Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни, стр. 41

Все три Ольгины сестры писали Григорию не менее доверительные письма. В марте того же года Татьяна отправила ему письмо, в котором спрашивала, как скоро он вернется из Покровского, и выражала пожелание навестить его там всем вместе. «Когда же настанет это время? – нетерпеливо вопрошала она. – …Нам без тебя скучно, скучно». Слова Татьяны повторялись и в письме Марии, которая писала Григорию, что она тоскует в его отсутствие и что жизнь ей кажется такой скучной без его посещений и тебя я целую». Даже обычно несговорчивая Анастасия требовала сообщить ей, когда она снова увидит Григория:

Четыре сестры Романовы вели такое уединенное существование, что к 1909 году им, постоянно находившимся только в обществе друг друга, кроме редких и случайных встреч с другими детьми из императорской семьи, в значительной степени приходилось полагаться на дружбу взрослых: их тети Ольги, нескольких офицеров, прислуги и фрейлин – и сорокалетнего развращенного и набожного авантюриста, чье продолжающееся влияние на их семейную жизнь уже заронило семя для их окончательного уничтожения.

Глава 8

Королевские кузены

В конце лета 1909 года у сестер Романовых наконец появилось нечто увлекательное, что они ожидали с нетерпением: поездка к своим королевским родственникам в Англию. Она была их первым по-настоящему официальным зарубежным визитом, если не считать частных поездок всей семьей к дяде Эрни в Дармштадт и Вольфгартен. При пересечении Северного моря яхта «Штандарт» встретилась с сильными ветрами с юга, и море было очень неспокойное. Всех детей укачивало, да и многих из царского окружения тоже [451]. Экипаж сделал из пледов и подушек спальное место для детей там, где качка корабля меньше всего ощущалась. Но Татьяна по-прежнему ужасно страдала. Она всегда была очень подвержена морской болезни, иногда ее укачивало, даже когда яхта стояла на якоре. Для нее привезли «целый чемодан специальных средств от укачивания из Америки», но ничего не помогало [452]. На пути в Англию семья ненадолго остановилась в Киле, чтобы навестить сестру Александры Ирэну и ее семью, затем они побывали с трехдневным визитом у президента Франции Фальера в Шербуре, где их встречали с обычной пышностью: оружейными салютами, толпами народа, флагами и множеством оркестров, исполняющих «Марсельезу». По завершении этих трех дней, которые прошли в дипломатических встречах, официальных обедах и на смотре французского флота (девочки были в восторге, что им позволили сделать своими любительскими фотоаппаратами фотографии французских подводных лодок), «Штандарт» наконец взял курс на Англию [453].

Николай и его дядя Эдуард VII в прошлом году уже встречались и в течение трех дней в отеле «Ревал» обсуждали способы реабилитировать Россию в глазах мирового сообщества после ужасных событий 1905 года, в то время как повсюду усиливались разговоры о вероятной войне с Германией. Нынешняя встреча предоставляла также возможность долгожданного воссоединения семьи. Однако были и препятствия для ее осуществления: готовящийся визит царя вызвал серьезную обеспокоенность британского парламента и национальной прессы, обеспокоенность значительно большего масштаба, чем при визите императорской семьи в 1896 году. После событий 1905 года британские радикальные организации объявили Николая жестоким тираном, который держит народ России под гнетом самодержавия. Когда в Великобритании шла подготовка его визита в страну, социалисты на митингах, проходивших на Трафальгарской площади и в других местах, развернули кампанию по очернению деятельности Николая. В их выступлениях приводились свидетельства столыпинских репрессий в отношении политических активистов. Таким образом, Николая II пытались представить воплощением зла: «Царь «Кровавого воскресенья», царь Столыпина, царь погромов и черносотенцев» [454]. Приближавшийся визит расколол общественное мнение в Великобритании, хотя господин Хардинг, постоянный заместитель министра иностранных дел, и объявил большую часть протестов попыткой запугивания и пренебрежительно назвал демонстрантов с Трафальгарской площади разношерстным сборищем из «пяти сотен французов, шести сотен немецких официантов, нескольких русских евреев и итальянских торговцев мороженым» [455]. Одним из наиболее рьяных противников визита Николая был лидер лейбористов Кейр Харди, который организовал сбор 130 резолюций протеста от социалистических групп, школ, евангелических обществ, профсоюзов, пацифистских групп и филиалов лейбористской партии и Женской лейбористской лиги. Эти резолюции с осуждением готовящегося визита были отправлены министру внутренних дел [456]. На собраниях некоторых особенно радикально настроенных групп звучали открытые призывы к убийству Николая, если он посмеет ступить на английскую землю.

Принимая во внимание огромные сложности с обеспечением безопасности, с которыми неизбежно столкнется полиция на острове Уайт, вскоре стало ясно, что царь и его семья не должны сходить на сушу. Предпочтительнее было им остаться на борту «Штандарта», который бросит якорь неподалеку от городка Каус, на севере острова Уайт, где гораздо легче будет обеспечить их безопасность, поскольку яхта будет находиться в окружении двух русских крейсеров и трех эсминцев, а также кораблей британского флота. Тем не менее была задействована очень сложная система мер безопасности, которая предусматривала тщательное наблюдение за «любыми средствами передвижения и транспортными коммуникациями, с помощью которых можно было бы проникнуть не только в Каус, но и на остров Уайт», – имелись в виду дебаркадеры, автомобильные и железные дороги. Даже за «мирными сельскими жителями из отдаленных местечек острова» следили сотни детективов в штатском и дополнительная специальная группа из тридцати человек, так называемое «велосипедное подразделение». Многие детективы выбрали в качестве подходящего средства маскировки двубортные куртки и белые кепки яхтсменов, но, как отметила одна из газет, «на самом деле это было больше похоже на знак принадлежности к полицейским подразделениям, чем на маскировку. Вместо того чтобы стать неприметными, они, наоборот, привлекали к себе внимание… Яхтсмены, которые бродят по округе парами и при этом никаких яхт поблизости не видно, – таким «камуфляжем» они выдавали себя с головой» [457]. Как вспоминал лорд Саффилд, член палаты лордов и представитель либеральной партии, Каус тогда «был переполнен детективами, высматривавшими потенциальных убийц, и, казалось, что все боятся за бедного царя, на которого ведется охота». Детективы были не только британскими. Спиридович также привез несколько своих агентов охранного отделения. Саффилду все это показалось весьма неутешительным: «Не представляю, как человек вообще может выдержать такое раболепие, это слишком большая цена за то, чтобы быть повелителем» [458].