Десятая планета(изд.1945), стр. 50
– Вы драгоценный человек, Сэм, – дружелюбно сказал Добби, поднимаясь. – Вы об этих местах знаете больше меня. А я всю жизнь прожил на севере и вот только под старость лет перебрался сюда, поближе к солнцу. Ну, идемте домой… Здесь стало свежеть…
V
На другой день после прогулки у меня страшно разболелась голова.
– А ведь вы простудились, Сэм, – заметил Добби, видя, что за обедом я почти ничего не ем. – Чего доброго, у вас приступ лихорадки или грипп…
– Я никогда ничем не хворал, сэр, – пробормотал я, чувствуя легкий озноб.-Впрочем, простите… Однажды в Индии я попал в зачумленное селение…
И тут я в кратких словах рассказал о прививке Мильройса.
– Мильройс, как же… – с удовольствием отозвался Добби, – читал его работы о змеях. Большой знаток, но коммерсант. Кажется, он составил состояние на противоя. днях и живет где-то в колониях припеваючи… Ну, идите к себе, Сэм. Я дам вам порошки, и завтра вы будете здоровы.
– Вы доктор, сэр? – спросил я, лежа у себя в комнате и проглатывая порошок, принесенный мне хозяином.
– Да, я имею врачебный диплом, но давно уже оставил практическую деятельность, – ответил Добби. – Постарайтесь уснуть, Сэм. Мигли принесет вам грелки к ногам. Он же управится без вас в виварии… Спокойного выздоровления, Сэм.
К обеду я проснулся, проспав почти сутки, ощущая приятную свежесть в голове и звериный аппетит.
– Благодарю вас, сэр, – сказал я, усаживаясь за стол напротив Добби Чувствую себя превосходно…
– Он выглядит таким бледным, что, наверное, у него желтая лихорадка, угрюмо проворчал Мигли, разливая бульон.
– Помолчите, Мигли,- заметил Добби.-У Сэма небольшое малокровие, только и всего. Я охотно помогу ему избавиться ог этого…
После обеда Добби пригласил меня к себе наверх. Он провел меня через первую комнату в свой кабинет, вставленный книжными шкафами, и я в восхищении мог только сказать:
– О, сэр!
– Ну-ка, садитесь, Сэм, – предложил мне Добби, – и расскажите о себе… Хм… Мне сдается, что вы обладаете многими достоинствами, которые отнюдь не следует скрывать от меня…
– Пожалуй, вы правы, сэр… – отозвался я, смотря, как он раскуривал свою трубку, готовясь слушать меня. История слишком длинна, чтобы начинать ее со дня рождения. Но, кажется, мне в жизни везет на лаборатории. Профессор Мильройс был очень добр ко мне и собгрaлся сделать из меня лаборанта. Но, увы, судьба все время шутит со мной…
Я рассказал Добби о змеиной станции, o Мильройсe, движимый исключительно желанием вернуться на родину.
– Хм… Так вы жили в Индии и Бирме? – воскликнул Добби. – Ну, тогда желтой лихорадкой вы хворали, наверное. Знаете, курс впрыскиваний был бы для вас очень кстати. А то в здешнем климате лихорадка вернется и окoнчaтельно измучит вас. Пройдемте-ка ко мне…
И Добби ввел меня в третью комнату.
– Это место моей работы и отдыха.
Это была чудесная светлая комната. На одном лабораторном столе помещались подставки для колб и склянки с разноцветными жидкостями, на другом-пробирки. Гермостат на стене напомнил мне лабораторию Мильройса, и я осматривaл это помещение взглядом человека, который разбирaется в окружающей обстановке. В простенке стоял шкаф с лабораторными принадлежностями. На окнах чинно расположились горшки с самыми на первый взгляд простенькими растеньицами. В углу стоял стол с привинченной к нему центрифугой. Над столом висел шкафчик. На дверцах были написаны две крупные буквы:
"э. м."
– Мне здесь очень нравится, сэр,-сказал я, осматриваясь вокруг. – Только я не вижу микроскопий.
– Хм… Микроскопы нужны бактериологам. Они рассматривают заразных микробов,-отозвался Добби.-А я имею дело с возбудителями, которых не видно через микроскоп.
– Вирусы? – воскликнул я.
Добби прищурился с серьезным видом.
