Сотрудник агентства "Континенталь", стр. 167
Тут она задержалась минут на пять, объясняя мне в подробностях, какая она, и как она всегда была такая, и почему. Я поддакивал, пока не сумел вставить:
– Ладно, так зачем было заверять чек?
Она прикрыла один глаз, помахала пальцами у меня перед носом и ответила:
– Чтобы он не мог приостановить выплату. Потому что товар, который я продала, ему не годился. Хороший был товар. Слишком хороший. Если бы он опубликовал эти бумажки – его старик сел бы в кутузку со всеми остальными. Папаша Илайхью увяз бы глубже всех.
Я посмеялся с ней, пытаясь разогнать пары джина, клубившиеся у меня в голове.
– А кто бы еще погорел? – спросил я.
– Да все, будь они прокляты. – Она небрежно отмахнулась. – Макс, Лу Ярд, Пит, Нунан и Илайхью Уилсон – все, пропади они пропадом.
– Макс Талер знал, что происходит?
– Конечно нет. Знал только Дональд Уилсон.
– Это точно?
– Точнее некуда. Вы что думаете, я звонила на всех углах?
– А как вы считаете, кто теперь про это знает?
– Не интересуюсь, – сказала она. – Я просто хотела сыграть с ним шутку. Он не стал бы пускать в ход этот товар.
– А вам не кажется, что ребятки, секреты которых вы продали, не поймут ваших шуток? Нунан пытается пришить это убийство вам и Талеру. Значит, шеф полиции нашел ваши бумаги в кармане Дональда Уилсона. Эта компания и без того думала, что старик Илайхью при помощи сына хочет со всеми разделаться, верно?
– Так точно, сэр, – сказала она, – и тут я с ними согласна.
– Скорее всего, вы ошибаетесь, но это неважно. Если Нунан нашел в кармане у Дональда Уилсона ваш товар и узнал, что вы продавец, он, ясно, решил, что вы с дружком Талером переметнулись на сторону старика Илайхью.
– Он же понимает, что старик Илайхью на этом горит не меньше других.
– А что же все-таки вы продали Дональду?
– Три года назад они тут строили новое здание муниципалитета, – сказала она, – и никто из них при этом не обеднел. Если бумаги у Нунана, он сразу сообразит, что старик Илайхью на этом замазан, как все, а то и посерьезнее.
– Это не имеет значения. Он сразу решит, что старик задумал выпутаться в одиночку. Уж поверьте, сестренка, – Нунан и его дружки считают, что вы, Талер и Илайхью сговорились их утопить.
– Мне плевать, что они там считают, – упрямо заявила она. – Это была просто шутка. Я так задумала. Так оно и было.
– Вот и славно, – согласился я. – Значит, пойдете на виселицу с чистой совестью. Вы видели Талера после убийства?
– Нет. Но Макс не убивал Дональда, хотя и был поблизости.
– Почему?
– Много есть причин. Во-первых, Макс не стал бы делать этого своими руками. Он нашел бы кого-нибудь, а сам был бы далеко отсюда и с железным алиби. Во-вторых, у Макса револьвер калибра 9, 65 и тот, кому он поручил бы эту работу, стрелял бы из пушки не слабее. Что это за профессионал с калибром 8, 13?
– Тогда кто стрелял?
– Я вам рассказала все, что знаю, – пробормотала она. – И то слишком много.
Я встал:
– Нет, вы мне рассказали ровно столько, сколько надо.
– Вы что, уже знаете, кто его убил?
– Угу. Хотя надо уточнить еще кое-что, прежде чем я буду его брать.
– Кто это? Кто? – Она вскочила, внезапно почти протрезвев, и вцепилась мне в лацканы. – Скажите, кто.
– Потом.
Она отпустила лацканы, заложила руки за спину и расхохоталась мне в лицо.
– Ладно. Не хотите – не надо. А на досуге погадайте, сколько правды было в моей истории.
Я сказал:
– Сколько бы ни было – спасибо. За джин тоже. И если Макс Талер для вас что-нибудь значит, вы бы шепнули ему, что Нунан пытается его зацапать.
5. Старик Илайхью согласен поговорить толково
Было почти полтретьего ночи, когда я добрался до гостиницы. Вместе, с ключом ночной дежурный передал мне записку с просьбой позвонить по номеру Тополь 605. Я знал этот номер. Это был телефон Илайхью Уилсона.
