец комнаты был забит деревянными ящиками, штабелями по шесть штук, с наклейками "Кленовый сироп «Совершенство».

Старик принялся объяснять, что, Бог свидетель, он ничегошеньки не знает и что два дня назад человек по имени Йейтс нанял его ночным сторожем, а если что не так, он тут ни при чем, вот как перед Богом.

Я сдвинул крышку с одного ящика.

На бутылках были наклейки виски «Канадский Клуб», явно изготовленные при помощи резинового штемпеля.

Я оставил ящики в покое и, приказав старику посветить, обыскал здание. Как я и ожидал, это был не тот склад, где скрывался Шепот.

Когда мы вернулись в комнату со спиртным, моя левая рука окрепла настолько, что я уже мог поднять бутылку. Я положил ее в карман и дал старику совет:

– Лучше смывайся. Тебя взяли сюда вместо кого-то из ребят Пита Финна, а того временно зачислили в полицию. Но Пит умер, и его дело лопнуло.

Когда я вылезал из окна, старик стоял возле ящиков, жадно глядя на них, и что-то подсчитывал на пальцах.

– Ну? – спросил Мики, когда я вернулся к машине.

Я достал бутылку, в которой что-то булькало – конечно, не «Канадский Клуб», – вытащил пробку, передал бутылку ему, а потом глотнул и сам.

Он опять спросил:

– Ну?

Я сказал:

– Попробуем найти старый склад Редмана.

– Не доведет тебя до добра привычка так много мне рассказывать, – сказал Мики и стронул машину с места.

Через три квартала мы увидели полинявшую вывеску «Редман и компания». Здание было длинное, низкое, с железной крышей и почти без окон.