– Ого, Сэм!.. Вы, кажется, недаром проводили время у этого… Мильройса. Что ж, он сидел, все время глядя в микроскоп? – насмешливо спросил Добби.
– Я бы не сказал этого, – серьезно ответил я на насмешку Добби, считая нужным заступиться за своего доброго профессора. – Но странно видеть лабораторию без микроскопов.
– Ну, знаете, Сэм, даже усовершенствованный микроскоп слишком примитивен для изучения вирусов. Он будет смешон здесь, как театральный бинокль в руках астронома, который бы вздумал с помощью его изучать, скажем, строение спектра звезд Арктура или Капеллы…
– Никогда профессор Мильройс не казался мне смешным.- сo скрытoй обидой медленно прoизнес я.
– Вы не понимаете шуток, Сэм, – сдвинул брови Добби. – И похоже, что вы обиделись за своего Мильройса.
Но, судя по вашим словам, этот специалист был заинтересован, чтобы пресмыкающиеся на его змеиной ферме не болели. Может быть, он и наблюдал вирусные болезни у змей. Вы не знаете? Во всяком случае, oн предусматривал именно этo, когда знакомил вас с книжкой о вирусах.
Добби подошел к окну и показал рукой на горшки с растениями.
– Изучение вирусов начинается с внимательного наблюдения над заболевшими растениями. Сравнивают их со здоровыми экземплярами. Следят за развитием болезни. Смотрите, вот молодое здоровое растение – табак. А вот больной мозаикой экземпляр.
Картина пораженных мозаикой листьев табака была мне знакома. Добби объяснял дальше:
– А вот помидор. Здесь здоровое растение. Смотрите, какие красивые листья. А что на этом, больном экземпляре? Где листья? Они превратились в нити. Разве вы узнаете в этом растении овес? Какие странные образования вместо колосков! Это вирусное заболевание, которое называется "закукливание".
Добби вынул две фотографии. Сначала показал одну.
– Что это такое?
Я прочел подпись внизу.
– "Сахарный тростник".
– Да, обратите внимание, как стройно поднимаются высокие тростники. В них содержится сахарный сок. Из-за него и разводят сахарные плантации… Но вот сахарная плантация подверглась заражению вирусом…
И Добби показал мне другую фотoграфию.
– Но это же не сахарный тростник!-воскликнул я.
На фото я увидел какие-то кусты с травянистыми листьями. Никаких стройных тростинок не было и в помине.
– Нет, это самый подлинный сахарный тростник, но только пoаженный особым вирусом. Под влиянием его рост тростинок угнетен…
Коллекция фотографий показала мне ряд растений, пораженных разными вирусами.
– Какой общий вывод надо сделать из виденного? – спросил меня Добби.
– Не знаю, – чистосердечно признался я.
– А тот вывод, – ответил Добби, – что вирусы глубоко воздействуют на внешний облик пораженного растения, на его формообразование. Поглядите на это растение… На нем под влиянием вируса начали вырастать листья из листьев.
Действительно, странно было видеть лист, покрытый маленькими листиками. С фото смотрели на меня больные растения с искривленными стеблями, изуродованными листьями. Странные, искривленные цветы словно застыли в молчаливом страдании. Фантастические очертания их лепестков, печальная траурная расцветка – все это придавало им очень своеобразный вид.
– Когда-нибудь мы поговорим подробнее, – сказал Добби, пряча фото в стол.
Потам он вымыл руки и подошел ко мне:
– А теперь давайте-ка мне вашу руку, Сэм…
Добби взял шприц.
– Нет, нет, сэр, не беспокойтесь, пожалуйста,-спрятал я руки за спину. – Я чувствую себя отлично.
– Как хотите, – серьезно сказал Добби. – Но я редко ошибаюсь в диагнозе…
А наутро я снова почувствовал себя скверно. Не было никаких сомнений, что меня трепал Желтый Джек. И я сам попросил Добби сделать мне впрыскивание.
– Я предупреждал вас, Сэм, – сказал Добби недовольным голосом, пряча шприц в шкаф после того, как сделал мне укол. – Ступайте вниз. Ночные работы для вас отменяются. Дня через три вы начнете мне помогать здесь…
На четвертый день Добби снова сделал мне впрыскивание и побрил меня.