– Когда звонили? – спросил я дежурного.
– Около часу ночи.
Похоже было, что дело срочное. Я вошел в будку и набрал номер. Секретарь старика попросил меня немедленно приехать. Я обещал поторопиться, сказал дежурному, чтобы он вызвал мне такси, и поднялся к себе глотнуть виски.
Лучше было бы, конечно, ехать трезвым, но это все равно было исключено. Раз уж меня ожидала новая работа, я не хотел бы приступать к ней, если спиртное у меня в желудке при последнем издыхании. Стаканчик меня взбодрил. Я налил про запас во фляжку, сунул ее в карман и спустился в такси.
Дом Илайхью Уилсона был освещен сверху донизу. Не успел я притронуться к звонку, как секретарь открыл дверь. Он трясся всем тощим телом под голубой пижамой и синим халатом. Худое лицо его пылало от возбуждения.
– Скорее! – сказал он. – Мистер Уилсон вас ждет. И, пожалуйста, уговорите его, чтобы он разрешил убрать тело.
Я пообещал уговорить и пошел за секретарем в спальню к старику.
Старик Илайхью был по-прежнему в постели, но теперь на одеяле, возле его пухлой руки, лежал черный автоматический пистолет.
Едва я появился, старик оторвал голову от подушек, выпрямился и гаркнул на меня:
– Есть у вас храбрость или одно только нахальство?
Лицо его было нездорового багрового цвета. Пленка с глаз исчезла. Они были жесткие и злобные.
Я подождал с ответом, разглядывая труп, распростертый на полу, между дверью и кроватью.
Невысокий коренастый человек в коричневом костюме лежал на спине, уставив в потолок мертвые глаза из-под козырька серой кепки. Выстрелом у него снесло кусок челюсти. Под задранным подбородком виднелся след второй пули, которая пробила галстук, воротничок и продырявила шею. Одна рука была подвернута, другая сжимала дубинку величиной с молочную бутылку. Вокруг было много крови.
Я перевел взгляд с этой некрасивой картинки на старика. Он глупо и злобно ухмылялся.
– Болтать вы мастер, – сказал он. – Это мне известно. На словах все вы горазды кулаками махать. А что у вас за душой? Храбрость или одно нахальство? Или все в болтовню ушло?
Урезонивать его не было смысла. Я нахмурился и напомнил:
– Я ведь просил меня не беспокоить, пока вы не захотите для разнообразия поговорить толково.
– Вот именно, мой мальчик. – В его голосе звучало дурацкое торжество. – Будем говорить толково. Мне нужен человек, который смог бы очистить отравиллский свинарник, выкурить отсюда крыс, больших и малых. Это мужская работа. Вы мужчина?
– Не стоит ударяться в поэзию, – проворчал я. – Если у вас есть честная работенка по моей специальности и вы согласны прилично заплатить, может, я и возьмусь. Но все эти глупые слова насчет выкуривания крыс и очистки свинарников для меня пустой звук.
– Ладно. Я хочу, чтобы Отервилл был очищен от мошенников и взяточников. Так вам понятно?
– Сегодня утром вы этого не хотели, – заметил я. – Почему захотели теперь?
Он объяснил мне – громко, бурно и пространно, большей частью в непечатных выражениях. Общий смысл сводился к тому, что он построил Отервилл буквально по кирпичу, собственными руками, и намеревался оставить его в своем полном владении, а в противном случае – стереть с горного склона. Как ему посмели угрожать в его собственном городе?! Он их не трогал, но когда некоторые стали указывать ему, Илайхью Уилсону, что ему можно, а чего нельзя, он решил показать, кто есть кто. К концу речи он указал на труп и хвастливо произнес:
– Теперь увидят, что старик еще не совсем выдохся.
Шутовство Уилсона сбивало меня с толку. Мне не удавалось нащупать, что за этим скрывалось.
– Это ваши дружки его подослали? – спросил я, кивнув на мертвеца.
– Я с ним говорил только на этом языке, – сказал он, похлопывая по пистолету. – Но думаю, что они.
– Как это случилось?
– Как, как – очень просто. Я услышал, как открылась дверь, зажег свет, увидел его, выстрелил, и вот он, любуйтесь.
– Когда?
– Около часу ночи.
– И с тех пор он тут валяется?